Они катались по полу, переплетаясь руками и ногами. Даника расслышала лязг зубов, треск разрываемой когтями одежды. Кости ломались. По комнате разносились болезненные всхлипы. О, так много всхлипов.

Если бы только они расцепились…

Не заботясь о своей наготе, она ринулась вперед.

Давайте же. Отпустите друг друга, ради Бога!

Возможно, она не сможет приблизиться, чтобы нанести удар, но ведь метнуть-то кинжал вполне в ее силах.

— Ты хотел навсегда заточить меня, — прорычал Аэрон. Ударил.

Голова Рейеса мотнулась в сторону.

— И если жажда крови когда-либо покинет тебя, ты будешь благодарен мне за это!

Аэрон втянул крылья, которые скрылись в двух аккуратных щелях на его спине.

— Благодарить тебя? За то, что закопал меня рядом с Адом?

— Ты же встретил Легион, не так ли? Новую любовь всей своей жизни?

Наконец-то они замерли, и Аэрон оказался сверху. Опять ударил Рейеса. Получив свободу действий, Даника метнула кинжал, целясь в сонную артерию Аэрона. Но достигнув воина, кинжал вонзился ему в руку. Он как раз замахнулся, чтобы всадить собственный кинжал в горло Рейеса.

Аэрон помедлил, изумленно осматривая свою руку. Нахмурился. Легион издала предупреждающий вопль из-под кровати, еще сильнее отвлекая его внимание от схватки. Это дорого ему обошлось. Рейес взбрыкнул и, поджав колени, лягнул Аэрона, отбрасывая прочь от себя. Воин отлетел и ударился о стену. Однако удар не сбил его с толку, не навредил его решительности.

Он распрямился. Рейес поспешил к нему, но Аэрона ничуть не обеспокоил грозный вид друга. Ухмыляясь, он метнул кинжал. Когда Рейес добрался до него — казалось, только в этот миг понимая, что произошло, и издавая истошный вопль отрицания — кинжал отыскал свою цель: Данику.

— Я больше не намерен ждать, — заявил скучающим тоном Крон. — Вскоре мне станет безразличен твой выбор, и ты не получишь ни Аэрона, ни Сиенны.

Парис взмок.

«Сделай это. Просто скажи имя».

Но едва он открыл рот, как Крон склонил голову на бок, словно прислушиваясь к чему-то вне тишины Парисовой спальни.

— О, да, — произнес царь, и в голосе его слышалась радость. — Вскоре тебе придется сделать выбор.

«Что-то произошло?»

Через миг до его слуха донесся стук шагов. Затем удар в дверь.

— Парис, ты там?

Сабин.

Парис глянул на Крона — нет, на пустое место. Царь Титанов исчез.

Неужели он утратил свой шанс?

Хмурясь, он вскочил на ноги и подошел к двери.

— Не сейчас, — произнес он, распахивая дверь.

Сабин сконфуженно воззрился на его кровоточащую грудь.

— Мужик, ты в порядке?

— В полном. Что стряслось?

— Аэрон сбежал. И они сцепились с Рейесом.

В подтверждение его слов послышался рев агонии, сопровождаемый жутким гоготом.

Нетерпение, с которым Крон хотел получить его ответ, внезапно приобрело смысл. На пару с осознанием пришел страх. Больше не было времени рассуждать над последствиями предложенного ему выбора.

Позади Сабина по коридору пронеслись Гидеон с Камео. Оба сжимали в руках пистолеты. Сабин бросил взгляд через плечо.

— У нас мало времени.

— Что ты задумал? — спросил Парис.

Уже уходящий Сабин снова повернулся к нему. Взгляд воина был мрачен.

— Все, что угодно, лишь бы покончить с этой историей.

Краем глаза Рейес увидел проблеск серебра. Но лишь услыхав всхлип Даники, лишь увидев расплывающееся по ее груди багряное пятно, он осознал, что произошло.

Даника поранена. Истекает кровью. Девушка осела на пол. Превратившись в безмолвное, неподвижное, едва дышащее тело.

«Нет, нет, нет».

Невзирая на все свои клятвы, он не сумел защитить ее.

Возможно, она… возможно, она… Нет!

Он отказывался верить чему-то, кроме того, что она выздоровеет, восстановится целиком и полностью. И все же ярость поглотила его. Ярость и ненависть, отчаяние и столь сильная душевная боль, что проникла в его кости, раня так, словно его растягивали на дыбе. Это придало ему сил.

Через миг он оказался на ногах, поспешил к девушке. Аэрон схватил его за руку, останавливая. Паника охватила его, когда он падал на пол. Его друг прыгнул сверху и оседлал его.

Кулак метнулся в его сторону. Контакт. Нос его хрустнул.

Рейес оскалился, извернулся и схватил Аэрона за предплечья. Через миг уже он очутился сверху. Удовлетворение пылало в глазах Аэрона, ставших опять фиалковыми. Красная пелена исчезла полностью. Неужели… действительно ни капля вины не омрачала этого удовольствия.

Он ранил ее. С этим надо заканчивать, идти к ней. Помочь ей.

Он уставился на Аэрона, в то время как руки сами по себе уже вцепились в его горло. В виду воспрянувшей мощи Рейеса, Аэрон не смог отбросить его или разогнуть пальцы, лишающее его нового вдоха.

Позади он услышал бормотание подоспевших сюда друзей.

— Не делай этого, Рейес.

— Отпусти его.

— Есть другой путь.

Он не знал, кто что сказал, да и плевать ему было на это. Он сжал сильнее, впиваясь когтями в кожу, протыкая вены. Теплая кровь заструилась меж пальцами.

Легион внезапно ринулась вперед и забралась Аэрону на грудь. Напоминающие бриллианты слезы скользили по ее маленькому, уродливому личику.

— Ссстой, ссстой. Он мой.

Рейес стиснул еще сильнее. Когда Аэрон будет мертв, Даника окажется в безопасности. По крайней мере, одной угрозой станет меньше. Ее ведь можно вылечить. Исцелить.

С воплем отчаяния Легион бросилась на Рейеса. Кусая, царапая. Слюна этой твари, должно быть, содержала яд, потому что жгла кислотой, растекаясь по Рейесовым венам, язвя так, что его демон начал стонать. И все же он не разжал рук.

— Мой воин, — причитала демоница. — Мой. Не делай ему больно.

Глаза Аэрона были широко распахнуты, с прожилками лопнувших сосудов на белках. Тело его сотрясалось, кожа бледнела, приобретая синюшный оттенок. Сопротивление воина слабело. Вскоре он полностью утихомирится, и Рейес отпустит его, возьмет один из висящих на стене мечей и отрубит ему голову. Вскоре…

— Рейес, — кто-то позвал его слабым голосом.

И только этому голосу удалось пробиться сквозь его ярость и ненависть, полностью их затмевая. Внимание Рейеса переключилось в сторону, где на полу лежала Даника и смотрела на него.

Он нужен ей.

Мгновенно отпустив Аэрона, он поднялся на подгибающиеся ноги. Тело Аэрона стало неподвижным, но он остался в сознании, наблюдая за Рейесом. Легион принялась покрывать поцелуями лицо и грудь, воркуя над воином, как голубка.