Псковские вели поиски Придана уже две недели. Лось не терял оптимизма и успокаивал Шрама, который, напротив, страшно нервничал и требовал «поднажать». И вот наконец им подвалила удача.

Все выяснилось только вчера вечером. Три дня назад верный человек навел их на «пятачок» у Исаакиевского собора, где тусовались наркодельцы. По словам верного человека, здесь, на этом пятачке, в прошлое воскресенье вдруг заметили Шоколада — шофера Приданова. Шоколад брал товар, причем явно не для себя: было известно, что он не употребляет.

Лось тут же отрядил двоих ребят дежурить на «пятачок», и как раз вчера они взяли там Шоколада. Придановского водилу доставили на квартиру к Лосю. Тот не стал пускаться с Шоколадом в долгие разговоры, а подошел и молча ударил его в зубы два раза. Удар у Лося был знатный — Шоколад потерял левый клык. Это был веский аргумент в их предстоящей дискуссии.

Но Шоколад оказался крепким орешком. Он молчал. Тогда Лось позвал Ерофеича — бывшего майора псковского ОМОНа, который в бригаде пользовался печальной известностью костолом. Уволенный из рядов МВД за пьянство с формулировкой о «неполном служебном соответствии», он затаил злобу на весь белый свет и, кажется, находил особое удовольствие в истязании беззащитных жертв. Когда надо было нагнать страху на несговорчивых коммерсантов-должников, Лось всегда брал на «профилактическую беседу» Ерофеича. И у того все беседы без исключения выходили очень убедительными.

Вот и теперь Ерофеич, скинув куртку, завалил Шоколада на пол и двумя пальцами стал выдавливать ему глаза, одновременно стальной хваткой сжав глотку. Придушенный Шоколад захрипел и начал извиваться от невыносимой боли. Ерофеич встал, дал ему отдышаться и немного прийти в себя и снова взялся за дело. На этот раз он дважды с силой ударил Шоколада по яйцам каблуком кованого ботинка.

— Ну, вспомнил адресок? — иронически осведомился Лось, чуть морщась.

Теперь Шоколад не заставил себя упрашивать и, утирая хлещущую изо рта кровь, назвал адрес, где сидел Придан. Панферова, 26, квартира 14.

— А когда бывает?

— Сидит всю дорогу там.

— Остальные где? — коротко спросил Ерофеич.

— Колись, парень, все равно уже начал… — подбодрил его Лось.

Шоколад шумно всхлипнул. Ему было страшно и противно. Он боялся этих крутых мужиков, которые были готовы на все. И ему было мерзко оттого, что он сдал шефа.

— В сауне они каждый вечер, на Гатчинской. Там оздоровительный клуб «Огонек», — тихо, сквозь зубы, пробормотал он.

— И что же, с Приданом никто не остается?

— Не знаю… — выдавил Шоколад, сплевывая кровь.

— Херовый ты товарищ, — насмешливо покачал головой Лось. — Тебя, падлу, пугнули разок, а ты и в штаны наклал. Вот поеду к Придану и скажу, чтоб избавился от тебя к едреной бабушке.

Но Лось соврал. Он ничего не собирался говорить Придану, потому что Шрам дал ему однозначное поручение — убить всех. А судьба Шоколада была решена еще до того, как его привезли к Лосю. Ерофеич, по знаку Лося, ударил придановского шофера по голове табуреткой, а потом придушил. Бойцы повезли труп за город и бросили в лесу, даже не удосужившись присыпать его землей или прикрыть ветками.

…Лось сразу заметил валяющегося на кушетке Придана. Рука его безвольно свисала до пола. На полу валялся пустой одноразовый шприц и железная ложка с темными потеками. Рядом тлела свечка в стакане.

— Этак и дом можно спалить, — насмешливо произнес Лось и кивнул своим ребятам.

Придан приоткрыл замутненные глаза. Он смотрел на плавающие силуэты и не узнавал никого.

— Можешь привести его в чувство? — обратился Лось к Шике.

Здоровяк подошел к кушетке, сгреб Придана за плечо и сильно тряхнул.

— Здесь его кончить или вывезти? — спросил Шика, видя, что Придан в глубокой отключке.

— Вот что, раз он все равно кайфует, надо бы все изобразить так, как будто он перегрузился, — поднял палец Лось. Он повернулся к Родику, который сжимал в кулаке рожок «узи». — Что, больше нет никого? Ну и ладушки. Убери свой хобот, не мозоль глаза. И посмотри тут, нет ли еще зелья… Шика, надо будет влить в него кубиков двадцать — чтоб с гарантией.

После недолгих поисков Шика обнаружил в кухонном серванте десять граммовых пакетиков героина. Порошок расплавили на свечке, и Шика, вооружившись новым шприцем, вколол бесчувственному Придану смертельную дозу.

— Уверен? — недоверчиво спросил Лось.

— Голову даю на отсечение! — заверил его Шика.

— Смотри, — усмехнулся Лось, — как бы не пришлось головку отсекать.

Шика осклабился и махнул рукой.

Оставив Придана умирать, бригада отправилась на Гатчинскую.

В сауне было душно. Черноволосая и черноглазая хохотушка Мила, широко развалив стоящие торчком груди, покрытые капельками испарины, блаженно полулежала на самой верхотуре. Блондинка Аллочка сидела, выпрямив спину, внизу.

— Сколько там? — томно спросила Мила. Аллочка глянула на термометр.

— Сто двадцать.

— Сдохнуть можно… — Мила вытянулась на спине во всю длину доски. — Еще пять минут и выходим.

Девчонок придановские ребята сняли на Невском неделю назад и привозили сюда в сауну каждый вечер. Девки не возражали. Тут было клево, спокойно, ребятки ставили выпивон, кормили, ну и, понятное дело, трахали по мере сил и возможностей.

Сил и возможностей в избытке было только у Лучка — худощавого грузина, обладавшего классной фигурой и длинным «шпингалетом». Кличка «Лучок» к Георгию прилипла еще два года назад, когда он торговал луком на базаре. Остальные — тоже какие-то чернявые, но вроде не грузины — оказались трахалями так себе: после одного раза надолго спекались и отсиживались в парной. А Гога-Лучок мог обработать обеих по два раза подряд. Девкам это нравилось.

Сауну в клубе «Огонек» придановские бандиты облюбовали давно — еще с мая, когда они подкараулили тут каких-то сибирских лохов-оптовиков и взяли их за яйца. Тогда с них сняли аж двадцать кусков «зеленью» — эти мужики ходили с бабками даже в баню! «Огонек» придановским понравился, и они стали сюда наезжать с подругами. Дирекция клуба не возражала: ребята платили щедро, не безобразничали, а уж что там творилось за закрытыми березовыми дверьми сауны, никого в «Огоньке» не волновало. Сам Венька Приданов сюда приходить не любил — не терпел парную баню. Так что его бойцы могли тут расслабиться. Тем более что Придан объявил на прошлой неделе временный отбой.

Лучок вошел в кабину, схватил в охапку Милу и понес ее в бассейн. Та для виду отбивалась, хотя уже предвкушала удовольствие: она знала, что Лучок сейчас устроит в бассейне сеанс «фигурного плавания».

— А Алку-то не забудь! — хохоча, крикнула она ему в самое ухо.

— Лэвончик пусть ее лубит, — ответил Лучок. — Алка дэвка харошая, но вялая какая-то. Ее е…шь и нэ понятно, то ли она мертвая, то ли спит…