— Договорились.

Призрак засиял ярче, расплываясь в улыбке.

«Просто замечательно. Как мне тебя называть?»

— Никодимус Марка. Можно Нико.

«Нико, ты, вероятно, пожелаешь побыть у нас подольше. У нас есть чему тебя научить. Ты хотел бы узнать историю нашего народа?»

Нико ответил утвердительно, и призрак горделиво расправил плечи — словно наставник, радующийся за ученика.

«Тогда следуй за мной и слушай», — написал Талки и двинулся дальше, в глубь руин, подпрыгивая на всех трех конечностях. Он то и дело, буквально на секунду, останавливался — лишь для того, чтобы на скорую руку набросать очередной абзац.

«Начну с Небесного древа: оно действительно существует глубоко в горах. Раньше туда вел особый мост. Но наши метазаклятия и конструкты синекожих давно перекрыли путь. Человеку не дано ступить в долину Небесного древа».

Шагая среди камней, Нико с трудом вчитывался в магический текст. Зато хтоник, похоже, запросто совмещал два дела, успевая писать и ориентироваться в развалинах. Призрак двигался с удивительным проворством, вместо третьей ноги используя тонкую правую руку.

— А что у вас с левой рукой? Потеряли на войне против Новосолнечной империи? — осторожно поинтересовался Нико.

Талки остановился. На его лице читалось недоумение.

«Нет, что ты, — написал призрак. — У всех хтоников по одной «руке», как вы ее называете. На самом деле, именно это и стало основной причиной вражды между нашими народами».

— А как же вы тогда… — Нико умолк на полуслове.

Талки расстегнул накидку над левым плечом и извлек длинную мертвенно-белую конечность. Одна кожистая перепонка протянулась от плеча к запястью, а другая была натянута между четырьмя гибкими пальцами, каждый длиной от двух до трех футов.

Следующую фразу Талки составил на этом парусе из кожи. Затем он соскреб текст и бросил его Нико. Тот прочел: «Наше название того, что вы называете «рукой», труднопереводимо. Ближайшее по смыслу слово — “мольберт”».

Талки продолжил писать на перепонке: «Оцени: чем больше у колдующего на рикслане кожи, тем больше у него свободного места для записи. Эти ваши, в черных мантиях, носят книжки, чтобы иметь при себе как можно больше текста. А наши тексты — это наши тела. Давным-давно предки хтоников обитали под горами вместе с зеленокожим и синекожим народами. Затем первое племя создало хтонические диалекты. Вот тогда-то богиня Химера и помогла нам сформировать тела и покинуть жестокий подземный мир, где правили синекожие».

— Синекожие?

Талки помедлил секунду, прежде чем составить ответ.

«Вы их называете кобольдами, а зеленокожих — гоблинами. Они тоже пишут на собственных телах. Правда, их шкуры грубы, а диалекты — разнузданны. Они клеймят себя. Тогда как диалекты моего народа требуют изящества. Наша богиня использовала Первый язык, чтобы приспособить тела хтоников для записи рун. Кожа у нас стала мягкой, с легко смываемым верхним слоем, специально предназначенным для рикслана и питана. Мы писали на левой руке — все больше и больше, расходуя все больше и больше кожного покрова. — Призрак кивком указал на свой «мольберт». — Благодаря Первому языку Химеры наши левые руки переродились в мольберты. Теперь ты понимаешь, почему наши предки считали друг друга чудовищами. Должно быть, однорукость хтоников казалась людям премерзким уродством, и наоборот, две человеческие руки вызывали отвращение у хтоников».

Нико мог лишь кивать. Талки взглянул на небо, а затем выбросил в воздух два коротких предложения: «Скоро рассвет. Пора спускаться под землю», — и поспешил дальше, стремительно углубляясь в древние развалины. Пристроившийся сзади юный какограф старался не отставать.

— А как же евграфия? — на бегу спросил Нико. Он едва поспевал за своим шустрым спутником и порядком запыхался. — Есть надежда, что рикслан излечит мою какографию, и я больше не буду лепить ошибки, колдуя на волшебных языках?

Не сбавляя шаг, Талки перебросил ответ через плечо:

«Нет, только вот я все не возьму в толк, зачем тебе что-то, как ты выразился, «излечивать»…»

Когда Нико прочел эти строки, Талки уже нырнул в одну из старинных построек, над которой сохранилась большая часть крыши. Нико последовал за духом и обнаружил, что почти сразу за входом начинаются узкие ступеньки, ведущие вниз, в темноту.

Тело призрака словно озарилось изнутри, мерцая нежными переливами индиго.

«Смотри не споткнись! — как бы мимоходом предупредил хтоник, прежде чем начать спускаться. — Мы надеемся, ты останешься с нами надолго и в будущем еще не раз восстановишь священный кодекс хтоников. Если не хочешь, чтобы конструкт тебя заметил, ни в коем случае не высовывайся наружу в дневное время».

— Почему? — спросил Нико, нащупав ногой крохотную ступеньку.

«Потому что яркий свет, особенно солнечный, губителен для рикслана. Ваши предки воспользовались этим знанием, чтобы нас уничтожить. Ночью мы обладали могущественными заклинаниями, равными по силе любому тексту людей. А днем становились беспомощны. Знал бы ты, с каким отчаянием и ужасом ждали мы рассвета. Надежды не было: кровожадные легионеры всегда атаковали с первыми лучами солнца».

Спустившись по ступенькам, они оказались в прямоугольной подвальной коробке с низким потолком и голыми каменными стенами.

— Наверно, вы меня ненавидите, — прошептал Нико.

Талки улыбнулся.

«Напротив! Никодимус Марка, обновив наши тексты, ты войдешь в число немногих избранных представителей людского рода, которые мне симпатичны».

Призрак указал на невысокую каменную раку: «Здесь хранится священный призрачный кодекс моего народа».

Нико приподнял крышку: на дне лежал старинный гримуар, как две капли воды похожий на Каталог. Возле ладони чарослова возникла сверкающая записка от Талки, где говорилось: «Просто положи руку на открытую страницу. Имей в виду: с непривычки может закружиться голова, и ты потеряешь счет времени. И не удивляйся, если перед глазами замелькают картины из прошлого — помимо прочего, в Бестиарии содержится история нашего народа».

Нико посмотрел на призрака.

— А меня не стошнит?

Вместо ответа дух удивленно вскинул брови; пришлось ему рассказать, как во время первой попытки прикоснуться к Каталогу юношу вырвало. Призрак покачал головой.

«Так произошло лишь потому, что Каталог разом вбил рикслан тебе в голову. Здесь ничего подобного не повторится. Каталог — великий том, а наша книга — обычный гримуар… Извини, скоро рассвет: с первыми лучами солнца я должен покинуть мир физический и вернуться на страницы книги. Мы, рикслановые призраки, никогда не проявляем себя отдельно от рукописи в течение дня. Риск слишком велик».

Нико задумался.