– Все, простите, я молчу! – Она всхлипнула и приложила к глазам платочек.

– «Я много думал на эту тему и решил, что не имею права судить о ее таланте. И поскольку между нами достаточно большая разница в возрасте, смею предположить, что к моменту моей смерти Стелла все еще будет цветущей женщиной. Поэтому я приму участие в ее карьере, так сказать, отсюда, из загробного мира. Шутка!» – Здесь адвокат сделал небольшую паузу, для того чтобы слушатели снова настроились на серьезный лад. Но ему внимали буквально затаив дыхание, размышляя, чего такого еще придумал неугомонный олигарх. – «На самом деле в моем фонде есть отдельный счет, которого будет достаточно, чтобы профинансировать пару-тройку художественных фильмов. Кроме того, я сам подобрал нескольких хороших отечественных режиссеров, провел с ними предварительные переговоры и подобрал несколько вполне неплохих сценариев. Так что в добрый путь, дорогая жена! Я сделал все, чтобы обеспечить тебя новым стартом, а все остальное будет зависеть исключительно от тебя и твоего таланта. И не жалей о деньгах, что прошли сейчас мимо тебя. Мудрые люди говорят: „Найти или развить в себе талант – все равно что обнаружить драгоценный клад. Даже лучше. Потому что драгоценности рано или поздно иссякнут, а талант, коли он есть, не исчезнет никуда“».

Адвокат сделал долгую паузу. Присутствующие молчали словно завороженные. От внимания Гурова не ускользнуло, что на слове «клад» многие из них издали легкий возглас, похожий на выдох, столь синхронно, будто отрепетировали заранее.

– И что, это все?! – тоненьким голоском поинтересовалась Стелла.

– Здесь «прописана» пауза, я и остановился. Видимо, мой доверитель пытался добиться какого-то особенного эффекта.

– Тогда, будьте добры, продолжайте, – кивнула Маргарита.

– «Разумеется, я не оставлю свою жену на улице и не обреку на голод. На случай, если с большим кино не сладится, я купил для нее небольшую, но вполне уютную квартиру в ее родной Калуге. А также открыл на ее имя счет с определенной суммой. Денег там не слишком много, на шикарную жизнь не хватит. На дизайнерские украшения и одежду придется зарабатывать самой или отказаться от излишеств. Но при условии, что Стелла найдет себе работу и станет использовать счет только лишь для подстраховки, этих денег хватит ей на долгие годы. Кроме того, в собственности моей жены останутся драгоценности, которые я подарил ей. Разумеется, она вольна ими распоряжаться по собственному усмотрению. Только не сапфировый гарнитур, Стелла, его придется вернуть на место, в хранилище!

Эти вещи, как, впрочем, и все фамильные драгоценности, я завещаю своей дочери Маргарите Петровской как продолжательнице рода Петровских. С тем, чтобы она по прошествии времени завещала их собственным наследникам.

На прощание хочу обратиться ко всем присутствующим: „Прощайте!“»

Адвокат снова сделал долгую паузу. И публика опять выдохнула, на сей раз разочарованно.

– «Ха, ха! – спустя пару минут продолжил читать Петр Вениаминович. – Испугались?! На самом деле я собираюсь выступить со знаковой речью, что останется в веках, прекрасной и нерушимой, будто драгоценный камень. Живите счастливо, дорогие мои. Не ждите от других подачек и подарков, а также финансовой поддержки, их достойны только малые да старые. Старайтесь всего в жизни добиться самостоятельно. Только тогда вы сможете оценить вкус хлеба, когда он честно заработан, а еще лучше – собран и сделан своими руками. Тогда этот вкус становится просто незабываем!

Сделайте что-нибудь, не важно что, главное, самостоятельно. Вскопайте грядку, посадите на ней растения, ухаживайте, заботьтесь – и через время сможете вкусить необыкновенные плоды. Постройте лодку и отправьтесь на ней в путешествие. Сколотите стол, и за ним соберутся ваши родные и друзья. И вы почувствуете счастье лишь тогда, когда станете самостоятельными и ни от кого не будете зависеть. В этом есть самая большая тайна бытия. Время летит вперед, его никак не остановить. И лишь на закате жизни мы начинаем понимать, что каждое мгновение подобно ценнейшей драгоценности. Их нужно беречь так, как скупец бережет свои сокровища.

Я сделал в жизни много ошибок, вольно или невольно обидел некоторых людей. Но стоит ли сейчас об этом? Я собирал под крышей своего огромного дома родных и друзей. Хотел быть хлебосольным хозяином. И старался не отказывать людям в помощи. В каждую протянутую руку я старался вложить то, чего от меня ждали. И это было ошибкой. Да, вот такой парадокс. Потому что со временем я стал замечать, что большинству окружающих от меня нужны только деньги. Их ждут, я их даю, а их снова ждут, причем с каждым разом все больше и больше. А мне с каждым разом все меньше хочется их давать, и не из жадности, нет. Просто я понял: если один дееспособный человек постоянно содержит свою родню, других вполне дееспособных людей, это разрушает добро, тепло и любовь, все, что могло бы быть между ними.

О своем неправильном поведении с любимыми женщинами я сейчас не стану говорить. Это все осталось между мной и ими. Одно хочу сказать: моей самой большой ошибкой в жизни стала ссора с дочерью. И дело даже не в самой ссоре – чего между родными людьми не бывает, – а в том, что я проявил упрямство, не стал мириться с ней, вернее, попытался подчинить ее своей воле и позволил этому безумию растянуться на годы, тем самым украв у себя и у нее драгоценные мгновения общения, которые прошли мимо нас, пропали навсегда и которых не вернуть. Маргарита, если ты сейчас слышишь мои слова, знай, я ни в чем тебя не виню, это полностью моя вина и моя ответственность. Наоборот, я горжусь тобой, дорогая! Ты единственная из нашей семьи не поддалась на мой шантаж, не соблазнилась деньгами или благами, которые можно за них получить. И упорным трудом, а также лишениями отстояла право на собственную точку зрения. Тебе единственной не нужно меняться. Живи, как считаешь правильным, будь мудрой, позволяй сочувствию иногда стучаться в твое сердце, но не позволяй окружающим сделать твою доброту и щедрость нормой жизни. Любовь моя к тебе, дорогая дочь, шире океана. Будь достойна того, что имеешь. Прощай, дорогая! Прощайте все!»

В конце этой речи добрая половина слушателей, не сдерживаясь, рыдала. Маргарита сначала украдкой вытирала слезы, катившиеся по щекам, а потом, ближе к концу, вполне различимо всхлипывала.

Глаза были сухие почти у всех мужчин, а также у Русланы, Марго, Стеллы и ее матери.

– Я не поняла, это все?! – изумился кто-то из них, когда стало понятно, что адвокат складывает бумаги, а значит,