Увидев, как отчаянный и храбрый русский безжизненно упал, тамплиер поднял голову к небесам и, победоносно рассмеявшись демоническим хохотом, словно проклятие, прохрипел над бранным полем:

— Никто из непосвященных не будет владеть Чашей! Я исполнил волю Ордена, магистр де Моле!

Рено де Шартр поднял руку с мечом и уже занес смертельное оружие над распростертым недвижимым Сабуровым, желая пронзить ненавистное тело русского, и навсегда упокоить его в этой земле.

Именно в этот миг рядом раздался дикий истошный крик Людмилы. Девушка из последних сил, большую часть из которых она потеряла за эту кошмарную ночь полнолуния, бросилась к Мирону.

— Не тронь его! — выпалила гневно Людмила, вставая на четвереньки над неподвижным телом Сабурова словно тигрица. — Остановись!

Лишь на миг тамплиер замер с занесенным мечом.

— Уйди, Людмила! — процедил загробным голосом Рено де Шартр.

— Нет! Не дам его убить! — выпалила грозно девушка.

Рено – мертвец на миг остановился и даже опустил свой занесенный над Сабуровым меч, ибо девушка своим телом загораживала Мирона. Рыцарь вдруг скинул умелым движением со своей головы железный шлем. Зловеще оскалившись своими мертвенно-белыми губами, тамплиер угрожающе навис над девушкой.

— Ты думаешь, я не знаю, мерзкая девка, что ты предала меня? — процедил тамплиер, испепеляя Людмилу горящим взором страшных глаз, с белесыми зрачками.

— Ты первый предал меня много лет назад, когда отказал мне в единственной просьбе, — прохрипела она непокорно, так и стоя над Мироном.

— Это не твой дар! Ты не имеешь на него права.

— Ваш Орден давно сгинул в вечности, — процедила Людмила. — А ты всего лишь живой мертвец, который обладает своим телом на новую луну и в полнолуние! Так дай же нам, живым воспользоваться таинством Чаши… она послужит добру…

— Нет! — непримиримо прохрипел Рено. — Этого никогда не будет. Я исполню волю Ордена!

— ПроклЯтый одержимец… — пролепетала девушка и, склонившись над неподвижным молодым человеком, устремила несчастный взор вниз на Сабурова. — Как я устала от тебя и твоих речей…

Она начала трясти Мирона за плечи, пытаясь привести его в чувства. Но он так и оставался без сознания. На ее глаза навернулись слезы и она выдохнула:

— Мирон, милый…

Тамплиер уже придвинулся к ним, грозный, неумолимый, зловещий.

— Гнусная потаскуха! — процедил он по-французски. И добавил уже по-русски, чтобы Людмила поняла. — Отойди от него! Я все равно его добью!

— Нет! — выпалила она в сердцах, закрывая своим хрупким телом бессознательное тело Сабурова. — Он один пожалел меня! Не ты, исчадие ада!

Тамплиер хрипло рассмеялся, и его громкий голос и смех разнесся зловещим эхом над полем. Потом он резко замолчал и вновь неумолимо занес свою руку с мечом.

— Значит, умрешь вместе с этим русским, — прогремел Рено де Шартр.

— Давай бей! — прохрипела непокорно Людмила ему в лицо. — Только ведь не убьешь меня, а обречешь меня на новые муки…

Он уже почти вклинил меч в тело девушки, смотря адским взором в ее зеленые горящие глаза, но спустя миг тяжело опустил меч на землю.

— И почему я не могу причинить тебе боль, неверная? — выдохнул тамплиер тихо.

Людмила знала ответ на этот вопрос, но сейчас ей было все равно. Единственное, что волновало ее теперь это то, что Сабуров не приходил в себя, а рана на его груди все сильнее кровоточила. Она начала лихорадочно обрывать подол своей рясы, чтобы перевязать Мирона и остановить кровь. Мирон вдруг зашевелился. Увидев это, Рено де Шартр раздраженно прохрипел:

— А ну, уйди!

Тут же наклонившись к Людмиле, он с силой схватил ее железной рукой за талию и почти отшвырнул девушку в сторону и вновь поднял свой железный меч над лежащим Мироном, который вновь затих, так и не придя в себя. Людмила безумно закричала и словно волчица бросилась на тамплиера. Она повисла на руке де Шартра, удерживающей острый меч, не давая тамплиеру поднять руку и безумно кричала:

— Изыди! Изыди проклЯтый! Ненавижу тебя! Я не позволю убить его! Он мой!

Рыцарь вдруг остановился и вперил в висящую на нем девушку непонимающий взор страшных белесых очей.

— А как же я? — глухо вымолвил тамплиер, схватив рукой в железной перчатке Людмилу с силой за волосы, стараясь сделать ей больно.

— Ты мне безразличен! Я его одного люблю! Его одного! Изыди проклЯтый! — неистово прокричала она прямо ему в лицо.

Тамплиер замер и ощутил, как все его гниющее тело начало как будто внутренне дрожать.

Именно в этот момент Мирон пришел в себя, и чуть тряхнув головой, вперился затуманенным непонимающим взором на рыцаря – мертвеца, на плече которого висела Людмила. Они как будто боролись. И Мирон невольно услышал только последние ее слова: “Его одного! Изыди проклЯтый!”

Яростно собрав в своем раненом теле последние силы, Мирон стремительно поднялся на ноги, отчетливо видя, что тамплиер вот-вот убьет девушку, ибо его неумолимая рука с мечом была уже занесена для этого. И тут Людмила резко отпрянула от де Шартра. И Мирон увидел, как рыцарь на их глазах начал рассыпаться вместе с доспехами на маленькие кусочки, словно сгорая невидимым огнем. Уже через минуту, вместо грозного тамплиера Рено де Шартра, осталась только небольшая горка пепла на сырой земле.

Людмила испуганными глазами также следила за тем, как тело рыцаря разрушилось, а потом увидела ярко-бордовый шар – душу де Шартра, которая быстро взмыла вверх к небу. Только в этот миг она отчетливо поняла, что как-то, своими словами она умудрилась снять заклятие с тамплиера, душа которого сотни лет не могла упокоиться. И ее слова, последние и неистовые, сняли проклятие и разрушили цепи, которые удерживали Рено де Шартра на земле.

Только спустя несколько минут, когда след Темного Повелителя – тамплиера Рено де Шартра исчез навсегда, а на земле остался только его меч с камнем самоцветом, Мирон перевел свой недоуменный взор на девушку, и увидел на ее лице слезы.

— Ты плачешь, лапушка? — спросил он хриплым голосом.

Она проворно бросилась к нему, и стиснула сильное тело Мирона в своих объятьях.

— Нет, совсем нет. Теперь уже не плачу, — выдохнула она у его лица.

— Но что произошло? Отчего он разрушился?

— Не знаю, — ответила тихо Людмила, хотя уже точно знала ответ на этот вопрос, но еще рано было его озвучивать Сабурову. Она обратила свой взор на Мирона и страстно пролепетала у его губ. — Он сгинул, и теперь все хорошо…

— Чудеса, да и только, — произнес Сабуров и вмиг втиснул умелым движением свой палаш в ножны. Властно положив ладонь на затылок девушки, он притянул лицо Людмилы к своим губам. С горячностью и страстью Мирон впился поцелуем в губки девушки, словно доказывая ей и всему миру, что не желает смиряться с тем, что она никогда не станет его суженой. Она не остановила его, но и не поощрила.