– Хорошо, конечно. Я вас понял. Все же вам не помешает выпить. Повторюсь, Ваше Величество, в том, что вы делаете, нет ничего дурного.

– Вероятно, вы никогда не любили, мистер Марголис. – Александр не дал ему ответить: залпом осушил бокал и зажмурился, одолеваемый сухим кашлем.

– Спокойно. – Дирк забрал у него стакан, осушил свой и поставил их на мраморный столик. – Не стоило так резко. Ну же, садитесь. – Он посадил Александра на кровать и сел рядом, положив руку ему на спину.

– Я хотел бы добавить еще кое-что. Я не хочу, чтобы вы видели мое лицо.

Казалось, Дирк искренне удивлен. Он вскинул брови, улыбнулся правым уголком рта.

– Вы не хотите, чтобы я видел ваше лицо, или не хотите видеть мое?

Опущенный растерянный взор Александра стал лучше любого ответа. Но Дирка он нисколько не оскорбил и не расстроил. Марголис взял его руку, не переставая смотреть ему в глаза, и поцеловал ее так, как обычно целуют руки леди при встрече.

– Как пожелаете.

Он сдержал свое слово и выполнил все его просьбы. Но от этого потаенной, до слез жгучей душевной боли Александра не стало меньше. Он не знал, насколько невыносимой и лишающей способности мыслить здраво может быть борьба между бессильным криком разума, чувством вины и удовольствием тела. Ничего хуже он в жизни не испытывал. От противоречивого сочетания чудовищности происходящего и мягких ласк у него кружилась голова. Пусть лучше бы его пытали.

Он уже ничего не понимал. В голове все смешалось. Александр лишь ждал, когда его отпустят, но мучительные секунды перетекали в минуты, минуты – в вечность, и ему в какой-то момент показалось, что он попал на один из замкнутых вечных кругов ада.

Когда это закончилось, он лежал на постели, свернувшись калачиком. Тело била холодная дрожь, от которой он не мог найти в себе силы подняться. Он отдал бы многое, чтобы забыть о произошедшем, но осознавал, что даже если ему сотрут память, тело всегда будет помнить чужие губы, прикосновения, тяжесть его тела, уши – его глубокий голос, глаза – бирюзовую антикварную мебель, в которой он глупо пытался найти успокоение, а нос – восточный аромат, что станет неотъемлемой частью проклятого воспоминания.

Вопреки дрожи, усталости и тяжести, залившей каждую клеточку горячим свинцом, Александр заставил себя встать и быстро одеться.

– Уже уходите? – спрашивал Дирк ласково. Он встал следом и надел штаны.

Мысль ответить даже не пришла королю в голову. Можно было решить, что он не расслышал, но Дирк с легким разочарованием и чувством задетой гордости понял, что был услышан и потому проигнорирован.

– Деньги доставят вам сегодня же.

Деньги?

От опустошения Александр позабыл, ради чего перенес все мучения. Точно, деньги. Вот она – его награда. А за деньги он купит лучших врачей, оплатит особняк, прислугу, лучшую еду, охрану и право на хоть недолгую, но счастливую жизнь… Во лжи и сокрытии измены. И все же мысли о деньгах слегка успокоили его и помогли ослабить дрожь.

– Выходите так, как зашли, – через кабинет.

Застегнув рубашку наполовину, оставив раскрытой грудь, Александр поспешно обулся, схватил свое пальто и рванул к потайной двери.

– До свидания, Ваше Величество!

Александр не смог бы ответить ему, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он ушел в себя так глубоко, что способность выражаться словами отныне казалась ему призрачной и отдаленной. Только настоящее потрясение, хоть отчасти сравнимое с перенесенным, смогло бы вернуть ему дар речи.

Он открыл дверь и собирался убежать прочь, но от увиденного так и застыл в незавершенном шаге. Перед ним, подняв кулак в намерении постучать, стоял Саша Клюдер. Ему хватило секунды раздумий, и, увидев это жестокое осознание в его широко распахнутых в изумлении глазах, Александр вновь почувствовал, как слезы жгут ему глаза. Он пробежал мимо него.

