Практические шаги в этом направлении не заставят себя ждать. Уже в начале 2013 г. президент Б. Обама в своем ежегодном послании Конгрессу предложит подписать трансатлантическое соглашение с Европой о свободной торговле, и дополнить его транстихоокеанским соглашением о партнерстве с рядом азиатских и латиноамериканских стран. В случае реализации проекта в мире будет создан самый большой экономический союз, представляющий 47 % мировой экономики, в то время как Китай представляет всего около — 12 %, а страны МЕРКОСУР — 8 % [1505].

…

Судя по тому, с какой энергией американские представители сулили «золотые горы» европейцам от укрепления трансатлантического сотрудничества, на состоявшейся в 2013 г. ежегодной Мюнхенской конференции по безопасности, Америку действительно прижало [1506].

Что бы ни обещали дипломаты, рассчитывайте на худшее.

М. Тэтчер [1507]

Разделение мира на блоки, каждый из которых имеет свой «правильно понятый эгоизм», как свидетельствует история, всегда приводило к войнам. Уже одна попытка создания такого блока является прямым вызовом всему остальному миру… Именно так, например, воспринимают перспективу создания трансатлантического экономического мегаблока в Аргентине и Бразилии [1508]. С другой стороны, передача Америкой части своего имперского бремени европейским партнерам ставит еще одну проблему: она потребует и передачи соответствующих имперских ресурсов, т. е. доли в той имперской дани, которую США собирают сегодня со всего мира. Это приведет к еще большему ослаблению имперской мощи Америки. Борьба за эту долю обещает быть не менее драматичной, чем противостояние с Востоком.

Об этом может свидетельствовать директивный документ, выпущенный Пентагоном в 1992 г., сразу после создания в 1991 г. Европейского Союза, в котором говорилось: «Соединенные Штаты должны предотвратить стремление крупных индустриальных наций бросить вызов нашему лидерству или попытаться изменить установившийся политический или экономический порядок» [1509]. Л. Туроу в книге «С глазу на глаз» в 1993 г. предскажет экономическую войну между Соединенными Штатами, Европой и Японией [1510]. Трения между странами через два года наглядно продемонстрирует Сельскохозяйственный отчёт правительства Германии, который гласил: «Через соглашение о свободной торговле с Мексикой ЕС надеется вернуть долю рынка, утраченную в пользу США и Канады в связи с заключением НАФТА» [1511].

В 2001 г. премьер-министр Швеции, выступивший в роли хозяина европейско-американского саммита в Гетеборге, будет расхваливать Европейский союз «как один из немногих институтов, который способен составить противовес американскому мировому господству» [1512]. «Как показали выходки Парижа и Берлина в канун иракской войны, для этих локомотивов европейского проекта одной из главных черт вожделенной «единой Европы» является антиамериканизм, — считает Д. Лал. — Они хотят создать Соединенные Штаты Европы в противовес Соединенным Штатам Америки… Создание СШЕ во главе с Францией и Германией не соответствует интересам американской империи, и есть надежда, что теперь Соединенные Штаты сменят тон и попытаются сорвать этот проект» [1513].

В 2002 г. Э. Тодд отметит, что «детальный анализ прессы каждой из стран Старого континента — членов Атлантического альянса показывает усиление чувства страха, а затем и безнадежности… Такого рода напряженность типична при приближении разрыва» [1514]. Кроме этого, замечает Э. Тодд: «Когда тяжелое похмелье от Второй мировой войны осталось позади и коммунизм потерпел крах, они (европейцы) не могли не впасть в сомнения и ностальгию по независимости» [1515]. В 2004 г. американский экономист Дж. Рифкин опубликует книгу «Европейская мечта» [1516], в которой утверждал, что европейская модель весьма скоро затмит собой на мировой арене Американскую мечту.

Приоритеты европейцев, полагает Э. Тодд, могут измениться: «если в Старом Свете устанавливается мир, если он больше не нуждается в Соединенных Штатах и если последние стали экономическим хищником, представляющим угрозу, тогда и роль России кардинально меняется. Ничто не мешает a priori представить Россию страной либеральной, демократической, защищающей, в свою очередь, планету от Америки, стремящейся закрепить свой имперский статус… Россия остается единственной страной, ядерный арсенал которой может служить преградой для военного всемогущества Соединенных Штатов» [1517].

Однако даже в перспективе союз России и Европы против Америки можно представить только фантасмагорически. Слишком велики культурные различия, цивилизационные противоречия между Россией и Европой, что нашло отражение в двух мировых войнах ХХ века. Слишком велики авторитет и мощь Америки. Тем не менее, Вашингтон предупреждает любую, даже потенциальную, угрозу появления возможного конкурента. Для того, чтобы по этому поводу не возникало иллюзий, президент Дж. Буш-ст. предупреждал: «Соединенные Штаты считают своим жизненно важным интересом предотвращение доминирования на территории Евразии любой враждебной державы или группы держав» [1518].

…

И в этом нет ничего необычного. Поведение Америки подчиняется объективным законам функционирования любой империи, начиная с Древнего Рима. «В интересах растущей римской республики было не допустить появления на Востоке сильного политического образования, которое представляло бы угрозу Риму. Чем больше там происходило волнений, тем было лучше. Чем больше становилось число независимых государств, тем выгодней это было Риму» [1519]. Аналогичную политику спустя полторы тысячи лет будет проводить и Британская империя. Английский историк Ф. Поллок в связи с этим замечал: «до тех пор, пока европейские державы разделены на группы и мы в состоянии будем противопоставлять их одну другой, Британская империя может не опасаться своих врагов, кроме Палаты Общин…» [1520]. Управление «на римский манер» — «разделяй и властвуй», в Англии получило название «дешевой империалистической политики» [1521].

В настоящее время ее практическая реализация видна на примере бывшего премьер-министра Польши Я. Качиньского, который в 2010 г. заявит: «Вместе с Великобританией Польша является наиболее надежным союзником США в Европе. Польша постоянно заангажирована в политическом и военном сотрудничестве с Вашингтоном». Годом ранее появилось коллективное письмо аналогичного содержания, подписанное экс-президентами Литвы, Чехии, Словакии, Латвии, Польши, Эстонии [1522]. К чему ведет подобная заангажированность, указывает польский журналист Ц. Михальский: Я. Качиньский в отношениях с США «реалист», «но одновременно он воспитывает в своих людях тупую ненависть к любого рода проявлениям политического реализма в отношении Европейского союза или России». Ц. Михальский называет национализм Качиньских таблоидным патриотизмом народа, «из которого выросла Первая мировая война, Вторая мировая война, а может вырасти и очередная» [1523]. Пока же для укрепления взаимопонимания НАТО на территориях Польши, Латвии и Литвы проводит совместные военные маневры Steadfast Jazz 2013.

Что касается России, то она, по мнению американского диссидента П. Робертса, «стоит на пути мессианского представления о роли Америки. Поэтому Россию обнесли частоколом из военных баз и превратили бывшие советские республики в марионеток… Я боюсь, что если Россия поддастся на иллюзии, что американское правительство готово с ней дружить, то Америка тем или иным способом получит над ней контроль или нейтрализует ее» [1524]. Факт остается фактом, полагает Э. Тодд, «единственная угроза американской империи — Россия, которую, следовательно, необходимо изолировать и расчленить» [1525]. Наиболее эффективным средством в данном случае, очевидно, является использование «мягкой силы», которая в России проявляется в виде неолиберального фундаментализма, способного похоронить ее быстрее и надежнее любого оружия массового поражения.