Не вдохновившись предложенной перспективой, итальянцы один за другим поспешно вошли в мерцающий коридор. Рядом с Женькой остался только Бруно. Как обычно наедине с этим парнем ее сердце забилось быстрее.

– Ты будешь мне звонить? – спросил он, придвигаясь как можно ближе.

– Нет.

– А писать?

– Нет.

– Я так и знал! – сказал Бруно тоном героя древнегреческой трагедии. – Коварная!

– Давай к нам, Брунито! – донеслось из коридора. – Вход стягивается!

– Тебе пора! – улыбнулась Женька. Она старалась, чтобы итальянец не подошел к ней вплотную. С Бруно станется, например, поцеловать ее на глазах у фан-клуба. – Из тебя выйдет никудышний воспитатель шерстоканов.

– Эх, – вздохнул Бруно еще трагичнее. – Знай, жестокая, ты разбила мне сердце!

Наконец итальянец отстранился от Женьки и бросился к туннелю. Он успел в последний момент. Пропустив Бруно, проход стянулся в точку. Меньше, чем через пару секунд, от него не осталось и следа. Только земляная стена, ровная, без намека на прямой туннель Россия-Италия.

Женька постояла еще с минуту, потом развернулась и зашагала к ждущему неподалеку лимузину Чухоня. Отчего-то ее не покидало ощущение, что они с Бруно скоро снова встретятся.

* * *

Два события произошли почти одновременно: зазвонил телефон и в дверях кабинета возникла Марта. Кошка, не спеша обогнула стол Кирилла и, подобрав под себя ногу, грациозно уселась на широкий подоконник.

– Кирилл Михайлович, – голос в трубке принадлежал женщине. – Думаю, вы знает, кто я.

Морок не просто знал. Он с утра ждал этого звонка.

– Разумеется, Катерина Всеволодовна. Плоха та спецслужба, руководитель которой не знает всё о своем начальстве еще до его назначения.

– Особенно, если об этом назначении позаботился сам руководитель спецслужбы, – в голосе собеседницы Морока послышалась улыбка. Екатерина Всеволодовна была уравновешенной женщиной сорока шести лет от роду. Два взрослых сына, муж, дом за городом. Еще несколько дней назад она возглавляла юридическое ведомство в правительстве.

– Кажется, вы успели перекинуться парой слов со своим предшественником, – Кириллу понадобились ровно сутки после завершения операции в Италии, чтобы навсегда распрощаться с недалеким бюрократом, приставленным контролировать работу СКК.

– Увы, нет. Его сняли слишком скоропостижно. Но мне не составило труда сложить два и два. Поэтому, думаю, стоит сразу пояснить мою позицию. Ни сейчас, ни в будущем я не хотела бы создавать помехи вашей работе. Как это, к сожалению, делал мой предшественник…

Разговор закончился заверениями во взаимном понимании и уважении. Чего и следовало ожидать. Кирилл вернул трубку на рычаг и на секунду задумался. Кажется, Катерина Всеволодовна была седьмым куратором в карьере начальника СКК. Или восьмым?

– Тебя можно поздравить с победой? – напомнила о себе Марта. Сегодня она выглядела особенно эффектно – гладкая черная пантера, укутанная в темно-синий шелк. Струящееся одеяние напоминало покроем индийское сари.

– Как и тебя, новый куратор Края, – в тон ей ответил Морок. – Насколько я помню, еще ни одна представительница Людей крыш не забиралась так высоко.

– Насколько я помню, еще никому из Людей крыш не помогал полиморф, – кошка встала, приблизилась к небольшой фотографии Эйфелевой башни на стене и легонько потянула за край массивной рамки. Позади картинки находился небольшой тайник, где тускло поблескивала запыленным боком бутылка отличного коньяка и пара хрустальных бокалов. Марта плеснула в них на два пальца жидкости цвета крепкой заварки. Один протянула Мороку. – И как оно – столкнуться нос к носу с матерью своей дочери после тринадцати лет разлуки?

– Проще, чем я думал, – начальник СКК отхлебнул содержимое бокала. – У нее все наладилось в личной жизни, поэтому общение получилось довольно спокойным.

– Личная жизнь – это тот джентльмен с животом, как у шеф-повора?

– Он врач-окулист.

– Мило. А как твоя не случившаяся жена отреагировала на то, что отец ее ребенка за столько лет ни капли не постарел?

– Решила, что я слежу за здоровьем. По крупному счету, не заметила ничего странного.

– Не замечать странного – полезный навык для будущей жены врача-окулиста.

Кошка стояла посреди кабинета, покачивая в ладони бокал с коньяком. Кирилл почувствовал, что мысли Марты заняты сейчас вовсе не Леной Смородиной.

– Скажи честно, Кир… – наконец спросила глава Людей крыш после недолгого молчания. – Хоть что-нибудь из случившегося в последние дни не было тобой спланировано? Например, для того, чтобы прибрать к рукам молодую расу? А? Насколько я понимаю, всех ее представителей теперь контролирует СКК. А один из них – Хэнк, кажется, на тебя работает.

Морок сделал еще глоток. Он давно привык к подозрениям окружающих в том, что за всеми неприятностями Края стоит не кто иной, как начальник СКК.

– Марта, ты же знаешь, я никогда не был сторонником массового истребления людей, – устало ответил Кирилл.

– Хммм… Да, тут ты жутко старомоден, не спорю. Ну, тогда, возможно, у меня найдется, чем тебя удивить, – кошка снова уселась на подоконник. – Я вчера говорила с Диной. Оказывается, Ларс играл не сам с собой. У него был противник.

Дно бокала в руке Морока жалобно звякнуло, ударившись о столешницу. На хрустальной стенке появилась трещина.

– Так ты и правда не знал, – сделала вывод Марта, глядя на пострадавший бокал.

– Но догадывался. Ларс не мог действовать один. Был еще кто-то. Этот кто-то отдал приказ начать сражение на Сан-Марко. Ларс по своей неопытности мог считать его соперником, но на деле…

– Он был кукловодом! – закончила кошка, разом осушив свой бокал. – Сохмет вас всех побери! Ларс был такой же марионеткой, как и Глухой!

– Да. И нам предстоит как можно скорее выяснить, кто дергал его за ниточки. Подозреваю, теперь это вопрос жизни и смерти не только Края, но и всего человечества. Кстати, Дина узнала того, кто играл против Ларса?

Кошка глубоко вздохнула.

– Нет. Не узнала. По крайней мере, она так сказала.

* * *

Они сидели на крыше. Вернее Женька сидела, а Тим лежал, используя ее колени вместо подушки. Женькины пальцы осторожно перебирали медные кудри друга. Подсвеченные заходящим солнцем, они казались почти красными, как рябина осенью или маковое поле весной.

Еще никогда они с Тимкой не были так близко друг к другу. Пара невинных поцелуев не в счет. Женька чувствовала: происходящее сейчас в сто тысяч раз важнее, и от этого у нее холодело в животе, и учащалось дыхание.

– Я все хотел спросить… – Тим приоткрыл один глаз. – А куда пропала твоя татуировка?

– Она не пропала, – Женька оттянула ворот униформы. Обычной униформы, полученной от Марты, а не от Эдды. – Просто сползла ниже. Меня Морок научил, как ее заставить уйти с лица.