Одновременно с Прончищевым, как мы уже упомянули, вышел в 1735 г. из устьев Лены лейтенант Лассениус, с тем чтобы, если возможно, пройти на своем двухмачтовом шлюпе через Берингов пролив в Камчатку или к устью Анадыря. 30 июня он выступил из Якутска сплавом по Лене, 2 августа был у ее устья и вышел Быковским рукавом в море.

Уже 13 августа дальнейшее плавание было остановлено громадными льдинами, так что они были вынуждены расположиться на зимовку в 130 км к востоку от Лены, у речки Хара-Улаха. В течение зимы цинга похитила большую часть команды, а наконец и самого начальника экспедиции.

Вместо Лассениуса был назначен Дмитрий Лаптев (не следует его смешивать с вышепоименованным Харитоном Лаптевым), который спустился по Лене на плоскодонных судах. В маленьких лодках он добрался вдоль берега до речки Хара-Улаха, но, по позднему времени года, возвратился в Быковский рукав Лены и перезимовал в местечке Хомутовке.

Так как он представил мнение о невозможности огибать мысы Борхая и Святой Нос, лежащие между Леною и Индигиркою, то он и получил просимое им разрешение возвратиться в Якутск. Тем не менее Сенат в Петербурге решил еще сделать попытку, чтобы с Лены проплыть на восток по Ледовитому океану.

Эту новую и более успешную экспедицию Лаптев предпринял из Якутска 7 июня 1739 г. Пока морское судно, будучи затерто льдами у мыса Быкова, стояло на месте, штурман Щербинин сделал съемку берега до мыса Борхая, вокруг которого Лаптев обошел 8 августа. 11 того же месяца экспедиция бросила якорь у устья Яны, после этого еще подалась немного на восток, но 9 сентября застряла во льдах у самого берега.

В этом беспомощном положении судовая команда оставалась до 20 сентября. 24 числа она дошла до русского зимовья, расположилась на берегу устья Индигирки, в 50–55 километрах от того места, где судно замерзло. До весны Лаптев воспользовался временем для местных исследований: он послал землемера Киндякова для обследования берега до Колымы, а сам занялся осмотром пространства до отмелого устья реки Хромы.

31 июля 1740 г. Лаптев опять вышел в море, дошел 2 августа до устья реки Алазеи и открыл 3-го числа первый из Медвежьих островов, которому дал название в честь Святого Антония. Только 14 августа дальнейшее шествие вперед на восток было остановлено необозримым, сплошным льдом у мыса Баранова. Долгое время после Лаптева это место считалось крайним пределом плавания на восток по Ледовитому океану.

В Нижнеколымске экспедиция перезимовала, и здесь неутомимый Лаптев выстроил две большие лодки для продолжения плавания в следующем году. К сожалению, и в этом году не прошли дальше Баранова мыса, так как и в этом году фарватер был закрыт бесконечными льдинами.

Уже 7 августа Лаптев вернулся в Нижнеколымск. Два месяца спустя он отправился на нартах сухим путем в Анадырск, куда он прибыл 17 ноября, и там перезимовал. Летом 1742 г. он отплыл по течению Анадыря до его устья, к осени возвратился в Анадырск, а оттуда через Нижнеколымск в Якутск. В Петербурге он лично представил свои отчеты о своей экспедиции, продолжавшейся семь лет.

Что же, в течение всего этого времени, совершалось на крайнем востоке Сибири, там, где Беринг, начальник всего этого предприятия, действовал лично? После того как капитан Шпангберг 21 февраля 1733 г. уже вперед уехал из Петербурга, Беринг сам пустился, 18 апреля, в путь. Шпангбергу было назначено заведовать южным плаванием, направляемым к Японии. Беринг же сам принимал на себя плавание на восток, к Америке.

Узнав о прекрасной гавани на восточном берегу Камчатки, о просторной Авачинской губе, немедленно отплыл туда на обоих своих кораблях, «Святом Петре» и «Святом Павле», в честь которых он назвал основанный им там городок Петропавловском. Это тот знаменитый Петропавловский порт, в котором находят убежище все суда, плавающие по северной части Тихого океана.

4 июня 1741 г. оба корабля вышли в море. Беринг, которому Стеллер сопутствовал, командовал «Святым Петром», а Чириков, в сопровождении Делиля де ла Кроера, «Святым Павлом». Когда Беринг стал совещаться со своими офицерами, какой курс держать, Делиль представил карту, которая как парижскими учеными, так и Санкт-Петербургской академией наук была рекомендована как документ, заслуживающий доверия.

На этой карте никаких земель на восток от Камчатки не значилось, а к юго-востоку под 46° северной широты — длинный берег, простиравшийся через 15 градусов долготы, со следующею надписью: «Terre vue par Jean de Gama Indien en allant de La Chine a La Nouvelle Espagne»[54]. Видели будто эту землю с юга.

Какой это был Гама — никто не знал. Но так как эта карта была дана знаменитым королевским географом Гийомом Делилем младшему своему брату Луи, астроному, отправлявшемуся в Камчатскую экспедицию, то и было решено держать курс в указанном направлении. Беринг и Чириков, действительно, спустились до 46° северной широты, но, убедившись в несуществовании земли, виденной будто бы Гамою, поворотили на северо-восток.

Вскоре после того, а именно 20 июня, под 50° северной широты, непроницаемый туман и сильная буря отделили Чирикова от адмиральского корабля «Святой Петр». Беринг крейсировал еще несколько дней на этом же месте, но не нашел своего товарища. Поэтому оба корабля продолжали свое плавание на северо-восток различными путями.

Проследим вкратце судьбу Чирикова. Держа курс на ONO, он дошел до берега Америка под 56° северной широты, т. е. почти до того места, где русские впоследствии основали свою славную колонию Ситху. Так как берег был крут и не было видно никаких бухт, то Чириков послал свои единственные две лодки для ближайшего обозрения прибрежья. Лодки не возвратились, и пришлось их предоставить своей судьбе, о которой впоследствии ничего более не могли узнать.

Затем Чириков решился вернуться в Камчатку. Гонимый противными сильными бурями и терпя недостаток в свежей воде, он пристал под 51°12′ северной широты к какому-то берегу, вероятно к одному из Алеутских островов; здесь он увидал несколько местных жителей, которые подплыли к нему в кожаных челноках.

Это все, что Чириков видал и узнал об Америке. Страшная цинга развилась между его матросами, из 70 человек померли 21. Чириков сам слег с 20 сентября, равно как и Делиль. 9 октября они вошли в Авачинскую губу, куда их привел единственный из всех здоровый офицер, штурман Елагин.

Делиль скончался, не доходя до порта, когда он вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Весной 1742 г. Чириков тщетно крейсировал по Камчатскому морю, в надежде, что он встретится с потерявшимся Берингом. Наконец, он решил вернуться и отправился, через Охотск, Якутск, Иркутск, в Петербург. Его произвели в капитан-командоры, но он вскоре умер.

После того как Беринг, как уже выше было упомянуто, напрасно прокрейсировал под 50° северной широты, для отыскания Чирикова и даже для этой цели спускался до 45° северной широты т. е. до широты дрейковского Нового Альбиона, нынешней северной Калифорнии, он наконец поворотил на север.