мучительной и невыносимой, теперь стихла и превратилась в тупое, ноющее болезненное ощущение. Я пошевелила правой рукой, медленно приподнимая гладкое покрывало, и осторожно коснулась горла, уткнувшись не в кожу, а в мягкие, туго повязанные бинты. Нож, лезвие, боль, ужасная, шокирующая боль… На меня нахлынул ужас от этих воспоминаний, и я попыталась сделать глубокий вдох. Я была в безопасности. Я была в больнице, а Дэнни сбежал. Дэнни… страх снова усилился. «Мой муж – серийный убийца. Врачи говорят, что раны на моем теле заживают. А как же раны в душе? Можно ли оправиться после всего произошедшего? Кто способен пережить такое? Я была замужем за чудовищем и даже не догадывалась об этом. Какой же глупой я должна была быть, какой недогадливой, чтобы жить под одной крышей с мужчиной, который проводил свое свободное время, убивая людей, и ничего об этом не знать?! Ведь он же явно был невменяемым. Как можно было не заметить?» Я застонала. Что со мной было не так? Но я ни в чем не виновата, мне так сказали двое полицейских, и мне пришлось им поверить.

Женщина, главный инспектор Диккенс, придвинув стул к моей кровати, с сокрушенным видом говорила мне, как она сожалеет о случившемся. Она держала меня за руку, ее прикосновения были холодными, но они меня удивительным образом успокаивали, охлаждая горячую сухую кожу. Детектив Кларк продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу, делая быстрые записи в блокноте, который он вытащил из своего кармана, когда я медленно и неуверенно, превозмогая острую боль и дурман лекарств, рассказывала им все, о чем мне поведал Дэнни. Все, что он сделал, почему он это сделал, что планировал делать дальше. Когда я закончила говорить, они долго молчали, испуганно переглядываясь. Потом главный инспектор Диккенс повернулась ко мне и снова взяла меня за руку.

– Я даже представить не могу, через что ему пришлось пройти в детстве. Это ужасно, и ни один ребенок никогда не должен воспитываться в таких условиях. Но это не умаляет того, что он натворил, Джемма. Он, очевидно, очень болен и очень опасен. Он убил четырех человек, пытался убить пятого и чуть не убил вас. И я обещаю, что мы остановим его до того, как он решит причинить боль кому-нибудь еще. Скоро все это закончится.

А потом они ушли, уверив меня, что все будет хорошо.

– Будет ли? Как все может быть хорошо? – спросила я их, и они посмотрели друг на друга, а потом женщина нежно сжала мне руку.

– Потихоньку, день за днем, час за часом все наладится, – пообещала она. – Главное, выздоравливайте, все остальное подождет. Вам будет легче. Пусть пройдет немного времени. И вы снова будете счастливы. Вы сильная, Джемма. Вы чертовски сильная. Подумать только, как много вам пришлось пережить! Вам порезали горло, а вы все равно не сдались и продолжаете бороться. Мы позаботимся о том, чтобы вам оказали всю необходимую помощь. И мы найдем Дэнни и заставим его ответить за все, что он сделал с вами и со всеми этими людьми. А сейчас нам нужно ехать. Мы хотим сделать публичное обращение через прессу, и через несколько часов его лицо будет красоваться во всех выпусках телевизионных новостей, в каждой газете, на каждом новостном веб-сайте, не только здесь, но и по всей Европе, по всему миру. Мы его найдем, Джемма. И его двоюродного брата тоже. Он тоже заплатит за свои деяния, они оба заплатят.

Я была рада, когда она сказала мне, что с Альбертом все в порядке. Он расстроен, но невредим. Его поместили в питомник, чтобы он был под присмотром, пока мне не станет лучше. Затем она еще звонила мне несколько раз, сообщая новости.

Я вспомнила, что сегодня ко мне должна приехать Ева и мои родители тоже собирались. Внезапно у меня на глазах выступили слезы. Я убрала руку с горла, чтобы вытереть их. «Мои родители… смогут ли они понять? Как им все это объяснить?» А потом меня осенила еще одна мысль, и я ахнула. «Дэнни пытался убить меня, чтобы я никому не рассказала о том, что знаю о его злодеяниях. Но я выжила и все рассказала. Он очень скоро об этом узнает, потому что полиция готовит обращение, после которого его лицо будет мелькать на всех телеэкранах и в социальных сетях по всему миру. Его объявят главным подозреваемым по делу о серийном убийце в Великобритании. Дэнни увидит это – он не может не увидеть – и все поймет. Он догадается, что я все еще жива и что я его выдала. И что он тогда будет делать?»

Меня охватил страх, дыхание участилось, перед глазами появились темные пятна. Когда Дэнни вытащил нож на нашей кухне, это было так быстро, так неожиданно, что у меня не было времени ощутить настоящий страх перед тем, как острый клинок вонзился мне в горло. Я чувствовала, как истекаю кровью и слабею, потом я опустилась на пол и услышала, как Дэнни пересек кухню, остановился в дверях и снова двинулся дальше. Я слышала, как Альберт завыл в коридоре, как хлопнула входная дверь. На мои глаза опустилась тьма. Но тогда я не чувствовала страха. А теперь я его явно ощутила. В каждом своем вдохе, в холодке, пробегающем по спине, в стреляющей боли в горле, в капельках пота, скатывающихся по моему лбу на глаза и затуманивающих зрение.

– Миссис О'Коннор! Миссис О'Коннор, вы не спите? Вы в порядке?

Я в ужасе подскочила, затем судорожно вздохнула, узнав доктора, который меня лечил. Он обеспокоенно смотрел на меня.

– Все нормально. Я в порядке, – ответила я.

– Очень хорошо. Потому что у меня для вас новости, – сказал он.

Глава 47

Семь месяцев спустя

– Джемма, ты идешь? Мы наливаем шампанское! – голос Клэр перекрыл шумную болтовню и смех в гостиной.

Сегодня все были там – Клэр, Тай, Ева и целая группа других женщин, с которыми я познакомилась за последние несколько месяцев на занятиях. Их я неожиданно для самой себя стала посещать. Женщины, которые теперь стали моими подругами, моей группой поддержки, моей семьей в Бристоле. Женщины, с которыми я могла от души смеяться и плакать. Да, я все еще плакала, но теперь уже чаще смеялась и чувствовала в себе силы, чтобы уверенно двигаться вперед. Правда, по ночам в темноте меня иногда охватывал страх, и я цеплялась за Альберта, дрожала и отчаянно ждала рассвета, когда