Женщина бросалась на Джегера, целясь ему в лицо заостренной бамбуковой палкой. Она кружилась, размахивая самодельным оружием подобно тому, как древний гладиатор орудовал бы копьем. Она изрыгала проклятия. Жестокие оскорбления. Джегер и в самом жутком сне не смог бы представить себе, что она способна произносить нечто такое.

– УБИРАЙСЯ! НЕ ПОДХОДИ! Я ПОРУБЛЮ ТЕБЯ НА КУСКИ, ТЫ… ТЫ ЗЛОБНЫЙ УБЛЮДОК! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ПРИКОСНУТЬСЯ К МОЕМУ СЫНУ, И Я ВЫРВУ ТВОЕ ЧЕРНОЕ СЕРДЦЕ!

Джегер содрогнулся. Он не узнавал свою любимую женщину. Ту, которую беспрестанно искал на протяжении последних трех лет.

Ее длинные волосы сбились в толстые комки, напоминающие дреды. Черты измученного лица осунулись, а одежда грязными лохмотьями висела вокруг ее плеч.

Бог ты мой, сколько же времени они держали ее в таком состоянии? Как животное, в клетке посреди джунглей.

Он опустился на корточки перед грубым сооружением из бамбука, вновь и вновь твердя одно и то же, пытаясь ее успокоить:

– Это я, Уилл. Твой муж. Я обещал, что приду за тобой, и вот я здесь.

Но на каждую его фразу она отвечала лишь новыми попытками дотянуться палкой до его искаженного страданием лица.

В глубине клетки Джегер заметил истощенное тело Люка, который лежал совершенно неподвижно – видимо, без сознания, – пока Руфь делала все, что было в ее силах, чтобы защитить его от тех, кого считала своими врагами.

От этого зрелища у него разрывалось сердце.

Несмотря ни на что, он чувствовал, что любит ее сейчас гораздо больше, чем прежде. Он даже не знал, что может так любить. И в особенности за эти смелые, отчаянные попытки защитить их сына. Но неужели она утратила рассудок? Что, если жуткое заключение и вирус сломали ее?

Джегер не мог сказать этого наверняка. Все, чего он хотел, – обнять ее и дать ей понять, что теперь они в безопасности. Во всяком случае, до тех пор, пока Gottvirus не начнет свое наступление и не поджарит их мозги.

– Руфи, это я. Это я, Уилл, – умоляюще произнес он. – Я тебя искал. И я тебя нашел. Я пришел за тобой и за Люком. Чтобы забрать вас домой. Теперь вы в безопасности…

– Ты ублюдок – ты лжешь! – Руфь отчаянно затрясла головой, вновь и вновь замахиваясь на него палкой. – Ты – жестокий ублюдок Джоунз… Ты пришел за моим ребенком… – Она снова угрожающе взмахнула палкой. – ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ТРОНУТЬ ЛЮКА, И Я…

Джегер протянул к ней руку, но вдруг вспомнил, как он выглядит, – закованный в скафандр и толстые резиновые перчатки, с лицом, скрытым за стеклянными щитками.

Ну конечно. Она понятия не имеет, кто он.

У нее нет ни малейшей возможности узнать его.

В подобном облачении он вполне мог быть кем-то из тех, кто над ней издевался. А система посыла звука, используемая в противогазе, означала, что он разговаривал, как какой-нибудь киборг или пришелец, так что она не слышала даже его интонаций.

Он поднял руки и откинул капюшон. Из костюма с шумом ринулся воздух, но Джегеру было наплевать на это. Он был заражен. Терять ему больше нечего. Дрожащими пальцами он принялся лихорадочно снимать с себя противогаз. Расстегнув ремни, стянул его через голову.

И умоляюще посмотрел на нее.

– Руфь, это я. Это действительно я.

Она замерла, глядя на него. Рука, сжимающая бамбуковую палку, дрогнула. Руфь затрясла головой, не веря собственным глазам, хотя в них уже вспыхнуло узнавание. Как будто сломавшись, она из последних сил бросилась на дверь клетки и издала пронзительный сдавленный крик, поразивший Джегера в самое сердце.

Она тянулась к нему – отчаянно, по-прежнему не веря тому, что это он. Их руки встретились. Пальцы сплелись сквозь прутья. Головы соприкоснулись в жажде ласки и заботы.

Рядом с Джегером появилась чья-то фигура. Это был Рафф. Стараясь действовать как можно тактичнее, он отодвинул засовы, закрывавшие клетку снаружи, и попятился, оставляя их вдвоем.

Джегер, наклонившись к жене, потянул ее, прижимая к себе – изо всех сил, но стараясь не причинить боли ее избитому, истерзанному телу. Он ощущал, что оно пышет жаром. По ее жилам растекалась смертельная лихорадка.

Уилл обнимал дрожащую и рыдающую Руфь. Казалось, она никогда не перестанет плакать. Сам Джегер тоже не сдерживал слез.

Рафф как можно осторожнее извлек из глубины клетки Люка. Одной рукой Джегер обнимал истощенное тело сына, а другой поддерживал Руфь, не позволяя ей упасть на землю. Все трое медленно опустились на колени. Джегер продолжал прижимать к себе их обоих.

Люк по-прежнему ни на что не реагировал, и Джегер опустил его на землю, а Рафф открыл аптечку. Гигант маори склонился над неподвижным телом мальчика, и Джегеру показалось, что у него в глазах стоят слезы. Вместе они пытались облегчить состояние Люка. Руфь продолжала рыдать и рассказывать.

– Этот человек – Джоунз… Он – это зло. Зло в чистом виде. То, что он обещал с нами сделать… Что он с нами делал… Я думала, что ты – это он. – Она начала в страхе озираться. – Может, он все еще здесь? Скажи мне, что его тут нет.

– Здесь нет никого, кроме нас. – Джегер крепче привлек ее к себе. – И больше тебя никто не обидит. Поверь мне. Больше никто и никогда тебя не обидит.

Вертолет «Уайлд Кэт» быстро поднимался в предрассветное небо.

Джегер сидел на холодном стальном полу у изголовья двух носилок, сжимая руки жены и сына. И она, и он были очень больны. Уилл даже сомневался, узнаёт ли его Руфь по-прежнему.

В ее глазах появилось отстраненное выражение, и они как будто подернулись поволокой. Это была стадия, непосредственно предшествующая остекленевшему взгляду ходячих мертвецов. Таким же взглядом смотрели на него обезьяны перед тем, как он из милосердия убивал несчастных, чтобы положить конец их мучениям.

На него навалилась ужасная усталость и мрачное ощущение безнадежности, к которому примешивалось сокрушительное осознание того, что это конец.

Каммлер с самого начала опережал их на один шаг. Он заманил их в ловушку и снова выплюнул – как мертвую, высушенную шелуху. И ему удалось отомстить Джегеру самым ужасным образом – позаботившись о том, чтобы его последние дни превратились в сплошной непреходящий кошмар.

Джегера парализовало горе. Он был раздавлен им. Три долгих года искать Руфь и Люка и наконец найти – но вот так, в этом состоянии.

Впервые в жизни в его мозгу промелькнула страшная мысль – самоубийство. Если ему придется стать свидетелем того, как Руфь и Люк будут умирать таким невообразимо кошмарным образом, лучше умереть с ними, наложив на себя руки.

Джегер твердо решил именно так и поступить. Если жену и сына отнимут у него во второй раз и уже навсегда, он предпочтет быструю преждевременную смерть. Он пустит себе пулю в лоб.