— Потому, что у него настоящий титул, — спросила Джейн, — или просто по-французски?

— Тереза офранцуживала все подряд, даже себя порой называла Therese.

— Надо полагать, вы водили с ней знакомство с давних пор, — произнесла Летти, с подозрением глядя на лорда. Слишком гладкое он дал объяснение, чересчур скоро подбирал слова.

— С очень давних пор. — Губы Вона искривились в усмешке. Он прибавил с деланной беззаботностью: — Чудно, не правда ли? Революционеры, вопреки всем своим республиканским устремлениям, так дорожат титулами! Бонапарт не сегодня-завтра провозгласит себя императором.

— Позвольте узнать, — учтиво произнесла Джейн, — почему вы не сочли должным своевременно сообщить об отношениях маркизы и мисс Гилкрист мне?

Вон извинительно склонил голову:

— Потому что сам узнал о них лишь накануне вечером. Нарушать ваш сладкий сон мне и в голову не пришло.

— Нам не до сладких снов, — строго сказала Джейн, — когда Черный Тюльпан творит свои грязные дела.

Летти отметила, что Джейн не принимает объяснения Вона, но и не спешит назвать его лжецом.

Лорд Вон повернул голову и посмотрел прямо на покойницу. Резкие черты его лица в свете солнца стали вдруг еще приметнее, словно кожа сильнее обтянула кости. На губах заиграла улыбка, не то насмешливая, не то печальная.

— «Не спите больше! Макбет зарезал сон!»[11]— Неожиданно резким движением он опрокинул в рот содержимое бокала, поставил его на столик и добавил: — Ее не должно было быть здесь Нынче вечером у них назначена встреча с главарями мятежников.

— Нынче вечером? — переспросила Джейн. — За ужином?

— Нет. На улице, что названа, сколько помню, в честь местного святого. Он как-то связан со змеями.

У Летти вдруг пересохло во рту.

— В честь святого Патрика? — спросила она. — На Патрик-стрит?

— Да-да, именно. Тереза должна была явиться туда, чтобы взглянуть на запасы оружия. Французы желают знать, все ли будет готово к тому времени, когда они прибудут. В общем, задание ее было весьма нудное. — Вон достал миниатюрную коробочку и осторожно высыпал на внутреннюю сторону запястья немного нюхательного табака. Рядом с кружевной отделкой рукава крупинки казались темными, точно порох.

Лицо Джейн напряглось.

— В котором часу?

— Кажется, в шесть… или в половине седьмого. Eй надлежало все проверить и связаться нынче же вечером с таинственным руководителем. — Вон поднес табак к носу, потом откашлялся, выражая всем своим видом, сколь мало волнует его предмет разговора. — Вот и все, что мне известно.

Летти и Джейн как но команде повернули головы и взглянули на каминные часы. Минутная стрелка, будто почувствовав, что на нее смотрят, вздрогнула, перемещаясь к римской цифре IV, словно прикинувшийся хворым солдат, что оставил свою затею и бежит назад к посту.

Двадцать минут седьмого. Джефф и мисс Гвен как раз должны были быть там, красться меж бочонков с порохом, не ведая, что вот-вот нагрянут заговорщики. В схватке с целой компанией врагов не победить и сильнейшему.

Джейн взглянула на Летти:

— Надо немедля обыскать маркизу.

Она не прибавила: «Пока кое-кто меня не опередил», — но Летти все прекрасно поняла и без слов. О чем бы там Джейн ни договорилась с Воном, доверять ему безгранично, вне всякого сомнения, было нельзя. Под товариществом нередко кроется вражда. Летти вполне одобряла намерение Джейн, но если Джейн не собиралась предупредить Джеффа, оставалось одно.

Минутная стрелка в часах подкралась еще на сантиметр ближе к шестерке.

— А я, пожалуй, пойду, — сказала Летти.

— Кто там?

Запах виски ударил в нос Джеффу раньше, чем он услышал слова. Сторож схватился рукой за косяк, нетвердо ступил вперед и с прищуром уставился на Джеффа.

Тот чуть ссутулился, стараясь выглядеть возможно более безобидно. Подходя к черному ходу здания, он молил Бога, чтобы внутри никого не оказалось. В конце концов, этот склад был в городе не единственный, следить надлежало за всеми — вряд ли у Эммета доставало людей.

Увидев сторожа, Джефф тут же понял, отчего Эммет не взял товарища с собой. Нижнюю половину его лица покрывала полуседая щетина, а по синей тени на руках можно было сразу определить, чем человек зарабатывал на жизнь. Краска не пристает к коже навечно, однако если постоянно имеешь с ней дело и не особенно следишь за собой, оставляет несмываемые следы. В былые времена Макдэниелс, возможно, и был толковым красильщиком, но страсть к бутылке загубила его талант, оттого ныне он большей частью слонялся без дела с синими руками да выплескивал гнев на всякого, кто оказывался рядом.

Кого-кого, а Макдэниелса Джефф никак не ожидал увидеть в качестве сторожевого пса. Походило на то, что Эммет с приближением великого дня все менее осторожничал. Ошибка.

Которую Джефф мог использовать в своих целях.

— Нас прислал Бирн, — уверенно произнес он, засовывая за пояс полусогнутые большие пальцы и кивая на мисс Гвен, тоже облаченную в грубую рубаху, широкий жилет и мешковатые штаны.

Не брать зонтик — излюбленное оружие, хоть Джефф и твердил, что рабочие не носят с собой подобных штуковин, она наотрез отказалась. Оставалось надеяться, что в роковые минуты у нее хватит ума держать зонт за спиной. В противном случае пришлось бы отвечать на вопросы — почуял бы неладное даже Макдэниелс.

— Я Дуни, а это Берк. — Джефф понизил голос и прибавил громким шепотом, но так, что услышать могли и люди у соседнего дома: — Мы пришли проверить ракеты.

Быть может, Макдэниелс нашел объяснение правдоподобным или же выпил достаточно, чтобы ему ни до чего не было дела. Пробурчав что-то себе под нос, он жестом позволил пришедшим войти.

— Премного благодарим! — бросил Джефф через плечо. Макдэниелс ответил ему взмахом бутылки.

Мисс Гвен наморщила нос, выражая предельное отвращение.

Они прошли в дальнюю мастерскую, где почти ничего не было, лишь несколько скамей да длинных рабочих столов, на которых и производились опыты по созданию оружия. Вдоль покрытых штукатуркой стен тянулись ряды полок со всякой всячиной — керамическими мисками грубой работы, мятым чайником и тому подобным. Золу из очага предусмотрительно выгребли, но на каменной плите красовались следы расплавленного металла, что красноречиво говорило о незаконной деятельности. Запахи несвежей пищи и пролитого пива перебивал другой, более резкий, который Джефф унюхал тотчас же. Зловоние серы не так-то просто развеять. Быть может, Эммет рассчитывал, что соседи решат: протухли яйца в корзине. Курицы в курятнике, верно, негодовали, что на них бросают пятно позора.

Предупреждающе подняв палец, Джефф скользнул в переднюю комнату — жуткое подобие гостиной. И тут не было ни души. На столе стояла миска с хлебными крошками и коркой сыра — остатки чьей-то второпях поглощенной еды. Под столом валялся корпус гранаты и немного пороха, что тоже свидетельствовало о запрещенном производстве. Ведь не на ужин же ели порох, если только не мечтали лишить себя жизни да разлететься на клочки.