– Расскажешь? Ты же ради этого момента на мне женился, – с усталой злостью проговорила, подходя к ним, Софрана. Юля пригляделась. Выглядела подруга измученной, точно последнее время сражалась с кем-то. Или с чем-то.

– Все не так, огонек, – вздохнул Харт. Извинился: – Простите, в ее положении нервничать это нормально. Как и придумывать несуществующие вещи.

Седьмая охнула. Покраснела.

– Поздравляю, – вымолвила с легкостью человека, который всех вокруг видит в розовом свете. Беременность – это счастье, и других вариантов быть не может. Точка.

Юля с поздравлениями лезть не спешила, подозревая, что между супругами не просто кошка пробежала.

Софрана непочтительно фыркнула, отошла проверить перед зеркалом, плотно ли сидит пояс.

– Ничего, брат, – попробовал утешить Фильярг, провожая родственницу прищуренным взглядом, – ты справишься.

Ага, – со злорадством подумала Юля, – целое государство держит под контролем, а со своей женой совладать не может. Сапожник, как говорится, без сапог.

– Дай помогу, – дернула на себя непослушный кончик пояса, вставила его в зажим.

Софрана не возражала, принявшись нервными движениями убирать волосы. За последнее время они отрасли, и она заплетала их в сложную косу, ведь директриса должна выглядеть идеально, подавая ученицам пример.

– Стой, не дергайся.

У Юли от волнения и самой подрагивали пальцы, но с плетением – благо на дочери натренировалась, она справлялась гораздо лучше.

– Почему не рассказала? – спросила тихо.

– Да, что там рассказывать, – отмахнулась Софрана, – дар редкий. Я и не думала, что смогу его применить на практике. Поглотитель огня, – выдохнула с гримасой, спросила со злостью: – И что мне поглощать? Пламя у тех, кто его перебрал? Пусть с этими пьянчужками целители разбираются. А тут, – дернула плечом, – пробуждение. Он… заявился прямо посреди урока. Сказал, что мой долг перед короной. Смотрел в тот момент так, словно я не жена, – Софрана все-таки всхлипнула, прикусила губу, сдерживая слезы, – а нужный государству предмет. Уверена, он и женился на мне, потому что я могла принести пользу короне.

Третий не мог не оценить выгоды брака, но Юля успела узнать его довольно хорошо, чтобы понимать – границы жертвенности существовали даже у него. И вряд ли он женился только лишь из-за редкого дара. Однако сейчас… Тащить с собой беременную женщину и ребенка. Вот этого она понять и одобрить не могла.

Но лесом собственные сомнения. У нее подруга идет, можно сказать, на передовую. И ей важна поддержка.

– Он тебя любит. Это очевидно.

Только корону он тоже любит. В этом-то и проблема.

– Ты же знаешь, какой он. Все ради государства. Не жалея себя. Но, уверена, он не подвергнет тебя риску.

– Он и не собирался, – с яростью вымолвила Софрана, – сказал, чтобы я ждала их здесь, пытался заманить твоим мартини – как будто мне можно алкоголь?! Но я сама выдвинула условие: либо буду рядом, либо он ищет другую жену и другого поглотителя. Понимаешь, – повернулась, выдирая незаплетенную косу из Юлиных рук и принимая вид профессора на лекции, – опаснее всего первые часы после усмирения. Им придется работать с огромными потоками. Будет столько силы, что круг может не справиться. Я, – запнулась, потрясла головой, – специально изучала этот момент. Чем ближе к вулкану, тем нестабильнее порталы. Пока они доберутся на вальшгасах обратно, это такая нагрузка на внутренние каналы. Они же выгорят, а восстановление займет годы. Так что, – решительно вздернула вверх подбородок, – если я нужный для государства предмет, то буду приносить пользу по полной.

И уже тише, на грани шепота:

– Не желаю, чтобы ребенок рос без отца. Пусть и такого, – вздохнула, – думающего лишь о государстве.

Тут Юля бы поспорила. Потому как очевидно, что эти двое безумно любят друг друга, но спорить не стала. Вместо этого спросила:

– А ребенок? Это не опасно?

– Только на пользу, – отмахнулась Софрана, – он же будущий маг огня. Пусть тренируется.

Шах и мат.

Хотя… На месте Третьего Юля бы точно заперла беременную жену дома, а не тащила к вулкану. Нет, магов ей никогда не понять. Огненных, так точно.

Глава 26

Они ушли. Практически в закат. Облако расползлось по небу, приняв кровожадный оттенок, точно испив крови. Землетрясение стихло – вулкан набирался сил перед решительным выбросом, чтоб кашлянуть, так кашлянуть, отправив своим детям лавовый «подарок».

Юля знала, что для начала всем надо добраться на вальшгасах до королевского приюта – так назывались убежища подле вулканов. Там, под серьезной магической защитой, королевскую ветвь будет ждать второй круг – их резерв, а также подпитка, стабилизация и поддержка. После успешного обряда именно они примут на себя излишки выкаченной из вулкана энергии. Курсанты тоже будут там, в основном, в качестве наблюдателей. Так что в сторону вулкана сейчас двигалась маленькая армия вальшгасов со всадниками.

Асмасцы жили в странной гармонии с вулканами. Восхищались их силой, складывали легенды о каждом извержении, пели песни – надо ли говорить, что самая популярная колыбельная начиналась со слов: «Спали восемь сладким сном…». Тапуны так вообще считали их божествами, поклонялись и ежегодно приносили богатые дары на священную гору или опуская их в море. И это при том, что вулканы ни разу не отличались добротой и кровавый урожай жертв собирали регулярно.

Но асмасцы не обижались, считая вулканы, чем-то вроде старших родственников. Вредных, порой очень скандальных, но все же родных. И очень уважительно усмиряли каждый приступ их гнева…

Шестой не удержался, обнял на прощание, и Юля, тоже не удержавшись, всхлипнула, целуя жесткую макушку.

– Выживи, – попросила, добавляя тише лишь для него одного: – Как бы плохо не пришлось, не закрывай связь. Я помогу. Не вздумай закрываться, слышишь?

И Совенок кивнул. Еле слышно ответил:

– Обещаю.

Юля успокоено вздохнула.

– Не бойся за него, – к ней наклонился Фильярг, прижал с силой, словно хотел поделиться частичкой своей уверенности, – я присмотрю. С ним все будет в порядке.

– Ты за собой не забудь приглядеть, – Юля отстранилась, заглянула в такие родные каре-желтые глаза, поймала золотые искорки. У Совенка защита ассары, а у Четвертого? Ее любовь. И вообще, она прямо сейчас твердо решила, что