Все эти перекрестные взгляды, будто ничего не значащие, недоговоренные слова, кокетливые жесты, и составляют собственно ту увлекательную игру, известную под именем flirt'a, которая для большинства женщин является жизненной потребностью и имеет для них непреодолимую прелесть и очарование.

Однако, горе им, если они не обладают при этом железной силой воли и холодным темпераментом.

Очень и очень редко можно встретит величайших артисток flirt'a, проявляющих в нем столь же необычайную ловкость, какою обладают индийские фокусники, умеющие, никогда не ранив себя, прыгать, плясать и кувыркаться среди целого леса обнаженных и остро отточенных шпаг. Такая необычайная ловкость во «флирте» заслуживала бы удивления и даже более – восхищения всякого психолога. Я знавал двух синьор, которые, окруженный множеством поклонников, тем не менее, оставались безупречными и не поддавались искушению греха. Одна из них оставалась, например, долгие часы наедине с человеком, страстно влюбленным в нее и к которому и она сама питала взаимность. Со слезами на глазах выслушивала она его жалобы, была свидетельницей вызванного ею гнева, бешенства и смотрела на его слезы, оставаясь сама всегда ясна и недоступна.

Преступная любовь не только удовлетворяет острое женское любопытство, ее стремление к новому и неизведанному, но обладает, вместе с тем, еще и всеми чарами неожиданности и опасности.

В моей «Физиологии женщины» я уже исследовал этот таинственный, полный страсти мир женского сердца и советовал отвести женщине более широкую область в жизненной борьбе. Я указывал, что опасно оставлять женщин, окруженными поклонением мужчин, среди вечного однообразия и безделья, также и теперь я настаиваю на том же. Женщина слаба, робка и ее испуг и страсть не считаются для нее бесчестьем. Вот мы и воображаем, что эти ее недостатки должны защитить ее от непреодолимого обольщения. Женщина не идет на войну, не принимает вызова на дуэль, не участвует в словесных стычках, происходящих в парламентах. Она почти не причастна ни к литературной, ни к научной или к политической борьбе, но и она тоже человек, и она желает также, чтобы сердце ее иногда забилось от ожидания или угрозы опасности.

В то время как мужчины изображают собою борцов, не сходящих с полей битв, женщины сосредоточивают все свои воинственные инстинкты в области любви, где всегда им предоставляют играть первую скрипку и где закон и снисходительность большинства признают за ними столько прав, столько средств атаки и обороны.

Объяснение в любви шепотом, в нескольких шагах от мужа или любовника, тесное пожатие руки среди толпы любопытных и злоязычных, поцелуй, сорванный на лету, – все это преступные, даже более низкие наслаждения, но заменяющие для женщины тревоги и волнений, испытываемых мужчинами в иных битвах, где решаются вопросы чести партии, кружка, быть может, даже всего Отечества.

Заканчивая свой анализ грехов любви, думаю, что кто-нибудь из читателей остановить меня замечанием, что я указываю на все источники грехов любви, за исключением, однако, одного, самого глубокого источника, который пробивается сквозь каменные глыбы и скалы и соединяет в своих водах и ручейки, и ручьи, и целые потоки.

Какой же это источник, о котором я забыл упомянуть? Несомненно, это, так называемое, родство душ, которое сразу уничтожает и разрушает всякие прежние комбинации, чтобы создать новые. Не возмущайтесь и не называйте профанацией любви это мое уподобление. У меня, скажем, есть вода, т. е. чистейшая окись водорода. Если вода эта стоит в сосуде вне влияния и прикосновения какого бы то ни было другого тела, она будет годами и веками оставаться спокойной и невозмутимой, но если я брошу в сосуд кусочек поташа, находящаяся в сосуде вода заволнуется и закипит. Кислород, который быть может быть веками оставался верным товарищем водорода, чувствует к поташу величайшее непреодолимое тяготение.

Поташ, так сказать, вырывает новую свою любовь из объятий водорода, соединяется с кислородом, и из этого соединения развивается такой жар, который сжигает водород.

Как раз то же самое происходит и с родством душ, которое соединяет мужчину и женщину. Это два отрицательных и положительных элемента той комбинации, которая называется любовью.

Пока не появится тело, имеющее для одной из двух составных частей большее родство, состав остается спокойным и неизменным, но раз окажется большее родство, то в области чувства повторится явление, о котором мы рассказали. Чем слабее притягательная сила, связывающая два тела и две души, тем легче разложить этот двойной состав. Но когда наоборот, притягательная сила велика, то для разъединения тел надо прибегнуть уже к более сложной химии, и часто даже и она не достигает цели, и приходится пустить в ход электрические батареи.

Когда химическое притяжение, соединяющее мужчину и женщину, очень слабо, то измена обыкновенно уже имеется здесь на лицо в скрытом потенциальном состоянии, как принято выражаться в физике. Но скрытое состояние превращается в деятельное, т. е. в грех, только тогда, когда равновесие сторон окажется нарушенным одной из тех причин, исследованием которых мы занялись в настоящей нашей статье.

Пальмы и сосны. Каждому свое место. Цивилизация требует, чтобы прекрасное соединялось с истинным.

Джиоберти

La beaute me fait du bien en etant belle.

В. Гюго

Кто здоров, тот почти красив. Красота – великая, прекрасная вещь. Немного метафизической эстетики. Каждый возраст имеет свои особые красоты.

Кто здоров, тот прошел уже более половины пути, ведущего к красоте, и все гигиенические советы – хорошо питаться, жить в хорошей квартире, носить хорошее платье – склоняются также к тому, чтобы сделать нас красивыми.

Каждое существо, вышедшее здоровым из рук природы, красиво, и жизнь улыбается ему; всякий контраст, вред, болезнь, касающиеся его или заставляющие его страдать, делают его некрасивым, а безобразие – всегда болезнь или уродливость, всегда отклонение от естественного типа. И каждое существо чувствует ненормальность безобразия и поэтому всеми силами, со страхом и трепетом неуклонно стремится к сохранению своей красоты.

Каждое живое существо ищет красоту, а человек ищет и создает ее. В том загадочном движении, которое влечет всех живых существ к лучшему, некрасивое стремится к прекрасному и делается менее безобразным, а прекрасное также стремится к прекрасному и делается еще более прекрасным, между тем как уродливое само собою умирает, осужденное рано или поздно на бесплодие. На гигантском горизонте вселенной косоглазые, калеки и уроды выделяются, как бородавки на лице красивой женщины, как пятна на солнце, но подобно тому, как солнца и планеты нашего неба притягиваются одним большим солнцем, которого никто никогда не видел, так и травы, и деревья, насекомые и люди, словом вся несметная толпа живых существ в природе стремится передать через длинную цепь тысячей поколений вместе с любовью культ прекрасного – того неведомого божества, к которому направлены ум и сердце, сила и мысль всех людей, рождающихся на нашей планете.