— Они что, с ума все посходили?

— Почему ты так думаешь? — спросил рыжий.

— Она вполне могла бы не приходить. Меня собираются выдворить из города, так что какие могут оставаться между нами обязательства? Нужно было всего лишь подождать до утра и продолжать жить безмятежно.

Натти лукаво сощурился:

— Совесть ты в расчёт не принимаешь?

— А что это такое?

Он расхохотался, хлопая ладонью по одеялу.

— Над чем смеётесь? Я тоже хочу, — заявила Марис, закрывая наконец-таки за собой многострадальную дверь. — И да, пока не забыла…

Она-он протянула мне сложенный пополам листок плотной бумаги:

— Это всё, что я смогла устроить.

В середине затейливо выведенной узорной рамки красовались слова: «Податель сего отныне и вовеки наделяется правами жителя вольного города Грента, и права сии принимаются ко вниманию в любом пределе Логаренского Дарствия». Печать города и личная печать градодержателя, разумеется, присутствовали здесь же.

Я поднял на прибоженного ошеломлённый взгляд, а Марис невинно улыбнулась:

— На будущее. Вдруг ещё что приключится.

Помимо всего прочего, уравнивание в правах с жителем вольного города означало также и то, что в случае какого-либо происшествия по моей вине я теперь не подчинялся ни одному суду Логарена и подлежал возвращению в Грент. А вольные города, разумеется, своих не выдают.

— Вы понимаете, сколько стоит эта грамота?

— Представьте себе, понимаю. Но я и заплатила за неё не меньше.

— Заплатили?

Она-он мечтательно улыбнулась:

— Помните, мы говорили о том, что лучше: жить долго и несчастливо или сгореть, но в огне радости?

Где-то…

Она была последней.

Из первых.

Очень на это надеюсь, потому что иначе о спокойной жизни не стоит даже мечтать.

Если бы кто-то услышал эти слова, решил бы, что я тронулся умом, ведь существование охотника на демонов само по себе исключает такие житейские радости, как благословенный покой. И всё же без него не обойтись. Каждый день сидя как на иголках в ожидании новой вспышки, способной произойти в любом уголке страны, а то и прямо у тебя под носом, очень скоро теряешь верное ощущение мира. Да, не правильное, а именно верное, потому что, хотя поступки демонов и подчинены целому своду правил, составленному не хуже любого логаренского уложения, я не смогу победить, если не буду верить.

Во что? Думаю, даже Бож не знает. Это сидит где-то глубоко внутри, в костях и в ливере, и обычно хорошо укрыто от любых невзгод. Вот только чем дороже твоё сокровище, тем тщательнее приходится его беречь. Приходится трястись над ним, прямо как дракону из детской сказки, и смотреть на каждого приближающегося к входу пещеры как на злейшего и опаснейшего врага. Нрав от этого не улучшается, а становиться нелюдимым нельзя: в конце концов, те, с кем мне суждено бороться, выбирают себе в союзники именно людей.

Эх, попробую поверить в то, что новых невоздержанных да-йинов в ближайшее время не появится, уж слишком много времени прошло с ночи Сева. А если так всё и обстоит на самом деле, значит, пора приступить к самому долгому и скучному, зато привычному занятию. Ожиданию, обстоятельства которого приятны тем, что ждать нужно не робких и потому иной раз трудноразличимых попыток, а тщательно рассчитанных действий. Они ведь непременно проявят себя, те, кто уже давно обосновался в крепостях человеческих тел: старые демоны, пришедшие в наш мир ещё задолго до моего рождения. Наставник говорил, что они всегда так поступают. Почему? Потому, что даже демон не может жить в одиночестве.

Бывает ли между ними любовь? Никто не знает, а сами да-йины никогда не признаются. Но что-то вроде соперничества имеется, и вот как раз его легче всего углядеть и почувствовать. Рано или поздно начнётся сколачивание армий, призванных захватить мир людей. Ну или не дать своему приятелю-противнику получить слишком много могущества. А где взять рекрутов? Только из новичков, впервые оказавшихся здесь, потому что все ветераны давным-давно выбрали свою сторону, и со времён последней Ночи синих звёзд сохранялось очередное великими трудами установленное равновесие.

Конечно, какая-то передышка будет, куда же без неё? Вновь прибывшие затаятся, стараясь получше разобраться в полученном теле и его возможностях, а заодно — прорасти понадёжнее, покрепче, поискуснее, чтобы при первом же боевом столкновении не потерпеть постыдного поражения. Несколько месяцев. Может быть, год, но это при самом благостном раскладе. Скорее всего, уже близко к осени грядёт начало новой войны за власть. А значит, у мира людей осталось последнее безмятежное лето…

Хорошо, что они не знают и даже не догадываются. Приятнее умирать в неведении, пусть легенды и твердят о героических подвигах посвящённых. По себе знаю: даже понимая, за что и почему сражаешься, удовольствия не получаешь. Хотя кое-что всё-таки достаётся. Коротенький миг. Скоротечная волна, захлёстывающая с головой. Вдох, во время которого чувствуешь себя человеком из легенды, поборовшим страшного врага. Правда, ни награды, ни принцессы-невесты мне не светит. Да что там говорить, благодарности и той не приготовлено. Потому что никто вокруг не знает, чего удалось избежать моими стараниями. И нижайшее благодарение Божу и Боженке за туман, ниспосланный на людские головы!

Он тоже не знает. Пока. Но, думаю, начинает догадываться, уж слишком часто в последнее время сталкивается с демонами. Если так пойдёт и дальше, то мне вовсе не понадобится прилагать усилия в своей охоте, довольно будет лишь верной тенью следовать за ничем не примечательным человеком.

Смотритель. Чем же он занимался до назначения в Дол? Уж точно не протирал штаны за столом в какой-нибудь управе. Смерть его не пугает, ни своя, ни чужая, стало быть; видел её не раз и не два. Может, потому и похож на запертый сундук? Хотя ключ уже повернулся в замке, не ровен час, крышка откинется, и все мы станем свидетелями появления на свет… Вот только кого? Слишком много вопросов, слишком много нужных и важных ответов, а значит, настало время позвонить в давно запылившийся колокольчик и проверить, по-прежнему ли тонок слух обращённых ко мне ушей.

Он человек, вне всякого сомнения. Не попорченный да-йинской кровью. Самый обыкновенный, если взглянуть. Но Бож меня задери, как?! Как ему удалось устоять? Ту женщину невозможно было не желать. Каждому из мужчин, оказавшихся на площади, она сулила блаженство. Каждому — своё. Единственно необходимое. А чего хотел этот парень, если не поддался чарам? Неужели…

Могло ли вообще такое случиться? Или да, или произошло то, чего я не могу понять. Он переполнен желаниями, это бросалось в глаза сразу, при первой же встрече. Но похоже, что каждое его желание состоит из десятка частей, не меньше. Вроде бы слитых воедино — и в то же время требующих удовлетворения. Единовременного, иначе все усилия пойдут прахом.