В предыдущих книгах я описал семь типов мозговой функции, которые ассоциируются с тревогой и депрессией, семь типов СДВ и СДВГ, шесть типов зависимостей, пять типов переедания и даже три психотипа, связанных с насилием. Никакая терапия не будет одинаково эффективной для человека, который находится в депрессии, испытывает тревогу, не может сосредоточить внимание, имеет болезненную привычку, ожирение или проявляет агрессивность. Все это разные типы мозга. Изучение мозга помогает нам достигнуть более полного понимания проблем наших пациентов и разработать более целенаправленные, индивидуальные методы лечения.

Когда психиатры или психологи приходят к нам на ознакомительную экскурсию, я часто начинаю с показа здоровых томограмм. Потом я показываю им томограммы двух 15-летних убийц.

В мае 1998 года Кип застрелил своего отца и мать. Потом он пошел в свою школу, где ранил еще 23 человека и убил двоих. Кип посещал нескольких психиатров и принимал психотропные препараты, но это не помогло. Его томограмма показывала сильно угнетенное кровообращение во всем мозге, особенно в области префронтальной коры и лобных долей. Это была одна из худших томограмм 15-летних детей, которые мне доводилось видеть. Ущерб, причиненный его мозгу, был следствием инфекции, недостатка кислорода либо токсического поражения в прошлом.

Можно сравнить Кипа с Питером, который убил свою мать и восьмилетнюю сестру бейсбольной битой без видимой причины. Его томограмма показывала общую усиленную активность мозга, особенно в районе передней поясной извилины (ППИ), что заставляло его увязать в негативных мыслях.

У нас есть два подростка с примерно одинаковой историей убийств, но совершенно разной картиной активности мозга. В одном случае наблюдалась низкая активность, а в другом – общая повышенная активность. Стали бы они реагировать на один и тот же метод лечения? Разумеется, нет. Но как бы вы могли узнать об этом, если бы не заглянули в их мозг? Кипу был нужен психиатр или другой врач, который нашел бы причину повреждения его мозга, а Питеру нужно было успокоить мозг и уберечь его от неконтролируемого поведения.

В 1980 году, когда я сказал отцу, что хочу стать психиатром, он спросил меня, почему я не хочу стать настоящим врачом. Почему я хочу стать шаманом и иметь дело с чокнутыми. Тогда это меня здорово обидело, но через 38 лет я понял причину этого вопроса. Когда психиатры не имели достоверной биологической информации для своих диагнозов, многие люди не относились к ним всерьез. К сожалению, это до сих пор представляет огромную эмоциональную проблему для пациентов, которые часто чувствуют себя ущербными или несчастными, когда обращаются за помощью из-за «психического» расстройства.

Томографическое сканирование коренным образом изменяет ход дискуссии о психическом здоровье. Откровенно говоря, немногие люди желают встречаться с психиатром. Моя жена едва не отменила наше первое свидание, когда узнала, что я работаю психиатром. Никто не хочет, чтобы его считали ненормальным или дефективным. Но все хотят иметь здоровый мозг. Что, если психическое здоровье – это на самом деле здоровье мозга? Сканы снова и снова учат этому наших пациентов.

Одна из причин, по которым я полюбил ОЭКТ, состоит в том, что этот метод моментально разрушает стереотипы наших пациентов. Когда они видят свои сканы, то начинают рассматривать свои проблемы в медицинском, а не в нравственном смысле. У них пропадает ощущение стыда и вины, которое часто ассоциируется с наличием психического расстройства. Сканирование мозга также помогает семьям стать более участливыми и внимательными к близкому человеку, который борется с болезнью, как если бы он страдал от диабета или от ракового заболевания. У них возникает чувство сострадания к нему.

52-летний Аарон был владельцем успешного бизнеса, женатым и радовавшимся жизни во всех отношениях. Но однажды утром он вдруг проснулся в панике и с ощущением близкой смерти. Он обильно потел, его сердце выскакивало из груди, но они с женой не догадывались, что могло случиться. Семейный врач провел анализы и прописал антидепрессант лексапро, который используется для лечения стресса. Через несколько дней приступы паники стали еще более острыми, а Аарону выписали ксанакс, лекарство от тревоги на основе бензодиазепина. Через неделю он проснулся с мыслью о том, что должен вставить в рот дуло пистолета и нажать на спусковой крючок. Охваченный ужасом, он обратился в нашу клинику, так как раньше видел меня по телевизору.

Внезапные изменения поведения обычно ассоциируются с травмой мозга, токсинами, инфекциями или острыми эмоциональными переживаниями. ОЭКТ-томограмма Аарона демонстрировала повреждение его ПФК и левой височной доли, что вроде бы согласовывалось с травматическим повреждением мозга. Когда я спросил его об этом, он не мог ничего припомнить, пока я не уточнил вопрос сведениями о каких-либо падениях или столкновениях. Тогда он хлопнул себя по лбу и сказал, что за две недели до первого приступа паники он свалился с горного велосипеда. Переднее колесо ударилось об острый камень, и он полетел через руль головой вперед, а потом покатился по крутому склону. При этом он не терял сознания и посчитал травму незначительной, хотя его велосипедный шлем раскололся от удара.

С учетом этой информации клиническая картина Аарона стала более ясной. Для борьбы с тревогой лечащий врач прописал ему два препарата, понижающие мозговую активность: ингибитор обратного захвата серотонина (лексапро) и бензодиазепин. Но поскольку его мозговая активность была уже понижена из-за травмы, то препараты ухудшили его состояние, вплоть до мыслей о самоубийстве. Нам нужно было привести его мозг в порядок, а не накладывать токсичную повязку. Когда вы повреждаете мозг, то сталкиваетесь с очевидной угрозой для жизни. К счастью, его мозг можно было вылечить. В ходе программы, исключавшей рецептурные препараты, которые причиняли ему вред (я не возражаю против лекарств, но эти были противопоказаны Аарону), мы прописали натуральные добавки для питания мозга и гипербарические кислородные процедуры для быстрого излечения. Через восемь дней он почувствовал себя гораздо лучше. Через полгода все симптомы исчезли, и последующее сканирование подтвердило значительное улучшение.

Наиболее важная причина сканирования мозга состоит в повышении качества лечения. Таково было мое мнение, когда мы только приступали к сканированию пациентов, но для обобщения полученной информации в 2011 году мы запустили формальное итоговое исследование результатов лечения более 7000 пациентов. Исследование с кристальной ясностью показало, что в целом мы видели людей со сложными проблемами, которые получали неудовлетворительное медицинское обслуживание от разных здравоохранительных учреждений. В среднем наши пациенты имели по 4,2 диагноза (например, сочетание СДВГ, депрессии, тревожности и болезненных привычек) и встречались с 3,3 специалистами по психическому здоровью разного профиля, прежде чем обратиться к нам, а также они в среднем употребляли пять разных медицинских препаратов. После шести месяцев лечения в нашей клинике 77 % наших пациентов сообщили об улучшении их состояния. Это количество увеличивалось до 84 %, если они с самого начала обращались в клинику Амена. 85 % пациентов сообщали об улучшении качества жизни. (Наше исследование было опубликовано в рецензируемом медицинском журнале Advances in Mind-Body Medicine[359].) В канадском исследовании 2014 года другие клиницисты и исследователи, которые воспользовались нашими методами, обнаружили, что пациенты с психиатрическим диагнозом, проходившие терапию под наблюдением ОЭКТ-сканирования, показали значительно лучшие результаты по сравнению с контрольной группой[360].