Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непосредственная подготовка к вторжению началась 11 мая с массированных налетов американской и английской авиации на аэродромы и наземные объекты люфтваффе в Западной Европе. Выбранные цели, около 100 аэродромов, находились в Нормандии в 300-километровой зоне, в предполагаемом месте высадки. Большая часть этих аэродромов не использовалась. Однако их методично и тщательно подвергали разрушению, поэтому когда наши истребители собрались использовать их после начала вторжения, то нашли их в полной непригодности.
Одновременно с этим подвергся нападениям и сам Атлантический вал, так как в целях безопасности воздушные атаки не были сосредоточены целиком на одном месте вторжения. На каждый объект па участке вторжения приходилось две цели на других участках. Затраты были огромными, а результаты спорными. Непосредственно до дня вторжения на бетонные укрепления вдоль берегов Ла-Манша и атлантического побережья было сброшено 23 094 тонны бомб. Своего максимума бомбовые удары достигли за 20 минут до начала высадки.
Люфтваффе было не в состоянии воспрепятствовать всем этим военным операциям. У союзников для вторжения было приготовлено 12 837 самолетов против от 80 до 100 немецких самолетов-истребителей 3-го воздушного флота. Общее количество самолетов люфтваффе на всех фронтах составляло 3222 машины (из которых только 40 процентов находилось в исправном состоянии), из них 1195 были самолетами-истребителями, 434 ночными истребителями и 153 тяжелыми истребителями. Во Франции мы держали но-прежнему две истребительные группы, которые ежедневно вылетали на боевые задания против превосходящих сил противника. Большая часть истребителей использовалась для обороны рейха. Американцы к англичане продолжали беспрерывно вести активные стратегические воздушные действия против рейха, вопреки предположениям немецкого командования, что в течение нескольких дней прямо перед вторжением действия неприятельских воздушных сил будут целиком сконцентрированы на предполагаемом участке высадки. Одной из их целей как раз и являлось стеснить и ослабить обороноспособность немецкой истребительной авиации.
Ключевые слова "Грозящая опасность с запада" призывали к защите рейха все соединения. За исключением двух групп — истребителей, летавших при плохой погоде, и тяжелых истребителей — все силы, общим числом 600 самолетов, должны были быть брошены в зону вторжения. Верховное командование отдало приказ — в связи с этим 50 процентов всех соединений должны были находиться наготове для того, чтобы поддержать армейские части атаками с низкой высоты в качестве истребителей-бомбардировщиков, причем в экстренном случае все 100 процентов истребителей должны были оказывать помощь в наземных сражениях.
Верховное командование правильно допускало, что вторжение нужно отражать немедленно или по крайней мере в течение десяти дней — если это было невозможно, то его, увы, надлежало бы рассматривать как свершившийся факт. Необходимо было безотлагательно и своевременно привести все силы в состояние боеготовности, но это требовало знания места и времени высадки десанта, поэтому на протяжении последних недель и даже месяцев наши войска на западе зачастую напрасно пребывали в состоянии боевой готовности. С точки зрения погодных условий, уровня приливов и отливов наиболее благоприятным сроком для вторжения считался конец мая. Немецкое командование на западе подозревало, что, скорее всего, высадка будет происходить между Дьеппом и Дюнкерком или же в устье Сены. Союзники маскировали свои подлинные намерения, посылая специальные сообщения, которые не оставались без внимания. Надежная воздушная разведка над Ла-Маншем и портами погрузки войск была невозможна вследствие превосходства в воздухе противника. На самом же деле немецкое командование пребывало в неведении и пробиралось на ощупь вплоть до самого вторжения и даже некоторое время после его начала.
Вечером 5 июня стали явно заметны приготовления к нападению союзных воздушных флотов. Английское радио передало сообщение бойцам французского Сопротивления с указаниями о проведении диверсий и почти точно в полночь объявило о начавшемся вторжении. Несколько минут спустя первые десантные войска начали высаживаться в области между Сеной и Орном. Гигантский механизм вторжения союзников с моря и с воздуха, как и сами силы для высадки, был приведен в действие.
Но в соответствии с мнением главнокомандующего на западном направлении все еще следовало ожидать основной высадки где-то в другом месте, так что первая операция рассматривалась как отвлекающий маневр или ложный удар. Вследствие чего было упущено много времени, а ключевые слова все еще не звучали в эфире. В конце концов, люфтваффе проявило собственную инициативу и начало перегруппировывать свои силы. Но эта затяжка по времени привела к самым ожесточенным воздушным схваткам за всю их историю.
Когда первые известия о крупной англо-американской высадке подтвердились и стало ясно, что вторжение, которое должно было решить судьбу Германии, началось, то первой реакцией явилось чувство облегчения. Угроза, которую оценивали и обсуждали во всевозможных аспектах, так что все уже были сыты этим по горло, наконец, стала реальностью. Неопределенность, парализовывшая все военные планы и приготовления, была преодолена. Трудности, стоявшие перед нами, никем не недооценивались, и, тем не менее, этот день внушал нам надежду. Теперь этот день настал, и мы знали, что нам предстоит.
На протяжении этой ночи, пока две английские и две американские десантные дивизии высаживались в Нормандии, флот вторжения будучи прикрыт с воздуха американскими и английскими истребителями, как зонтиком, приблизился вплотную к берегу с целью ускорить проводимую высадку. В состав военно-воздушных сил союзников, готовых оказать помощь в ходе десантной операции, входили: истребительная бомбардировочная и береговая авиация, 2-й тактический воздушный флот ВВС Англии, а также 8-я и 9-я американские воздушные армии. Общее количество самолетов равнялось 6—7 тысячам. С другой стороны, 3-й воздушный флот Германии вместе с 9-м, 10-м и 2-м авиакорпусами, 2-й воздушной дивизией, 2-м истребительным корпусом и разведывательной группой номер 122, как сообщалось в сводке от 5 июня, обладали боеспособными силами общей численностью в 481 самолет, из которых 64 самолета были разведывательными и 100 — самолетами-истребителями. На начало неприятельского вторжения с врагом могло встретиться не больше чем 319 самолетов, таким образом, соотношение сил равнялось 1:20.
Ночью у бомбардировочной авиации еще была возможность атаковать суда, приближавшиеся к берегу, но с незначительными результатами. Днем истребители союзников образовали надежный воздушный зонтик поверх сектора вторжения, к тому же истребительная авиация высылалась за пределы участка вторжения, тем самым данный участок полностью блокировался. Только два раза в течение первого дня высадки немецким истребителям-бомбардировщикам удавалось преодолеть оборонительные заслоны, чтобы сбросить свои бомбы на плацдарме. С первого же момента высадки союзники обладали подавляющим воздушным превосходством в воздухе.
Вот поэтому и неприятель, и наши собственные войска, и население задавали естественный вопрос: "Где же люфтваффе?". Американские и английские летчики, летавшие над Германией, знали, что немецкая истребительная авиация, пусть в ослабленном состоянии, но все-таки существовала и так же очень серьезно воспринималась противником. Но где же было люфтваффе сейчас? Тогда как неприятель задавал этот вопрос с чувством некоторого облегчения, наши солдаты, на чьи плечи легла вся тяжесть вторжения, спрашивали об этом с чувством все более возраставшей горечи.