Рон развернулся всем корпусом ко мне и сделал шаг. Но всё равно оставался далеко – так далеко от меня сейчас, когда больше всего на свете я хотела оказаться в его руках и забыть, хотя бы на мгновение забыть обо всём, что узнала сегодня.

- Эллери поняли, что не могут полагаться на силу. Сила не спасла их однажды. Решили действовать хитростью. Старым проверенным способом. Через женщин. Они пользовались тем, что женщины рода эллери всегда отличались удивительной красотой и очарованием, притягательностью, которой невозможно сопротивляться. И они стали организовывать «случайные» знакомства своих дочерей с сыновьями тех, кто мог дать изгнанникам укрытие и достаток. Сначала это были зажиточные крестьяне, после богатые купцы, затем низшие дворяне, и так постепенно они добрались до самого сердца империи – богатейшего и знатнейшего дворянства. Дети, зачатые в таких союзах, получали от матерей в наследство кровь эллери, а вместе с ней – магию и долг чести. Обязанность служить делу своего народа.

Почему он смотрит на меня сейчас как… смертельно раненый зверь?

- Так эллери проникли всюду. Даже в род королевского летописца Сильверстоуна, а через него – и в королевский. Так они проникли и в род неких захудалых дворян из Локвуда, скромно обитавших на краю Бесконечных Болот.

Ещё шаг и ещё. Он так близко, и в то же время так далеко от меня теперь – словно мы стоим на противоположных концах Вселенной.

- Ты понимаешь, что это значит? Ты эллери, Рин! И я уверен, ты наследница той самой их ветви, что обитала когда-то в Замке ледяной розы.

Шепчу непроизвольно:

- Эллерин… младшая сестра… та, которую отпустил Роланд…

- Вот почему Замок слушается тебя, как ручной пёс! Вот почему только твоя кровь была ему нужна! Вот почему ты понимаешь эллерийский язык и читаешь их книги! Вот откуда твоя магия!

Рон совсем близко, меня накрывает его тень, и я вжимаюсь спиной в этот проклятый гобелен, вцепляюсь пальцами в шершавый камень стен.

- А значит, твоё появление в Замке ледяной розы тогда, много лет назад – всего лишь часть коварного плана. Венец хитрой комбинации, эндшпиль игры, что длилась несколько столетий. Эллери должны были получить обратно свой замок – последний из оставшихся. Любой ценой. И самый простой способ– соблазнить наследника этого замка. А теперь скажи мне, Рин. Посмотри в глаза и скажи, что ты ничего об этом не знала!

И я хотела бы так и сказать, но спазм сдавил горло – не издать ни звука. Ведь я подслушала же когда-то разговор матери с отцом! Судя по всему, поначалу мама была не в курсе всего этого. Папа рассказал ей о том, что он на самом деле эллери, а я обладаю магией, в день, когда она отказывалась пускать нас в очередную поездку в Замок ледяной розы. А я удивлялась еще, почему мама смотрела на меня так, будто боится! Удивлялась, почему она столь резко поменяла свое решение! И вот теперь понятно. А в том подслушанном разговоре они с отцом обсуждали, как хотели свести меня с Роном. И я, наивная, ещё подумала, что речь всего лишь о том, как простушке из деревенской глуши подцепить богатенького графа. А всё оказалось намного хуже.

- Ну что же ты молчишь, Рин? Значит, ты знала… по твоим глазам вижу, что знала…

Протягивает ко мне холодные ладони, проводит по рукам от запястий вверх, сжимает плечи.

- Значит, это была лишь игра… искусное завлечение в ловушку… с самого начала. Ты поэтому не подпускала меня к себе всё это время? Отталкивала каждый раз на той черте, когда я готов был забыть обо всём и окончательно потерять голову… Чтобы крепче к себе привязать?

Я не понимаю, что он такое говорит. Не верю, что он может так обо мне думать. После всего, через что мы прошли вместе. Что Сильверстоун сделал с ним? Или это проклятие крови Роланда сводит его с ума? Потому что в его глазах сейчас – самое настоящее безумие.

- Скажи, а если бы наследником Замка был не я, а Эд – это всё было бы для него, да? Снова молчишь… Сильверстоун был прав.

Закусываю губу до крови, чтобы не закричать. Есть ли на свете такие слова, которыми я могла бы стереть из его взгляда презрение? Вернуть обратно тепло, без которого замёрзну насмерть?

Теперь я понимаю, зачем Сильверстоун рассказал все это Рону. Это его месть – месть нам обоим за то, как мы обошлись с его дочерью. Нет, не так! Сама Эмбер нас давно простила. Это его личная месть – за то, как мы поступили с его самолюбием и честолюбивыми планами.

- Ты – всего лишь ловушка. В которую я чуть было не попался.

Его рука опускается на розу, что висит у меня на груди. Сжимает в ладони, и хрупкий деревянный цветок рассыпается в пыль.

Глубокий вдох – один на двоих. Его взгляд меняется. Становится совершенно синим. Будто в чёрную воду кто-то плеснул синей краски, и она растеклась по ней, подчинила себе.

На меня смотрит лицо Роланда – жёсткое, недоверчивое, и презрение читается на нём. Но не только это – ещё боль. Такая, какую не причинишь оружием. Он думает, что я лгунья и предательница. Вот только даже несмотря на это не может уйти. Что бы Сильверстоун не сделал с Роном, что бы не сделала с ним память крови, пробуждённая сейчас, он не может просто так меня оставить. Мы слишком проросли друг в друга – по живому, до самого сердца.

И кажется, этот шторм эмоций, что обрушился на его голову так неожиданно, сметает какие-то последние заслоны на своём пути. Пружина не может сжиматься бесконечно. Однажды она должна распрямиться. Как бы сильно при этом не ударила.

Расстояние между нами сокращается до смертельно, невыносимо короткого. И хотя Рон продолжает говорить все эти злые, обидные, несправедливые слова, я вижу в его взгляде бешеную, прорывающуюся через всё это страсть. Настоящую одержимость. Одержимость мной.

Холодные пальцы перемещаются с моих ключиц ниже. Обеими руками он берётся за вырез моего платья, сминает тонкую ткань, и она готова податься, затрещать под этим нетерпеливым движением. Потому что наше притяжение – больше проклятия прошедших веков и сильнее наветов Сильверстоуна. Граф вряд ли предусмотрел такой эффект своих слов. Это только между нами. Это не стереть и не перечеркнуть.

Молчание – после стольких слов оно оглушает меня, сбивает с дыхания. Мы оба замираем на последнем рубеже, на точке невозврата. Один только рывок – и будет непоправимо испорчено это чудесное платье, в котором я так хотела быть ожившей мечтой для него. Но вместе с ним будет попрано всё то светлое и доброе, что мы строили годами. Будут сожжены все мосты.

И в этот момент я вдруг отчётливо понимаю то, что было для меня загадкой. Почему Эллевин поступила так. Почему добровольно пошла под меч.

Потому от рук любимого человека я приму всё, что угодно. И жизнь, и смерть, и… любовь.

Выдыхаю спокойно и долго, и внутри меня разливается странный покой. Что бы ни было дальше – я приняла решение. Как и она, я приняла свою судьбу. И мне не нужно судьбы другой.

Кладу ладонь на его напряжённое запястье и нежно сжимаю. Улыбкой отвечаю на его ненавидящий взгляд. Покоряюсь.