Она вдруг остановилась. Поняла, что он попробует теперь.

Дарэм закончил вместо неё:

– Попадает лишь слабое тепловое излучение и малый приток атомов, как бы случайные потоки межзвёздного газа. Разумные граничные условия – лучше, чем система, по волшебству погруженная в идеальный вакуум. Но строгой логики в этом нет, и на уровне «Автоверсума» нет модели, которая точно воспроизводила бы происходящее. Это может быть что угодно.

Он вызвал вид на край «Автоверсума»; плававшие там атомы были так редки, что для поиска одного из них пришлось вызвать «Демона Максвелла». Программа, занимавшаяся подделкой правдоподобной межзвёздной среды, создавала атомы в тонком слое ячеек рядом с границей. Этот слой не подчинялся правилам «Автоверсума», иначе создавать атомы не удалось бы, но на соседние ячейки его содержимое влияло обычным образом, позволяя атомам крошечными ураганчиками проплывать сквозь границу.

Дарэм отправил субпроцессам творения атомов несложную команду, рассчитанную на то, чтобы затеряться в потоке существующих случайных запросов: поместить в определённую точку красный атом с заданной скоростью.

Сработало. Наколдованный атом появился в граничном слое, а затем перебрался собственно в «Автоверсум» точно по указке.

Дарэм отправил набор из тысячи подобных команд, и тысяча атомов отправилась вслед за первым; все двигались по идентичным векторам. «Случайный поток» перестал быть случайным.

Элизиум влиял на «Автоверсум» – они прорвались.

Репетто заулюлюкал. Земански загадочно улыбнулась. Марию затошнило ещё сильнее. Она надеялась, что «Автоверсум» окажется непроницаем, и тогда Элизиум, по симметрии, тоже может оказаться устойчив к взаимовлиянию. Два мира, противоречат они друг другу или нет, могли бы двигаться дальше по своим раздельным путям.

– Чем это нам поможет? – поинтересовалась она. – Даже если вы заставите эту программу отправить марионеток в далёкий космос, как их потом переместить на планету Ламберт? И как управлять их поведением, когда они там окажутся? Мы же всё равно не сможем добраться до них и манипулировать – это нарушило бы правила «Автоверсума».

Дарэм задумался.

– Мы поместим их в космический корабль и опустим его на планету. Это первое. Второе – сделаем их управляемыми по радио и будем слать радиосигнал от края модели. Если сможем убедить программу для генерации слабого теплового излучения посылать лазерный луч.

– Вы намерены здесь сидеть и пытаться изобрести корабль, который сможет функционировать в «Автоверсуме»?

– Это не понадобится – он уже готов. Один из старых планов контакта заключался в маскировке под пришельцев из другой части «Автоверсума», чтобы уменьшить культурный шок ламбертиан. Мы рассказали бы им, что есть миллиарды других звёзд, скрытых из виду окружающими их систему пылевыми облаками. Идея, конечно, была аморальной и отправлена в утиль тысячи лет назад, задолго до появления мыслящих ламбертиан, но техническая работа завершена и хранится. Всё здесь, в Центральной библиотеке; нам должно потребоваться около часа на сборку компонентов в работающую экспедицию.

Звучало всё это странно, но принципиальных недостатков в плане Мария не видела.

– Так мы… всё-таки пересечём космос, чтобы встретиться с инопланетянами?

– Похоже на то.

Репетто эхом откликнулся:

– «Пересечём космос, чтобы встретиться с инопланетянами». И странные же, должно быть, у вас водились идеи в прежние дни. Иногда мне почти хочется там побывать.

* * *

Мария сдалась и научилась пользоваться мысленной контрольной панелью для переключений между своим элизианским телом и дистанционно управляемым роботом в «Автоверсуме». Она потянулась, вытягивая руки робота, и оглядела сверкающую пилотскую кабину «Посланника». Её тело покоилось в противоперегрузочном кресле рядом с тремя остальными членами экипажа. Согласно плану полёта, робот сейчас почти ничего не весил, но она предпочла отфильтровывать отклонения от нормального тяготения и вверх, и вниз. Робот умел двигаться по её желанию в любых условиях, и страдать космической болезнью «реализма» ради было бы абсурдно. В конце концов, она не внутри «Автоверсума» и не сделалась роботом. Её модель человеческого тела по-прежнему исполняется в Элизиуме, а робот связан с этой моделью способом, который не слишком отличается от нейроиндукционного соединения между обладающим плотью гостем виртуальности и его или её программной марионеткой.

Щёлкнув ментальным переключателем, Мария вернулась в клонированную квартиру. Дарэм, Репетто и Земански сидели в креслах и тупо смотрели перед собой, мало чем, в сущности, отличаясь от простых указателей занятого места. Мария вернулась на «Посланник», но раскрыла в уголке поля зрения маленькое окно, демонстрирующее квартиру её элизианскими глазами. Если уж в «Автоверсуме» она просто управляет марионеткой – хочет точно знать, где в это время находится её «истинное» тело. Одного знания, что при этом кресло от её имени занимает невидимый и бесчувственный манекен из витрины, было недостаточно.

С противоперегрузочного кресла Мария смотрела на твёрдый экран, высоко расположенный на противоположной стене пилотской кабины; он показывал их будущую траекторию, пологой спиралью опускающуюся на планету Ламберт. Они прокололи границу в ближайшей возможной точке, в ста пятидесяти километрах над плоскостью орбиты, уже имея удобную, заранее заданную скорость, так что на достижение цели и спуск требовалось очень мало топлива.

– Кто-нибудь знает, репетировали хоть раз в этой штуковине настоящую высадку? – спросила Мария. Когда она говорила, голосовой тракт, где бы ни находился, работал обычным образом, только голос в ушах робота звучал странно. Трюки, на которые приходилось идти модели мозга, чтобы убрать задержку радиосигнала между намерением Марии и действиями робота, осмысленного внимания не требовали.

– Всё отрепетировано, – ответил Дарэм. – Для испытательных полётов воспроизвели всю планетную систему, ещё до возникновения на ней жизни. Единственная разница между «тогда» и «сейчас» в том, что они могли материализовать корабль прямо в вакууме – где угодно, и марионетками управляли напрямую.

«Нарушая притом законы „Автоверсума“». Беспокойно было даже слышать, как это произносится вслух: безжизненный «Автоверсум», при всей своей субатомной детализации, был не более чем обычной симуляцией; разница заключалась в присутствии ламбертиан.

Другой дисплей демонстрировал саму планету – изображение с внешней камеры на корпусе. Вид ничем не отличался от того, что тысячу раз показывала шпионская программа: хотя камера и глаза робота подчинялись исключительно физике «Автоверсума», после того как изображение переправлялось в её внешний по отношению к «Автоверсуму» мозг, оно окрашивалось в обычные поддельные цвета. Мария следила за приближением бело-синего диска со стеснением в груди. Находясь в невесомости, но ощущая вес. Приземляющаяся и неподвижная.

– Зачем показываться ламбертианам прямо сейчас? – вновь спросила она. – Почему не послать вперёд Рупор подготовить почву и удостовериться, что они готовы встретиться с нами? Там, внизу, нет животных крупнее осы и ни одного с внутренним скелетом и ходящего на задних ногах. Человекообразные роботы ростом по сто восемьдесят сантиметров будут смотреться как выходцы из кошмара.