– Александр! – окликнул его Саша.

– Не думаю, что его стоит сейчас беспокоить. – В дверях, дымя сигарой, встал чуть растрепанный Дирк, еще не успевший застегнуть все пуговицы на рубашке. – Не думал, что он настолько…

Тот вдруг замер, заметив на себе взгляд Саши, преисполненный исступленного гнева.

– Что же ты натворил, мерзкий ублюдок, – процедил тот сквозь зубы и рванул вслед за королем.

Саша нашел его в уборной на первом этаже – дрожащего и совершенно несчастного. Король обхватил края раковины из необработанного серого мрамора и, не переставая рыдать, включил воду.

– Александр… – Саша не решался зайти внутрь, продолжая стоять в дверях. – Как ты?

– А как ты думаешь?! – прокричал он, охваченный вспышкой гнева. Он спустился на пол, опираясь на раковину, и заговорил, едва не рыча от горькой досады: – Если бы только кто-то знал, как мне это все осточертело! Нимфае, принц, нелюбимый сын, козел отпущения, король, тиран и вот теперь изменщик! За что мне все это? Почему я должен переживать это из раза в раз? Когда это, черт возьми, закончится?! – Он вздохнул, будто ему не хватало воздуха, сухо откашлялся, всхлипнул и продолжил тихо и жалобно: – Я просто хочу спокойной жизни. Простой, понимаешь? Так много людей, которые мечтают стать такими, как я, – обеспеченными монархами с красивой жизнью, но жизнь моя – ад, и знали бы эти люди, как сильно я хочу быть как они. Ни за что бы в это не поверили.

Услышав шаги сзади, Саша обернулся. Дирк медленно приближался к ним, все так же потягивая сигару.

– Ну же, Ваше Величество, почему вы так расстроены? В самом деле не понимаю!

Саше пришлось зайти в ванную, чтобы не стоять с Дирком рядом.

– И вы, германский принц, не смотрите на меня так, словно я совершил первородный грех. Хотя я, по правде сказать, удивлен. Перед вами, Саша, стоит один из самых обсуждаемых и ненавистных людей на планете. Человек-марионетка, который тем не менее, несмотря на кукловода, играет в войне не последнюю роль. Что мешает вам взять и пристрелить его прямо сейчас, тем самым спутать Делинде все карты и спасти свою страну?

Клюдеру и в голову не пришла такая мысль. Он посмотрел на вставшего Александра, на чьем лице было высечено такое выражение муки, что он бессознательно сглотнул.

– Что вы теперь так растерялись? – Дирк выдохнул дым. – И все-таки это правда: стоит заговорить о чем-то поистине человеческом – о добре или простом для любого расчетливого и умного человека выборе, – как вы становитесь таким скучным. Тоска. Впрочем, я бы в любом случае не позволил вам убить его в моем доме. Тем более что он щедро отплатил мне за мои услуги.

Плечи Александра вздрогнули, и пыльцы сжали края раковины до выступивших костяшек.

– Вы, мой милый король, обронили фразу, что я никогда не любил. Что ж, вы правы. Почему же так произошло? – Дирк подошел к нему вплотную, и Саша заметил, как усилилась дрожь Александра. – Да потому, что я решил так. Дал себе установку. Еще никого любовь не приводила к успеху, если только речь не о любви к своему делу. Вы же питаете к мистеру Шульцу любовь платоническую – донельзя романтизированную пустоголовыми мечтателями. И каков же итог? А итог вот он. – Марголис провел по его щеке тыльной стороной ладони. – Вы его настоящее воплощение. Посмотрите, что с вами сделала эта переоцененная любовь. Хотя на любовь это даже не похоже. Одно самопожертвование. Отрывание от себя по кусочку. Ради чего, Александр? Посмотрите, сколько боли принесла вам эта ваша…