Его приятели неуверенно двинулись к нам. Я подошёл к поверженному противнику. Он пристально смотрел на меня и шевелил губами, пытаясь что-то сказать.

Я встал рядом на колени, склонился, прислушался…

— Техника ду аньда…

Я пожал плечами: что в имени финала? Не всё ли равно? Главное — я одолел его. Но это была вымученная победа. Второй раз у меня так не получится.

Кто-то положил руку мне на плечо. Не знаю почему, но я был уверен, что на этот раз свалки не будет.

— До койки сам доберёшься? — спросил один из "конвоя", кивая на дверь моего изолятора.

Кажется, это был "третий", тот самый "добряк с лавочки".

Я кивнул.

— Тогда ступай. На сегодня, пожалуй, всё…

Я ещё хотел спросить, что значит "на сегодня"? Уж не собираются ли они воевать со мной до самого дембеля? Но не успел: они подняли своего товарища, и ушли, оставив меня одного в коридоре второго яруса травматологии космического крюингового центра "Кассиди".

Бытие. Гл. 3. Ст. 16:

"Жене сказал: умножу скорбь

твою в беременности твоей;

в болезни будешь рожать детей"…

Без симбионта человек слаб настолько, что даже воспроизводство его протекает мучительно и с риском для жизни.

— В следующий раз он тебя убьёт, — сказала Марина, отрезая ножницами хирургическую нить, которой минуту назад успешно стянула края очередной раны.

На этот раз без рассечений не обошлось.

В пылу схватки я и не заметил, что мне крепко досталось: грудь и лицо были разбиты в кровь. Предплечья и голени — сплошные синяки. Впрочем, с гематомами, как раз, понятно — удары мутана легко было спутать с ударами кувалды. А удар — есть удар, вне зависимости от того, куда он приходится: в цель или гасится на блоке. Но вот когда мутан успел надорвать мне левое ухо, разбить губы и рассечь грудь, — не помню.

Кажется, я это сказал вслух.

— Вот так, однажды, ты придёшь домой без головы, — поддержала Марина. — И не сможешь вспомнить, где её потерял.

О доме это она напрасно.

Что не по мне дембель плачет, я уже понял: без улитки под кожей меня отсюда не выпустят.

Будут бить либо пока не соглашусь, либо пока не отправлюсь в свой последний путь, на встречу с Солнцем. Тут у них всё продуманно. Для похорон крематорий не требуется. Ввиду близости к светилу.

Мы опять в процедурной. Только теперь я лежу. Топчан, клеёнка… ну и йод, пенициллин, резина… вы уже знаете.

Нашла меня Марина. Разумеется, в изоляторе. Где же мне ещё быть? Сидел на полу в луже крови. Было плохо. Впрочем, сейчас немногим лучше. Даже с учётом лёгкой эйфории от лекарств.

Мне было горько: я уважал мутана! Уважал нелюдь, которая прикончила мою расу!

А ещё мне было непонятно: как Борис сумел заделаться бойцом за двое суток? Я же ничего не путаю: прошло два дня.

А послезавтра, в пятницу, у Маринки день рождения…

А если он в душевой притворялся… то, выходит, ещё хуже: какого уровня должна быть подготовка, чтобы так ловко сыграть роль тупого качка, ничего кроме железа в своей жизни не видевшего? Это же как навыки вождения велосипеда: вы можете дурачиться и судорожно дёргать руль, но никогда не заставите себя УПАСТЬ! И ехать на голом пузе по мокрому полу, упиваясь собственным криком, не будете!

Но если это боец… вот, чёрт! Не мог профи пропустить удар в голову. Даже локтем. И "купиться" на явно неподготовленный, откровенно фальшивый удар ногой не мог.

Выходит, специально пропустил? Специально пропустил смертельный удар в висок?

Чушь!

Майор сразу предупредил, что в моём мутуальном будущем нисколько не сомневается. Но обещал играть честно: только аргументы! Простые и ясные. И конечный выбор за мной.

А Маринка? — я уже бояться её начинаю, — какая вероятность, что спустя пять лет мы встретимся именно здесь? Или это тоже один из элементов игры?

— Ты его знаешь?

— Бориса? — уточняет Марина.

— Бориса, — упавшим голосом подтверждаю я.

— Он — пилот в моём экипаже, — она говорит это таким тоном, будто её пилоту каждый день проламывают голову.

— Но как же… — я ненавижу себя за эту растерянность. — Не понимаю.

— Мы тоже, — признаётся Марина. — Комплектацией и "доводкой" экипажей занимается крюинг. Тренировки, учёба, совместные действия… Они вообще большие затейники. Вот и тебя нам придумали. Наверное, чтобы посмотреть, как мы выпутываться будем.

Она заканчивает мои швейные дела и ещё раз проходится по сшивкам тампоном пропитанным йодом. Не сказал бы, что особенное удовольствие.

— Это я у вас как боксёрская груша? Проблема, которую нужно решить коллективно и к радости крюинговых кураторов?

— Что-то в этом роде, милый… полежи спокойно, я запущу сканер.

Мимо меня шуршит колёсиками обруч. Только теперь, судя по ощущениям, вердикт будет настоящим. Липовыми "трещинами" в рёбрах дело не обойдётся.

— И скоро вы отправитесь?

Я завидую. Люто. До дрожи в голосе. До черноты в глазах.

Эти люди увидят звёзды. Увидят чужую жизнь, в чужом мире, под чужим, незнакомым солнцем… Бартон и Камерон, Блексленд и Лейхгардт, Карсон и Фрезер… Их слава и подвиги ничто, по сравнению с чудесными открытиями, которые суждены Марине и её экипажу.

— Не скоро, миленький, — признаётся мой ангел. — У нас некомплект.

— Повара не хватает?

— Командира, — Марина озабоченно щёлкает клавиатурой. — Но это общая беда… Ну-с, вроде бы обошлось. Только потеря крови. Вообще-то при таких ранениях я должна вызвать дежурного офицера. Рапорт будешь составлять?

Я качаю головой: какое изощрённое издевательство!

— А что с командиром? — сесть на кушетке из положения "лёжа" с первой попытки мне не удаётся. — Что ещё за дефицит?

— Это самое простое, миленький, — она озабоченно смотрит, как я, сидя, пытаюсь держать равновесие. — Командиром может быть только тестацелл.

— И что? — я пристраиваюсь к стене, и сразу чувствую себя уверенней.

— Да ничего особенного, — она кокетливо ведёт плечиком. — Тестацелл — хищник, и, в отличие от лимаксы, выбор — симбиотировать или нет — за ним, а не за человеком. До самого соития тестацелл в кибернетической сборке с компьютером. Про искусственный интеллект что-нибудь слышал? Вот эта сборка и рулит ситуацию. Предпочтение мужчинам, но далеко не каждому… один на миллион. Ты можешь встать?

Я пытаюсь переместить центр тяжести на ноги и с ужасом понимаю, что эту вершину мне сегодня не одолеть.