Значит, оставалось привести в действие план Б, а именно, влезть на огромное растущее перед вокзалом дерево.

Наверное, когда-то оно было небольшим декоративным деревцем, однако давно вырвалось за пределы цементного кольца, в которое его заточили ландшафтные дизайнеры, взломало могучими корнями асфальт на парковке и вымахало гораздо выше, чем было задумано все теми же дизайнерами.

Листья на дереве давно облетели, так что Стиви Рей не могла сказать, как оно называется, да это и не было главным. Главное заключалось в том, что дерево было настолько высоким, что его ветки достигали крыши вокзала и находились как раз напротив первой башни.

Стремительной походкой Стиви Рей приблизилась к дереву, подскочила и ухватилась руками за ветку над головой. Вскарабкавшись на гладкий голый сук, Стиви Рей подползла к стволу. Отсюда она полезла выше, выше и выше, беззвучно благодаря Никс за то, что та наделила красных вампиров силой, во много раз превышающей силу обычных вампиров и недолеток. Будь она обыкновенной, она бы ни за что не сумела забраться так высоко!

Вскарабкавшись до уровня карниза, Стиви Рей напружинилась и перепрыгнула на крышу здания. Она не стала тратить время на осмотр первой башни, а вихрем пронеслась по крыше и забралась еще выше, чтобы осмотреть круглую площадку второй башни.

Он был здесь! Неподвижное и окровавленное тело Рефаима неподвижно скорчилось в дальнем конце площадки.

Не раздумывая, Стиви Рей перекинула ноги через каменный парапет и спрыгнула вниз.

Рефаим скорчился в позе эмбриона, придерживая здоровой рукой изувеченную, висевшую на грязной перевязи. Стиви Рей увидела на его руке безобразный порез, очевидно, оставленный Куртисом, пившим его кровь. Этот свиномордый гад даже не потрудился закрыть рану, и в воздухе чувствовался странный, потусторонний запах нечеловеческой крови пересмешника.

Повязка на его раздробленном крыле давно ослабла и превратилась в рваную груду размотанных окровавленных тряпок. Глаза пересмешника были закрыты.

— Эй, Рефаим! Ты меня слышишь?

При звуке ее голоса глаза птицечеловека распахнулись.

— Нет! — простонал он, пытаясь сесть. — Уходи отсюда. Они хотят тебя поймать…

В тот же миг ей на голову обрушился чудовищный удар, и Стиви Рей провалилась в черноту.

— Стиви Рей! Стиви Рей, очнись! Шевелись же!

Она почувствовала, как кто-то трясет ее за плечо, и узнала голос Рефаима. Осторожно открыв глаза, Стиви Рей убедилась, что мир перестал кружиться и кувыркаться, хотя ее сердце по-прежнему молотом ухало в висках.

— Ре… Рефаим, — прохрипела она. — Что случилось?

— Они использовали меня, чтобы заманить тебя в ловушку.

— Ты хотел поймать меня? — переспросила она. Тошнота прошла, но мозги еще работали со скрипом.

— Нет. Я хотел, чтобы меня оставили в покое, позволили выздороветь и вернуться к отцу. Но мне не оставили выбора. — Рефаим встал и, согнувшись, чтобы не удариться головой о решетку, отошел от Стиви Рей. — Шевелись. У тебя мало времени. Солнце встает.

Стиви Рей взглянула на небо и заметила нежно-розовую дымку занимающегося рассвета, которая раньше казалась ей такой красивой. Теперь это зрелище наполнило ее душу паническим ужасом.

— Великая Богиня! Помоги мне подняться.

Приблизившись, Рефаим схватил ее за руку и приподнял, так что она, согнувшись в три погибели, встала рядом.

Глубоко вздохнув, Стиви Рей подняла руки и изо всех сил уперлась в решетку. Та слегка вздрогнула, но не поддалась.

— Как они ее закрепили? — пропыхтела она.

— На цепях. Пропустили цепи через края, а потом намертво примотали к чему-то на крыше.

Стиви Рей снова уперлась в решетку. Та задрожала, но держалась крепко.

Великая Богиня, все кончено! Она заперта на крыше, под открытым, неумолимо светлеющим небом! Собрав последние силы, Стиви Рей отчаянно толкала решетку, потом схватилась за прутья и попыталась раскачать и раздвинуть их, чтобы протиснуться в образовавшийся проем. С каждой секундой небо становилось светлее. Кожу уже начало пощипывать, и Стиви Рей постоянно дергалась, как лошадь, пытающаяся согнать муху.

— Сломай металл, — прикрикнул на нее Рефаим. — У тебя хватит силы.

— Хватило бы, если бы я была под землей или хотя бы стояла на ней ногами! — пропыхтела Стиви Рей, продолжая беспомощно сражаться с неподатливой решеткой. — Но здесь, вдалеке от своей стихии, я совсем не сильная. — Она затравленно отвела взгляд от неба и посмотрела в красные глаза Рефаима. — Ты лучше отойди от меня подальше. Я скоро вспыхну, и хотя костер вряд ли будет очень большим, он может подпалить твои перья.

Дождавшись, когда птицечеловек отойдет, Стиви Рей с нарастающим отчаянием продолжила борьбу.

Все было напрасно, пальцы ее уже начало нестерпимо жечь, и Стиви Рей до крови закусила губу, чтобы сдержаться и не заорать во все горло…

— Здесь. Тут металл проржавел и истончился, стал слабее.

Стиви Рей вытащила руки из решетки и, машинально сунув ладони под мышки, бросилась к Рефаиму. Увидев ржавые прутья, она ухватилась за них обеими руками и потянула изо всех сил. Решетка нисколько не поддалась, зато ее ладони и запястья начали дымиться.

— Богиня! — судорожно прорыдала Стиви Рей. — Нет, не могу. Отойди, Рефаим, я сейчас…

Но вместо того, чтобы отскочить в сторону, он подошел так близко, как только смог, расправил здоровое крыло и прикрыл ее от света. Затем тоже ухватился рукой за ржавый прут.

— Думай о земле. Сосредоточься. Не думай о небе, забудь о солнце. Тяни вместе со мной. Готова? Давай!

Спрятавшись в тени его крыла, Стиви Рей вцепилась в решетку. Потом закрыла глаза и заставила себя не обращать внимания на горящие пальцы, зудящую кожу и ополоумевшие от ужаса инстинкты, во весь голос оравшие одну простую команду: БЕГИ! Беги куда угодно, только спрячься от солнца.

Но Стиви Рей не стала думать об этом. Она заставила себя думать о холодной и темной земле, ждущей ее внизу, как добрая ласковая мама. А потом напряглась и потянула изо всех сил.

С громким лязганьем решетка сломалась, и в ней образовалось отверстие, достаточное широкое для того, чтобы в него мог протиснуться человек.

Рефаим отошел в сторону.

— Лезь! — приказал он. — Быстро.

Но стоило Стиви Рей выбраться из тени его крыла, как тело ее вспыхнуло и задымилось. Она инстинктивно рухнула на пол и сжалась в комок, спрятав лицо в ладони.

— Я не могу! — прорыдала она, обезумев от боли и ужаса. — Не могу, не могу! Я сгорю!

— Ты сгоришь, если останешься здесь, — проскрипел пересмешник.