Однако после этих кораблекрушений последнего десятилетия VI в. отдельные документы остались на плаву. Они по преимуществу происходят из-за пределов Regnum Francorum. Судя по ним, непохоже, чтобы Брунгильда сильно изменилась. В одном письме за 599 г. папа Григорий Великий так льстит королеве в выражениях витиеватых и, может быть, несколько двусмысленных:

При управлении королевством в равной мере необходимы такие добродетели, как справедливость и сила, и одной из них не может быть достаточно в отсутствие другой. А ведь если говорить о Вас, то ясно видно: забота, какую Вы проявляете об обеих этих добродетелях, в высшей степени блистательна, в то время как Ваш образ управления массой народов достоин похвал.

Брунгильда определенно сохраняла вкус к власти. Но папа, вероятно, был прав, утверждая, что она обладала и необходимыми способностями, чтобы мудро отправлять эту власть. Впрочем, когда Григорий Великий писал королеве франков эти слова, не подразумевал ли он такой вечный образец, как ветхозаветные цари? В свое время Бог вверял скипетр мужам грозным, но справедливым; почему бы Ему теперь не даровать монаршую власть женщине, наделенной теми же качествами?

Эта смесь мудрости и властности была, конечно, необходима Брунгильде, чтобы сохранять с трудом приобретенную власть, бороться с нарастающей инертностью франкского общества и не дать династическим бедам Меровингов взорвать их королевство.

Передача наследства после смерти Гунтрамна

Как ловко Брунгильда вела дела, понятно прежде всего из того, насколько спокойно произошел прием наследства Гунтрамна. Правда, к событиям 592 г. готовились давно. Если все остальные сыновья Хлотаря I погибли от рук убийц или от болезней, то уход Гунтрамна был хроникой объявленной смерти. Более того: если большинство Меровингов умерло без завещания, Гунтрамн оставил достаточно ясные распоряжения о будущем его владений. Некоторые из них были записаны, ведь Анделотский договор 587 г. предусматривал, что Бургундию унаследует Хильдеберт II. Другие были сформулированы устно, но в присутствии многочисленных слушателей: в частности, любой мог вспомнить, что старый король несколько раз, последний раз в Нантере в 591 г., потребовал, чтобы его племяннику Хлотарю II позволили сохранить свое королевство.

Даже если подробностей недостает, можно сказать, что «завещание» Гунтрамна, похоже, в основных чертах было исполнено. К концу марта 592 г. Хильдеберт II, король Австразии, стал также и законным государем Бургундии. Со своей стороны Фредегонда без труда сумела обеспечить юному Хлотарю II сохранение нейстрийского трона.

Брунгильде оставалось еще уладить административные формальности объединения обоих королевств, над которыми отныне властвовал ее сын. Так, в 592 г. оба дворца, австразийский и бургундский, вроде как слились. Точно так же австразийский Прованс с центром в Марселе и бургундский Прованс с центром в Арле были объединены в единую провинцию, где пост патриция получил старый союзник королевы Динамий. Сделав все это, Брунгильда воссоздала добрую часть Regnum Francorum Хлодвига и Хлотаря I. Тем самым она усилила позиции унитарной франкской логики в ущерб стремлениям Австразии и Бургундии к региональной идентичности.

Однако два десятка лет, в течение которых восточные франки и франки долины Роны были разобщены, оставили свой след. В результате, если для королевы воссоединение было триумфом, то самых честолюбивых магнатов, стремящихся к карьере как в том, так и в другом королевстве, оно могло обеспокоить. Возможно, чиновников короля Гунтрамна особо тревожило слияние обоих бывших дворцов, грозившее лишить их поста. Чтобы их успокоить, Брунгильда открыла бывшим крупным сановникам Бургундии широкий доступ в свою новую администрацию. Так, референдарий Асклепиодот мог без перерыва продолжить свою блестящую карьеру. Похоже, королева также взяла к себе на службу патриция Заюрской Бургундии Вандальмара и герцога Бозона, когда-то командовавшего армией короля Гунтрамна во время войны с Гундовальдом[128].

Надо было ободрить и австразийских магнатов, которые могли бы опасаться, что объединение обоих королевства пойдет им во вред. Поэтому Брунгильда продолжала доверять важные миссии восточным франкам, в частности, герцогу Шампани Винтриону. В Австразии надо было следить также и за проявлениями микрорегионализма. Чтобы ничем не рисковать, Хильдеберт оставил своего сына Теодоберта II «королем Суассона» и препоручил второго сына, Теодориха II, магнатам Эльзаса, чтобы они воспитывали его, пока он не достигнет возраста мужчины. Оставлять юных Меровингов в таких регионах значило обеспечивать себе верность местных аристократов. Лучше было принять меры предосторожности, коль скоро настоящие царствующие государи, Брунгильда и Хильдеберт II, уже появлялись в периферийных герцогствах бывшей Австразии лишь изредка.

Аннексия Бургундии сместила центр тяжести королевства к югу. Похоже, Брунгильда отдала предпочтение городу Отёну на границе Бургундии и Австразии. Епископ этого города Сиагрий стал одним из ее приближенных — настолько близким, что Григорий Великий воспринимал его как дипломатического советника королевы[129]. Однако еще вопрос, какими были их отношения на самом деле. Действительно ли королева пользовалась услугами Сиагрия или просто оказывала старому прелату демонстративную благосклонность? Ведь воздавать почести человеку, к которому в свое время прислушивался король Гунтрамн[130], было несложным и изящным способом показывать бургундским элитам, что после воссоединения их влияние нисколько не уменьшилось.

Военные дела

В целом политика обольщения, применяемая Брунгильдой, как будто сработала. Можно считать, что слияние Австразии и Бургундии произошло если и не в атмосфере ликования, то по меньшей мере без существенных проблем. Отныне королева контролировала территорию, занимающую более двух третей Regnum Francorum. С военной точки зрения это означало, что она может набрать явно более многочисленные войска, чем это могут сделать Фредегонда и Хлотарь II.