Павлов понимающе кивнул. Его подзащитный упрямо выстраивал себе идейное оправдание – большое… красивое. В итоге, вероятно, выйдет, что он, Спирский, – «Белый Рыцарь», а все его жертвы – воплощение Порока.

– Я не строю иллюзий в отношении «батраковых», – честно признал Артем, – но стране, если уж использовать ваш патриотический посыл, «батраковы» не опасны. Один-два раза отступив от закона, они уже знают, что виновны, а потому обрекли себя на страх до конца жизни.

Спирский недобро усмехнулся: он тоже понимал это, но никак это утверждение комментировать не стал.

– А вот такие, как вы, – посмотрел ему в глаза Артем, – строят систему вечного грабежа сознательно. И не «батраковы», а именно вы живете и процветаете в этой системе, служите ей…

– И порядок решили наводить именно с меня? – стиснув зубы, процедил Спирский.

Артем вздохнул, встал из-за стола и подошел к окну. Это был правильный вопрос.

– Я тоже знаю легенду об Артуре, – задумчиво глядя в окно, сказал он, – и я хорошо помню, чем она закончилась.

– А что там помнить? Все, как у нас, – покривился Спирский. – Король Артур оружие в озеро забросил и на лодке свалил. Голову на отсечение даю, что с казенными бабками. Испачканных дележом рыцарей отправили в ссылку – в Палестину, грехи замаливать, а во главе страны встал герцог Корнуэльский – «темная лошадка», о которой никто раньше слыхом не слыхивал.

Павлов нахмурился и покачал головой:

– Вы, как всегда, упустили главное – суть… конечный результат рейда всех против всех.

– Что я упустил? – насторожился подзащитный. – Ну же, говорите!

Артем прищурился:

– Неужели не помните?

– Да говорите же! – уже раздражаясь, потребовал Спирский. – Ну!

Артем на секунду задумался. Пользоваться терминологией Спирского не хотелось, но иначе его подзащитному было не понять сути.

– В «отрейдированную» страну пришли саксы… – посмотрел ему прямо в глаза Артем. – И королевства логров не стало.

* * *

Адвокат задавал и задавал вопросы – деловито, сухо, строго по делу, что-то записывал, и Петр Петрович отвечал – почти механически, но мыслями был далеко-далеко отсюда. Нет, он вовсе не сдался, и даже последний аргумент Павлова о саксах его не впечатлил. Рейдер до мозга костей, Спирский прекрасно понимал, что и саксы – те же рейдеры, только пришедшие из другой страны. Да и что такое развитие цивилизации, если не бесконечный рейд всех против всех?

Более того, Петр Петрович прекрасно понимал, что в результате непрерывной внутренней «войны» более всего выигрывают исторические конкуренты России. Ибо надо быть полным дураком, чтобы пропустить уникальную ситуацию и не использовать каждую драгоценную секунду временного умопомешательства огромной страны. И его это совершенно не печалило.

По-настоящему начитанный человек, Спирский понимал, что гиены никогда не нападут на группу сильных взрослых мужчин – даже посреди пустыни. Принюхиваться, наблюдать из-за холмов и даже идти след в след будут… но не нападут. Но если в такой ситуации мужички развязали бойню за флягу воды или – что еще смешнее – за кошелек с деньгами, их место – в желудках тех, кто терпеливо ждет за бугром… в обоих смыслах этого слова.

Его зацепило другое – брошенная мимоходом фраза адвоката, и отвязаться от нее уже не получалось.

– Ну, хорошо, допустим, вы добились всего, – легко и даже как-то несерьезно предположил адвокат, – допустим, вы даже дошли до самого верха… но что дальше?

Петр Петрович открыл рот да так и замер, а потом адвокат спросил еще что-то, и Спирский ответил, но этот, предыдущий вопрос так и засел в голове раскаленным гвоздем. Может, потому, что для начала нужно было спросить себя: а что мне, собственно, нужно? На самом деле…

– Я думаю, что сумею убедить судью изменить меру пресечения, – подал голос адвокат и начал набирать длинный телефонный номер.

– А? Что? Спасибо… – механически поблагодарил Петр Петрович; ему было не до того.

«А что бы сделал сэр Мордред?»

Он поворачивал эту мысль и так и эдак, и выходило одно: похожий на него, как одна капля воды походит на другую, Мордред не стал бы останавливаться. Ему, как и Спирскому, было бы мало старчески беззубого правления в духе короля Артура. Он мочил бы их до конца, до тех пор, пока последний «Батраков» не отдал бы ему своего последнего спрятанного в оффшоре доллара. Потому что, лишь отобрав у этого ворья все, можно было взяться за остальную сволочь – мелких рыцарей, купцов и мастеровых. И только потом, когда самая последняя «Зинка» и самый отъявленный «Гога» будут знать, что еще дышат лишь потому, что Он разрешает им дышать, можно будет остановиться.

Марк Минаевич Фрид буквально бежал по булыжной мостовой, на ходу отдавая указания по телефону своим помощникам: подготовить самолет, собрать совещание, собрать вещи для длительной командировки. Прыгнув в машину, он приказал шоферу ехать на Житную улицу в МВД, а из министерства уже вышел вместе с двумя мужчинами в штатском, в одном из которых легко узнавался заместитель министра.

Все трое сели в служебную машину с синими номерами и мигалками, и процессия тут же двинулась во Внуково. Въехав на взлетное поле, черная «Ауди» остановилась у трапа самолета, и Марк вышел из автомобиля и в сопровождении заместителя министра быстро взбежал в самолет. Салон бизнес-класса был практически пуст: два коммерсанта на последнем сиденье и жена вице-губернатора с покупками из ГУМа.

– Ну что, земляки-тригорцы, – бодро поприветствовал пассажиров только что назначенный губернатор, – вперед, на новую малую родину!

Жена вице-губернатора смешливо прыснула, коммерсанты дружно ощерились улыбками и так же дружно подняли правые руки в знак ответного приветствия. Но были в салоне и менее оптимистично настроенные персоны.

На переднем кресле сидел заросший щетиной, неопрятно одетый, с опухшими красными глазами Петр Спирский в наручниках. Рядом с ним, развалившись в свободной позе, позевывал охранник в штатском, а в проходе между кресел стоял майор Шмидт.

Увидев начальство, майор поспешно принял стойку «смирно», а когда генерал подошел к следователю и что-то шепнул ему, тот удивленно вытаращил глаза и, покопавшись в кармане, протянул начальнику какой-то предмет. Генерал тут же передал этот предмет Марку, и тогда Фрид подошел к Петру, посмотрел на него сверху вниз, присел на корточки и молча, лично расстегнул наручники только что полученным от заместителя министра ключом.

Рейдер не без труда встал, ошалело оглядел замерших пассажиров и потер затекшие от наручников руки.

«…уголовное дело, возбужденное по признакам… – быстро, невнятно, явно стараясь побыстрее отделаться от этой формальности, читал по бумаге генерал, – привлеченный и допрошенный… Спирский… заявлений не поступило… постановил… прекратить… за отсутствием события преступления…»