Но это глупая идея. Папа не может мне помочь, он заключенный, прямо как я. И мне все равно не разрешат попасть внутрь. Уверен, они просто отвезут меня в эту квартиру. Не думаю, что детям вообще можно заходить в тюрьму.

В субботу утром они уходят куда-то без меня. Кажется, они сказали, что идут за покупками или в синагогу. Не знаю. Но я точно знаю, что их не будет какое-то время, потому что они оставили на кухонном столе тарелку фрикаделек, хлеб и яблоко.

Очень волнуюсь, мое сердце бьется с такой силой, будто я собираюсь бежать марафон. Это мой шанс! Я заставляю себя подождать десять минут, чтобы убедиться, что они точно ушли, прежде чем взять школьный рюкзак и положить еду в передний карман. Этого хватит, наверное, только на один день, поэтому я открываю шкаф, достаю оттуда пачку печенья и тоже убираю ее в рюкзак. Нужно спешить. Я всегда смогу купить еще еды, если потребуется. Я готов. А нет, погодите. Деньги!

Направляюсь в холл и вижу, что Ненастоящая мама оставила свою сумочку на столе. В переднем кармане лежит пятифранковая банкнота. Это целая куча денег, а вместе с деньгами, которые я получу за кольцо, у меня наберется приличная сумма. Быстро возвращаюсь в спальню, беру свитер, и когда уже собираюсь уходить, мой взгляд падает на миниатюрный сундук с сокровищами. Я беру его и запихиваю в рюкзак.

Теперь паспорт. Возвращаюсь в холл, открываю ящик бюро и достаю оттуда все бумаги и документы, раскладывая их на столешнице. Я быстро ощупываю их, пытаясь отыскать тонкую книжечку с фотографией на обложке. Но не нахожу ничего подобного, только бумаги.

Я могу уехать без него. Если проберусь на корабль, он мне не понадобится. Но если я смогу купить билет, мне придется показать свой паспорт. Я иду в гостиную, но там нет шкафов и ящиков, только одна книжная полка, заставленная книгами. Пробегаю пальцами по корешкам, проверяя, не спрятан ли паспорт между ними. Но там ничего нет. Где же он может быть?

В их спальне? Я ни разу туда не заходил, и если честно, не очень хочу идти туда сейчас, но мне нужен паспорт. Медленно открываю дверь, почти украдкой, хоть и понимаю, что их здесь нет. В комнате пахнет пылью и стариной и ставни закрыты. Я включаю свет и вижу полированный комод под окном, но не думаю, что паспорт лежит в нем, потому что ящики слишком большие, как будто предназначены для одежды. Смотрю на кровать. Она выглядит недостаточно большой для двоих. По обеим сторонам от нее стоят прикроватные тумбочки. Я понимаю, что Бородач спит слева, потому что на его тумбочке лежит газета, а он постоянно читает газеты.

Открываю верхний ящик с другой стороны. В нем лежит куча фотографий, на той, что сверху, изображен я на пляже в Америке. Убираю фотографию себе в карман и продолжаю осматривать содержимое. Мои пальцы нащупывают краешек тонкой книжки. Я достаю ее. Это паспорт! Открываю его, но на фото не я. Там она. Отбрасываю этот паспорт и продолжаю искать. Вот еще один. На этот раз он мой. Я засовываю его в карман и выбегаю из комнаты.

Париж, 24 октября 1953 года

Капля дождя ударяется о мою щеку. Когда я поднимаю голову, то вижу, что небо затянуто серыми облаками. Но уже слишком поздно возвращаться и брать пальто, я должен добраться до станции Сен-Лазар. Я узнал от учителя, что поезда из Сен-Лазара едут до города Гавр, а в Гавре находится большой порт, откуда уходят все большие корабли.

Но сперва нужно продать кольцо. Только я не хочу делать это прямо здесь. Будет лучше найти что-то подальше от квартиры, чтобы никто меня не узнал. На улице Риволи полно магазинов, и я могу пойти туда. Дождь становится все сильнее, и я промокаю, пока бегу через толпы людей. Когда добираюсь до главной улицы, мне кажется, что толпа поглотила меня, локти и сумки с острыми углами со всех сторон впиваются в мои плечи. Я совсем маленький и незаметный в этом потоке людей, поэтому позволяю людской толчее нести меня вперед.

Вскоре я понимаю, что оказался у дверей большого торгового центра «Самаритен». Я не хочу входить внутрь, поэтому теперь мне приходится идти против течения. Наконец я с облегчением вырываюсь на свободу, хотя теперь огромные капли дождя падают прямо на меня.

Заглядываю в окна, когда иду вдоль магазинов, но не вижу ни одного ювелирного. Но вдруг я вижу мужчину и женщину, выходящих из магазина и держащих зонт над головами. Они смотрят на что-то в руке мужчины. Я уверен, что это кольцо.

Я делаю глубокий вдох, захожу в магазин и иду прямиком к кассе.

– Bonjour, monsieur. – Встаю на цыпочки, снимаю с пальца кольцо и протягиваю его мужчине. – Je veux vendre.

Мужчина удивленно на меня смотрит. Его холодные темные глаза заставляют меня вздрогнуть от страха. Он что-то злобно и громко кричит мне на французском. Единственные слова, которые я понимаю, это «Non! Non! Et non!»

Я быстро засовываю кольцо себе в карман и выбегаю из магазина.

Бац! И тут же врезаюсь в кого-то. Поднимаю глаза и вижу высокого мужчину в форме. Это коп! Он что-то кричит мне на французском, но я не понимаю, что он говорит. Мои ноги как будто превращаются в желе, а сердце бешено стучит. Что, если он меня арестует? Он отправит меня в тюрьму? Я стою на месте как вкопанный.

– Allez! Allez! – Он толкает меня в грудь.

Фух! Он просто хочет, чтобы я убрался с его пути. Я убегаю в противоположном направлении. Нужно уйти с этой улицы. Тут слишком много людей. Возможно, мне следует забыть про кольцо и просто найти поезд до Гавра.

Интересно, когда Бородач и Ненастоящая мама вернутся домой? Сколько еще времени у меня осталось? Они с ума сойдут, когда увидят, что меня нет. И уж точно позвонят в полицию. Но Париж огромный город, и они никогда не смогут меня найти среди всех этих людей.

Прямо перед собой я вижу огромную букву М, что означает метро. Над лестницей курсивом написано «Hôtel de Ville». Я бегу вниз по ступенькам и вижу турникеты. Мне нужен билет.

В маленьких окошках сидят продавцы билетов, я подхожу к одному из них и смотрю на пожилую женщину, сидящую внутри. Она выглядит очень строгой. Мне страшно, и я пытаюсь как можно правильнее говорить по-французски.

– Une ticket, s’il vous plaît, madame. Pour Saint-Layzare.

Она смотрит на меня.

– Pardon?

– Une ticket pour Saint-Layzare.

– Quoi?

Кажется, она разозлилась, но я уверен, что сказал все правильно.

– Il veut dire un ticket pour Saint-Lazar.

Женщина, стоящая у меня за спиной, отвечает ей за меня.

– Ah, bon. J’ai rien compris avec son accent. Trente centimes alors[34]. Значит, тридцать центов. Я отсчитываю деньги и поворачиваюсь к женщине позади меня, чтобы поблагодарить ее. От ее улыбки внутри меня все тает. Она похожа на улыбку мамы, и ее глаза такого же шоколадного цвета.