Ей рассказали, что я был в банде дяди – это было правдой. Правдой, которую я тщательно скрывал. И я вполне мог оказаться в центре той операции. И я помнил, как отказался ехать в забытый богом городок. Сейчас я жалел об этом так сильно! Кто знает, может я мог бы их спасти! Да, я в то время был всего лишь жалким сосунком, мальчиком на побегушках, но тем не менее.

Я нисколько не обиделся на Стасю за то, что она поверила в мою вину. Проанализировав все понял, что, возможно, сам поступил бы точно так же – эмоции затмили бы разум.

Тем более тетка, открывая Стасе страшные тайны моего прошлого, конечно же пользовалась своей силой. Внушение – страшная вещь.

Я не обижался на принцессу, но похоже она сама винила себя и не могла простить.

Это чувство вины придавило ее.

Вины за то, что она посчитала предательством.

Поэтому она не могла вернуться в ипостась человека. Она стыдилась себя! Стыдилась того, что предала нашу любовь.

Глупая малышка!

И что мне нужно было сделать, чтобы избавить ее от этих страданий?

Мы с братьями обсуждали это и наш мудрец – Влад – сказал, что мы может только ждать. Ждать и быть рядом, доказывая нашу любовь.

День свадьбы прошел. Наступил следующий. Она все так же лежала у камина.

Нам нужно было отправлять бабушку Стаси на операцию, но она ведь хотела увидеть внучку, хотела побывать на свадьбе!

Я не допускал мысли о том, что свадьбы не будет. Будет. Только чуть позже.

Влад ездил в клинику вместе с Ликой, они поговорили с Надеждой Сафроновной и ее лечащим врачом, отложили отъезд на пару дней. Влад решил все вопросы с израильской клиникой – деньги мы им перевели, даже с запасом, попутно я еще оплатил операцию для малыша из России, о котором мне рассказала доктор из Хайфы, так что вопросов у них не возникало – бабушку приняли бы в любое время, главное, что ее состояние, к счастью, было стабильным.

У меня был только один день, чтобы вывести Стасю из состояния этой моральной комы.

Что я мог сделать? Просто лечь рядом и дать ей понять, что всегда буду рядом?

Я так и сделал. А потом пришли Стас с Владом и тоже легли рядом с ней. Она спала, возможно и не заметила, что мы все трое охраняем ее сон.

У меня была даже мысль попросить помощи у Стеллы.

Я решил – если утром Стася не очнется – приведу сюда белую ведьму.

- Согрей меня…

- Что? – мое сердце замерло, потом застучало быстрее.

- Согрей меня, я замерзла.

Я видел льдинки в ее глазах, не потому что ее телу было холодно. Холодно было душе, которая почему-то взвалила на себя ненужный груз.

- Принцесса моя…

- Пожалуйста, Яр!

Я притянул к себе ее хрупкое тело. Влад лежал с другой стороны, Стас расположился над нашими головами. Мы лежали на ковре у камина, такие близкие и такие далекие…

- Стася…

Мне хотелось просто смотреть на нее, смотреть долго, запоминать каждую черточку. Я был в ужасе от того, что мог лишиться этого счастья. Счастья просто видеть ее рядом. Я взял ее лицо в руки, поглаживая высокие бледные скулы подушечками пальцев.

Я хотел сказать что-то и понял, что не могу говорить. Зато я мог показать, показать все страсть, которая была во мне и так глубоко, так прочно связала нас воедино.

Первый поцелуй был нежным, словно он реально был всего лишь первым. Я пробовал ее на вкус боясь спугнуть.

Наверное, именно так я должен был целовать ее тогда, в наш настоящий первый раз, но…Вышло так, что наш с ней первый поцелуй был слишком дерзким и страстным. И сейчас я как будто исправлял ситуацию. Я наслаждался ее вкусом и чувствовал, как оттаивает ее нежное тело подо мной, как понемногу набухают, наливаются страстью ее пышные, сладкие грудки. Мне захотелось попробовать и их тоже. Я спустил губя ниже, провел языком по шее.

Как же она была невероятно, охренительно хороша! Все внутри меня налилось, закипело, мой член превратился в горячий ствол, хоть сваи вколачивай. Само предвкушение предстоящего экстаза было не менее обжигающим, чем сам экстаз.

Я хотел спросить ее, готова ли она, но понял, что лучше ничего не спрашивать. Аккуратно развел мягкие бедра в стороны, вдыхая аромат женственности.

Мельком глянул на братьев – они еще спали и мне не хотелось пока их будить. Пусть хотя бы минутку еще она будет только моя. Не то, чтобы я не хотел делиться. Просто почувствовал, что ей сейчас тоже комфортнее быть наедине со мной, пусть даже они и лежали рядом.

Скользнул в нее, медленно, осторожно, ловя губами ее нежный полувсхлип - полустон.

- Любимая моя девочка!

- Любимый мой…

Из ее глаз покатились слезы. Я знал, причину этих слез – она все еще винила себя, все еще не давала себе прощения.

- Я люблю тебя, Яр, люблю, люблю!

Я двигался все сильнее, резче, понимая, что ей нужна сейчас моя сила, вся страсть, на которую я был способен.

- Люблю тебя… люблю…

Она повторяла эти слова как заклинание, словно прогоняя морок предыдущих дней и ночей. И я вторил ей, повторяя вздох за вздохом слова любви.

Мы чувствовали друг друга каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи. Я снова погрузился в глубины ее рта, не в силах оторваться ни на мгновение.

Как же было хорошо растворяться в ней, проникать в ее существо не только телом, но и душой.

Еще движение, еще толчок, глубже, сильнее! И вот я уже ощущал приближение ее финиша – дрожь, сводящую бедра, нежные судороги, глаза, распахнувшиеся шире.

- Яр! Яр…

Я последний всхлип, который я испил с ее губ, вместе с признанием в любви, снова соединившим нас во едино.

- Любовь моя, девочка моя, моя единственная.

- Ярослав…

Она была растеряна, все-еще напугана. Я видел вопрос в ее глазах.

- Ты моя. Чтобы ни случилось. Всегда. Моя. Наша.

- Ты…

- Я люблю тебя. Не думай ни о чем. Тебе не нужно мое прощение, ибо я не вижу твоей вины.

- Я обещала всегда быть с вами, и я нарушила обещание…

- Нет. Ты ничего не нарушила. Ты прошла самое страшное препятствие, которое могла пройти и осталась со мной, с нашей стаей.

- Яр…Прости…

Я