кольцо и огляделся вокруг. Сорокопут нашел добычу повкуснее ружейного дула. Он удалялся с ящерицей в клюве.

Солнце ярко светило в безоблачном небе. В воздухе стоял сухой запах мескита. Безукоризненная форма и ослепительный блеск летающего блюдца были неуместны в зеленой долине.

– Подождите здесь, – произнес наконец Кецалькоатль. – Я пойду поговорю с Фернандесом. Когда я позову, приходите к моему летательному аппарату. Мы с Фернандесом будем ждать вас там.

– Как скажете, señor, – согласился Мигель, глядя в сторону.

– И не трогайте ружье, – добавил Кецалькоатль строго.

– Конечно нет, señor, – сказал Мигель.

Он подождал, пока высокий незнакомец ушел. Тогда он осторожно пополз по иссушенной земле к своему ружью. Поискав, нашел и мачете. Только после этого Мигель припал к бурдюку – ему очень хотелось пить, но пьяницей он не был, вовсе нет. Он зарядил ружье, прислонился к скале и в ожидании прикладывался время от времени к бурдюку.

Тем временем незнакомец, не обращая внимания на пули, со вспышками отскакивающие от его стального панциря, приближался к укрытию Фернандеса. Звуки выстрелов прекратились. Прошло довольно много времени, но вот высокая фигура появилась снова и поманила к себе Мигеля.

– La voy, señor[23], – ответил Мигель. Он положил ружье на скалу и осторожно выглянул, готовый тотчас же спрятаться при малейшем признаке опасности. Но все было спокойно.

Фернандес появился рядом с незнакомцем. Мигель молниеносно нагнулся и схватил ружье, чтобы выстрелить с лёта.

В воздухе что-то зашипело. Ружье обожгло Мигелю руки. Он вскрикнул и уронил его, и в тот же миг в мозгу у него произошло полное затмение.

«Я умираю с честью», – подумал он и потерял сознание.

…Когда он очнулся, он стоял в тени большого летающего блюдца. Кецалькоатль отвел руку от неподвижного лица Мигеля. Солнце сверкало на его кольце. Мигель ошалело покрутил головой.

– Я жив? – спросил он.

Но Кецалькоатль не ответил. Он повернулся к Фернандесу, который стоял позади него, и провел рукой перед его застывшим лицом. Свет от кольца Кецалькоатля блеснул в остановившихся глазах Фернандеса. Фернандес помотал головой и что-то пробормотал. Мигель поискал глазами ружье и мачете, но они исчезли. Он сунул руку под рубашку, но любимого ножа там тоже не оказалось.

Он встретился глазами с Фернандесом.

– Погибли мы, дон Фернандес, – сказал он. – Этот señor Кецалькоатль нас обоих убьет. Мне, между прочим, жаль, что мы больше не увидимся, – ведь ты попадешь в ад, а я в рай.

– Ошибаешься, – ответил Фернандес, тщетно пытаясь найти свой нож. – Не видать тебе неба. А этого norteamericano зовут вовсе не Кецалькоатль, для своих поганых целей он назвался Кортесом.

– Да ты и самому черту соврешь – недорого возьмешь, – съязвил Мигель.

– Прекратите, вы, оба, – резко сказал Кецалькоатль-Кортес. – Вы уже видели, на что я способен. А теперь послушайте. Мы взяли на себя заботу о том, чтобы во всей Солнечной системе царил мир. Мы – передовая планета. Мы достигли многого, что вам и не снилось. Мы разрешили проблемы, на которые вы не находите ответа, и теперь наш долг – заботиться о всеобщем благосостоянии и благополучии. Если хотите остаться в живых, вы должны немедленно и навсегда прекратить распри и жить в мире, как братья. Вы меня поняли?

– Я всегда этого хотел, – возмущенно ответил Фернандес, – но этот мерзавец собрался меня убить.

– Больше никто никого не будет убивать, – сказал Кецалькоатль. – Вы будете жить как братья или умрете.

Мигель и Фернандес поглядели друг на друга, потом на Кецалькоатля.

– Señor – великий миротворец, – пробормотал Мигель. – Я же говорил. Ясное дело, ничего нет лучше, чем жить в мире. Но для нас, señor, все это не так-то просто. Жить в мире – это здорово! Только научите нас как.

– Просто прекратите драку, – нетерпеливо сказал Кецалькоатль.

– Вам легко говорить, – заметил Фернандес. – Но жить в Соноре – нелегкая штука. Наверное, там, откуда вы явились…

– Ясное дело, – вмешался Мигель, – в los Estados Unidos все богатые.

– …а у нас сложнее. Может, в вашей стране, señor, змеи не едят мышей, а птицы – змей. У вас, наверное, есть пища и вода для всех и человеку не надо драться, чтобы семья его выжила. У нас-то все не так просто.

Мигель кивнул:

– Мы тоже когда-нибудь станем братьями. И жить стараемся по Божьим заветам, хоть это и нелегко, и тоже хотим быть хорошими. Только…

– Нельзя решать жизненные вопросы силой, – непререкаемо заявил Кецалькоатль. – Насилие – это зло. Помиритесь немедленно.

– А то вы нас уничтожите, – сказал Мигель. Он опять пожал плечами и взглянул на Фернандеса. – Ладно, señor. Доказательства у вас веские, против них уже не поспоришь. Al fin[24], я согласен. Так что же нам делать?

Кецалькоатль повернулся к Фернандесу.

– Я тоже, сеньор, – со вздохом сказал тот. – Вы, конечно, правы. Пусть будет мир.

– Пожмите друг другу руки, – просиял Кецалькоатль. – Поклянитесь в вечной дружбе.

Мигель протянул руку. Фернандес крепко пожал ее. Они переглянулись с улыбкой.

– Видите, – сказал Кецалькоатль одобрительно. – Это совсем не трудно. Теперь вы друзья. Оставайтесь друзьями.

Он повернулся и пошел к своему летающему блюдцу. В гладком корпусе плавно открылась дверь. Кецалькоатль обернулся.

– Помните, я буду наблюдать за вами.

– Еще бы, – откликнулся Фернандес. – Adios, señor[25].

– Vaya con Dios[26], – добавил Мигель.

Дверь закрылась за Кецалькоатлем, как будто ее и не было; летающее блюдце плавно поднялось в воздух и мгновение спустя исчезло, блеснув как молния.

– Так я и думал, – сказал Мигель, – полетел в направлении los Estados Unidos.

Фернандес пожал плечами:

– Ведь был момент, когда я думал, что он скажет что-нибудь толковое. Он прямо напичкан всякой мудростью – это уж точно. Да, нелегкая штука жизнь.

– О, ему-то легко, – сказал Мигель. – Он не живет в Соноре. А мы живем. Моей семье еще повезло, у нас есть колодец. А тем, у кого нет, приходится тяжело.

– Жалкий колодец, – сказал Фернандес. – Но как он ни плох, он мой.

Разговаривая, он скручивал сигареты. Одну отдал Мигелю, другую закурил сам. Молча покурили и молча разошлись. Мигель вернулся на холм к своему бурдюку. Он отпил большой глоток, крякнул от удовольствия и огляделся вокруг. Его нож, мачете и ружье были разбросаны по земле неподалеку. Он подобрал их и проверил, заряжено ли ружье. Потом осторожно выглянул из своего укрытия. Пуля врезалась в камень у самого его лица. Он тоже выстрелил.

После этого наступило молчание. Мигель отпил еще глоток вина. Взгляд его упал на сорокопута: из клюва птицы торчал хвостик ящерицы. Возможно, тот самый сорокопут доедал ту же ящерицу.

Мигель