– Да, я умница.

– То-то и оно.

– Только недостаточно хорошенькая, недостаточно ласковая, недостаточно счастливая. Мне всегда для всех чего-то недоставало. Теперь этому пришел конец. А тебе чего не хватало?

Как же Еве хотелось, чтобы у нее в ухе был сейчас наушник, и голос Миры подсказывал ей, что говорить, как себя вести! Увы, приходится рассчитывать только на себя.

– Ты не дала мне шанса. Я ничего про тебя не знала, Лотти. Знала, конечно, что на работе тебе нет равных. Там ты блистала. Я зависела от тебя, от твоей работы, от твоей находчивости. Но я не знала, что с тобой происходит. Не знала, что тебе хочется со мной подружиться так же сильно, как этого хотелось мне.

– Врешь!

– Зачем мне врать? Все это в прошлом. Просто скажи мне, чего ты хочешь, разреши попытаться сделать это для тебя – так, как ты сама делала то, чего я хотела.

– Я думала, что смогу дождаться полуночи. Получилось бы символично. Но пришлось бы слишком долго ждать. Мне надо показать тебе, кто мы. Не просто, какие мы сейчас. Это тоже символично. Я думала: вот сделаю то, что ты хочешь, что тебе нужно, – и ты увидишь, поймешь. Но ты не поняла. Ты поступила со мной, просто как с лицом на доске, с именем из книги убийц.

– Мне нужно было тебя найти. – Шесть футов, определила Ева, шесть футов до кнопки. – Я должна была тебя найти, чтобы поговорить.

– Как хорошо было тебе помогать! Я была по-настоящему счастлива. Но и это оказалось ложью. Есть только один способ все исправить. Мы умрем вместе и станем напарницами. Семьей. Мы станем неразлучны.

– Как твои мать и сестра.

Лицо Лотти окаменело.

– Не говори о них. Они мертвы.

– Терять родных очень тяжело.

– Они были ко мне безразличны. Я была пустым местом. Они заботились только друг о друге. Они вместе умерли и всегда будут вместе. А я никогда никем не буду. С тобой я стану кем-то. Стану частью чего-то важного. Все произойдет быстро. Не хочу причинять тебе боль. Хотя ты и сделала мне больно.

– Сначала я хочу кое-что понять. Это будет справедливо. – По Евиной спине стекал пот. Она видела, что уболтать эту женщину не удастся. Разве что оттянуть неизбежное. – Справедливость и уважение, Лотти. Мы задолжали это друг другу.

Сначала Рорк прорвался через пробки в центре города, потом помчался по коридорам Управления. В голове у него билась единственная мысль: свести до минимума расстояние между ним и Евой.

Ему казалось, что с того момента, когда погас экран с лицом Евы, его сердце перестало биться.

Коридоры на подступах к убойному отделу были перекрыты, внутри баррикад кишели копы. Он бы разметал их всех, врезался бы в их гущу, как нож в масло, если бы не приказ Уитни не вставать у него на пути.

– Что там?

– Она моя. – Совершенно серый Доусон маниакально раскачивался на каблуках. – Лотти Робак. Из моих!

– На Робак жилет с взрывчаткой, в руке кнопка, – сообщил Рорку Уитни. Фини, Макнаб и Коллендер, приникшие к дверям, готовили подглядывающую и подслушивающую аппаратуру. – Она взяла в заложники весь отдел.

– Как она проникла сюда, обвесившись взрывчаткой? – начал Рорк, но тут же осекся. – Неважно. Дайте взглянуть на долбаные замки.

– Все дело в сигнале тревоги, – начал объяснять Фини. – Когда заперто изнутри, при попытке отпереть снаружи прозвучит сигнал. Мы не можем просто так туда ворваться.

– Рейнеке в буфетной, он на связи. Робак не знает, что он там. – Лицо Макнаба было мокрым от пота. – Даллас знает. Он сообщает нам, что там происходит.

– Держите меня в курсе, – сказал Рорк, берясь за дело.

– Она уложила лицом вниз всех, кроме Даллас. Даллас заставляет ее болтать, но Рейнеке боится, что время на исходе.

– Рейнеке описал сотрудникам отдела взрывчатых веществ ее жилет, – тихо сказал Фини. – Он даже сфотографировал его своим коммуникатором через щель в двери. Специалисты считают, что взрыв уничтожит все помещение.

– Значит, мы обязаны ее остановить. – Изображая спокойствие – так он боролся с липким страхом, – Рорк продолжил аккуратную работу. – Не позволю, чтобы она отняла у меня жену! Мне нужно больше света, вашу мать!

– Мы не сможем выдернуть ее оттуда. – Фини дотронулся до его руки. – Замки сломаем, но ее не выдернем.

– Ева сама об этом позаботится, – заверил Рорк его и себя заодно. – Эта Робак выдвинула условия?

– Она хочет умереть, – раздался за его спиной голос Миры. – Вместе с Евой. Хочет заключить с ней что-то вроде пакта о самоубийстве. Если туда затолкнут меня, я бы попробовала вступить с ней в переговоры, но это, боюсь, только заставит ее поторопиться. Лучше пусть это остается между ней и Евой.

– Готово! – доложил Макнаб, вытирая со лба пот. – Теперь их видно и слышно.

Рорк, бросив взгляд на монитор, увидел Еву и стоящую напротив нее женщину, попытавшуюся ее скопировать: те же волосы, те же глаза.

Ближе не подходит, подумал он и заставил себя отвернуться, унять сердцебиение и возобновить работу ради ее спасения.

– Она держится молодцом, – сказала Мира. – Сохраняет спокойствие, задает вопросы, обращается к ней по имени, удерживает контакт.

Рорк постарался во все это не вникать, позволяя себе одно – слышать Евин голос, не слова, а только голос. Перед ним стоит сложнейшая задача – отпереть самый важный во всей его жизни замок.

– Я могу сделать так, что мы – ты и я – выйдем отсюда, – сказала Ева. – Возьми заложницей меня – и все будет в порядке. Нас заберет с крыши вертолет, и мы полетим туда, куда ты скажешь. Ты и я, Лотти. Нам ведь ничего больше не нужно, правда? То единственное, что все выправит, что выровняет стрелку весов, мы совершим в полночь. Символика важна. Мы закончим под бой часов. Так мы все начнем сначала. Как ты и говорила.

– Нам некуда деваться. Это должно случиться здесь, в этом символ. Здесь наш истинный дом.

– По-настоящему важно одно: быть вместе, верно? Ты и я.

Это «ты и я» надо повторять неустанно, сказала себе Ева. Ты и я. Мы.

Наградой ей стала неуверенная, дрожащая улыбка.

– Ты боишься смерти?

– Я каждый день ношу жетон. Сама знаешь, что это такое. Но мы не должны ошибиться, Лотти. У меня не будет ощущения правоты, если мы заберем с собой всех этих славных копов. Это будет нехорошо.

Даже слабая улыбка померкла при новом приступе гнева.

– Они ничего не значат! Как ты не понимаешь? Она, что ли? – Она рванулась к Пибоди, палец на смертельной кнопке опасно задрожал. – Почему она важнее меня?

– Не важнее. – Инстинкт, показавшийся Еве глупым, побудил ее встать между Пибоди и Лотти. – Теперь мы с тобой напарницы, Лотти, но ее я учила и горжусь этим. Она отдала в руки правосудия много плохих людей. Не будем этого забывать. Нельзя забывать о справедливости, Лотти. Она в центре всего, верно? Баствик и Ледо получили по заслугам. Весы пришли в равновесие. А это снова заставит стрелку качнуться в неверную сторону.