— Числом меньше пятидесяти, — подала голос мать Этелы.

— Верно. Не сумели воспрепятствовать всего-навсего пятидесяти своим врагам прорваться к воротам замка. Королева Идн призвала к миру, и они с готовностью согласились. Любой, кто полагает, что завтра они собираются штурмовать замок, ничего не знает о войне.

— Я никогда не утверждал, что много знаю, — заявил Тауг.

Я кивнул:

— Ты сражался до изнеможения и был ранен. Пойми, за тебя говорили усталость и боль.

— Вы вернулись по просьбе королевы Идн?

Голос Мани прозвучал вкрадчиво:

— Косвенным образом, да. Я повлиял на свою царственную хозяйку, а она на сэра Эйбела.

— Кажется, я понимаю, — кивнул Тауг.

— Тогда нам не обязательно говорить об этом, — сказал я.

Тиази пожал плечами:

— Я не стану пытаться раскрыть ваш секрет. Я легко могу сделать это, когда сочту нужным. Вы сказали нам, чего не случится, и я с вами согласен. А что случится?

— Вы попытаетесь сами взойти на престол?

Он горько улыбнулся:

— А вы бы меня поддержали, предприми я такую попытку?

— Смотря по обстоятельствам.

— Нет. Это опасная должность, а я отнюдь не пользуюсь популярностью.

— Кто-то другой попытается. Кто пользуется популярностью или, по крайней мере, умеет внушать доверие. Возможно, не из числа зачинщиков сегодняшнего нападения.

— Самый первый из них убит, — сказал Тауг.

— Значит, я прав. — Я развел руками. — Кто-то еще. Если нам повезет, мы благополучно дождемся прибытия его милости. Если нет, наша позиция будет слабее. И в первом и во втором случае мы предложим новому правителю дружбу короля Арнтора и нашу и попросим позволения покинуть Йотунленд с миром. Поскольку в таком случае он все приобретает и ничего не теряет, думаю, он согласится.

— А что будет со мной? — спросил Тиази.

— Вы станете служить новому королю столь же преданно и со знанием дела, как служили королю Гиллингу.

— Возможно, он захочет поквитаться со мной.

— Если даже так, он не поквитается, хотя и будет уверен в обратном. Каждый король нуждается в колдуне и в министре, готовом брать на себя ответственность за непопулярные решения. Вы являетесь и первым, и вторым. Он спросит себя, почему бы ему не использовать вас — по крайней мере, поначалу, — и возгордится своим умом.

— А вы вправе гордиться своим умом, сэр Эйбел. Ваши рассуждения звучат весьма убедительно.

— Потому что они верные. Я заслужил право просить вас о милости?

Тиази кивнул:

— Даже не об одной, коли вам угодно.

— Отлично. Я прошу о трех. Во-первых, распределение рабов…

— Вы хотите потребовать несколько для себя? Или для нашей королевы? Вам следует обратиться к сэру Свону.

— Вы уже поделили рабов? — поднял голову Тауг.

— Ты был ранен, — пожал плечами Тиази, — и мы не видели необходимости в твоем присутствии. Я действовал от твоего имени, в твоих интересах.

Тауг начал говорить, но Тиази жестом заставил его замолчать:

— Во-первых, тебе следует знать, что делить пришлось шестерых рабов, поскольку один погиб в схватке. У другого повреждена рука. Сэр Свон выбирал первым, как было условлено.

Тауг молча кивнул.

— Он выбрал здорового мужчину, разумеется. Я, действуя от твоего лица, выбрал другого мужчину. По имени Вил.

Этела тихонько ахнула.

— Сильный раб и опытный работник, насколько я понял. Когда у него заживет рука, он станет ценным приобретением. Затем сэр Свон выбрал одну из женщин — не эту. Я, зная о твоей нежной привязанности к девочке, выбрал ее.

— Я и так принадлежала Таугу! — воскликнула Этела.

Тиази помотал головой:

— Нет, но теперь принадлежишь. Сэр Свон выбрал другую женщину, понятное дело, а мне досталась последняя, твоя мать. Таким образом, ты, твоя мать и кузнец Вил теперь принадлежите оруженосцу Таугу.

— Это хорошо, — сказал Тауг. — Я… вы никогда мне особо не нравились. Я был не прав.

— Ты просто не понимал меня, — сказал Тиази, — как не понимаешь и сейчас. Я выполняю свой долг, как считаю нужным. Ты отдашь одного из своих рабов сэру Эйбелу? Если да, сэр Свон наверняка отдаст одного из своих королеве. Возможно, даже всех. Посмотрим.

— Мне не нужны рабы, — заявил я. — Мне нужна моя награда. Эта женщина. Как ее имя, Тауг?

— Я не знаю. Как зовут твою мать, Этела?

— Линнет. Я говорю «мама», но на самом деле она Линнет.

— Маргаритки и мантикоры, — прошептала странная женщина.

— Она часто это повторяет, — пояснила Этела. — Я сказала Таугу, а он сказал, что маргаритки — такие цветы.

— Символизируют богатство или солнце, — добавил Тиази.

Этела благодарно кивнула.

— Мантикоры — это такие звери размером с Гильфа, — сказал я. — У них головы мужчин или женщин, но львиные клыки и когти. Хвосты, как у скорпионов, только гораздо больше, и с жалом, источающим смертельный яд.

— Почему она повторяет эти слова, Этела? — спросил Тауг.

— Не знаю. А почему вы спрашиваете?

Тиази фыркнул:

— У меня есть вопрос получше. Какова ваша вторая просьба, сэр Эйбел? Я удовлетворю ее, коли сумею.

— Вы можете исцелить эту женщину? Рабыню Тауга?

Гильф посмотрел на меня таким взглядом, что я понял: он знает, что я сам мог бы исцелить женщину, но только в нарушение своей клятвы, и он далеко не уверен, что я поступил благоразумно, связав себя такой клятвой.

— Я могу попробовать, — сказал Тиази, — и, вероятно, попробую. Но возьмусь я за дело или нет, зависит от ваших ответов на мои вопросы. Вы можете сказать, кто покушался на короля Гиллинга в ночь сражения и кто в конце концов его убил? И какова ваша третья просьба?

Я вздохнул:

— Вы позволите мне сесть, милорд?

Тиази кивнул, и я снова присел на ступень кресла.

— На первый ваш вопрос я не знаю ответа. Если вас интересует мое мнение, и в первом и во втором случае действовал один и тот же убийца, хотя даже в этом я не уверен. В моей последней просьбе — первая осталась невыполненной — мне будет отказано?

— Возможно, вам будет отказано и во второй. — Тиази встал и принялся расхаживать по комнате. Он казался ростом с башню, и его низкий звучный голос гулко отдавался от стен. — Я не верю, что у человека столь проницательного нет никаких предположений на сей счет.

— Я мог бы высказать предположение. — Я помолчал, собираясь с мыслями. — Но не стану. Я рыцарь, а рыцарь не порочит доброе имя других. Допустим, я выражу мнение, хотя ничем не подтвержденное, что покушение совершил некий чужеземный рыцарь, сэр Эйбел Благородное Сердце. Обвинение моментально разнесется повсюду, как обычно бывает с подобными обвинениями, и я навсегда потеряю свое доброе имя. Даже если впоследствии настоящий убийца признается в содеянном, все скажут, что подозрение пало на меня в силу моей небезупречной репутации.