Схватив холодную стекляшку в руку, я вдруг ощутила странное, не поддающееся определению смещение мира, что-то вроде гравитационного колебания. Из тьмы в виде туманной тени появился джинн: глядя на меня, он начал уплотняться, приобретая новый облик, и я поняла: мне вовсе не хочется, чтобы все сейчас увидели, как действует на него мое подсознание (не хватало только, чтобы он воплотился в копию Дэвида).

— В бутылку! — скомандовала я, сжав флакон в кулаке.

Джинн исчез. Я достала из футляра пробку, вставила ее в горлышко флакончика и почувствовала, как прервалась только что установившаяся связь: остался лишь низкий гул. Связь была далеко не столь интенсивна, как у меня с Дэвидом, но сейчас это не имело значения.

Рэйчел воззрилась на меня, нахмурившись, а когда джинны хмурятся, хорошего в этом мало. Раздражать их не стоит.

— Я думала, ты не сторонница рабства, — буркнула она, мотнув головой, так что я даже сквозь шум непрекращающегося дождя расслышала перестук бусинок на трущихся одна об другую косичках. — Ну конечно, ты и не сторонница, до тех пор, пока это тебе не выгодно. Как это по-человечески!

— Заткнись, — сказала я. — И спасибо, что спасла мне жизнь.

Она пожала плечами.

— Вообще-то я ее еще не спасла.

И отпустила Хранителя Земли.

Он мгновенно вскочил, изготовившись к схватке.

Все началось по новой.

Все это сильно смахивало на зону военных действий, если, конечно, у зоны военных действий предусмотрен зрительский сектор. Остатки взорванного внедорожника продолжали дымиться. Дорожное покрытие местами вздулось и вздыбилось, а местами прогорело до гравия. Надо полагать, дороге потребуется серьезный ремонт.

Зрительская аудитория состояла из Черис, Кевина и Рэйчел, собравшихся возле «Мустанга». Черис с Кевином сидели на багажнике, накрывшись вместе желтым дождевиком. Рэйчел расхаживала туда-сюда, не обращая внимания на дождь, но то и дело поглядывая на восток, в сторону океана. Глаза ее полыхали, словно два миниатюрных солнца.

Ширл и Хранитель Земли, имени которого я так и не узнала, находились в бессознательном состоянии в джипе, связанные старым добрым скотчем. Правда, Льюис использовал еще и какой-то хитрый, основывавшийся на силе Земли трюк, чтобы замедлить их метаболизм. Погрузил их в сон, который мог длиться часами, а может, и днями, если ему не придет в голову что-нибудь получше.

Мы с Льюисом на пару стояли, привалившись к джипу, тяжело дышали и старались не стонать. Громко.

— Ты в порядке? — спросил наконец он и положил теплую руку мне сзади на шею. Я ухитрилась кивнуть.

— А вот и нет. Ты слишком слаба. Опять.

— Я в порядке.

— Чушь!

Сам-то он выглядел страшнее не бывает. Обгорелый, в волдырях, оборванный, с болью в глазах… И крайне, бесконечно усталый. Льюис уже долгое время пребывал в крайнем напряжении, и сегодняшний день был для него лишь еще одним из многих подобных. Но об этом у него, понятно, речи не шло.

— Чувствуешь? — спросил он, бросив взгляд на Рэйчел, а потом в сторону моря.

— А то, — ответила я. — Плохо дело. Может быть, так же плохо, как в девяносто втором году, когда нагрянул ураган «Эндрю».

— Хуже, — коротко бросил он. — Этот больше и сильнее.

Хуже, чем шторм Пятой категории? Да уж, новость явно не из лучших.

— Ну и что мы будем делать?

— Ты ничего не будешь делать. Джо, ты ведь как мокрая тряпка, толку от тебя все равно ноль. Убралась бы лучше ко всем чертям, как я тебе уже говорил. Хватит уже драться, это тебя убьет.

Я окинула его взглядом. Ожоги, кровавые раны, все прочие прелести.

— Эти были последними? Я имею в виду, из тех, кто на тебя охотится?

— Наверное, нет.

— Ну и кому после этого надо сматываться?

Он улыбнулся. Улыбка, добродушная и усталая, едва тронула его глаза, но меня она пронзила, словно стрела.

— Как Дэвид?

Я отвернулась и помрачнела.

— Не знаю. Мне вообще неизвестно, где он… Дело в том…

Я набрала побольше воздуху и все-таки сказала, просто сказала правду:

— Я потеряла его. Потеряла бутылку.

Господи, как мне было плохо. Ничего хуже этого я просто не могла себе представить.

Некоторое время я затылком чувствовала на себе его взгляд, а потом джип качнулся, когда он оттолкнулся от него.

Повернувшись, я увидела, что он идет сквозь дождь по направлению к Рэйчел, Черис и Кевину.

«Ну и что я сказала?»

Схватив Кевина за ворот, Льюис выдернул его из-под пластикового пончо. Черис вскрикнула и вздрогнула, Кевин тоже вскрикнул, но Льюис, ухватив за грязную футболку, потащил спотыкавшегося парня ко мне.

— Отдай, — велел он. Кевин попытался вырваться, и Льюис встряхнул его как следует. — Я тут с тобой шутки шутить не собираюсь, парень. Кому сказано, отдай ей бутылку!

— Что за чер… — изумленно выпалила я, но осеклась, вспомнив, что слышала от детектива Родригеса в его служившем наблюдательным пунктом фургоне.

«Тот неряшливый парень, который ночевал у тебя в квартире, стянул деньжат у тебя на кухне».

Точно ведь, Кевин всю мою квартиру обшарил, разве не так? И уж кому, как не ему, знать, какую ценность представляют собой бутылки с джиннами.

А ведь мне ничего подобного даже в голову не приходило. Горе совсем лишило меня разума.

Кевин был бледен, напуган, но упрямо стоял на своем.

— Отцепись. Я не пойму, о чем ты вообще толкуешь!

Ну вот мое ошеломление наконец уступило место разгоравшемуся гневу. Я сдвинула Льюиса с дороги и, схватив Кевина за тощие, но крепкие руки, притиснула к джипу.

— Не вздумай меня дурить, Кевин! Ты вызывал его? Ты пытался его использовать?

Кевин молчал, просто таращился на меня. Бледный, как скисшее молоко, и примерно такой же привлекательный.

— А ну отвечай! С Дэвидом все в порядке?

Кевин облизал свои и без того влажные губы и, отведя взгляд, пробормотал:

— Я не виноват. Он сам меня попросил.

Я похолодела.

— Объясни…

— Ну, я, типа, осматривался. А он появился в комнате и сказал, чтобы я взял бутылку.

— Он не мог сказать тебе, где она находится, придурок!

Это относилось к обязательным для джиннов правилам, хотя Джонатан, было дело, их нарушал: я сама видела. Но Дэвид не смог сообщить мне, где находится его бутылка, как я того ни добивалась. Не смог… или, подумала я с чувством, близким к отчаянию, просто не захотел.

— Да ему без надобности было чего-то там говорить, — принялся объяснять Кевин. — Он ведь стоял там, ну, сама знаешь, рядом с тумбочкой. Все было, типа, ясно.