— Вот же суки! — всхлипнув, произнесла Люда, стоило мне закончить.

— Теперь понятно, почему ты нарастила себе броню, — вытирая слезу, произнесла Соня. — Но знаешь, Юль, ты зря себя не любишь и не ценишь. То, что ты после всего этого озверела — плохо, но это в прошлом. Да и самоедством заниматься тоже не дело, толку от этого никакого. То, что ты испугалась и поставила укол — тоже понятно, ты боялась, что Марату нужна только из-за дочери и не доверяла ему. Поверь, он хоть и тиран, но души в тебе не чает, он не знал, что Алиса его дочь, но тебя преследовал. Так что постарайся для начала полюбить себя и поговорить откровенно со своим мужчиной. Что-то мне подсказывает, он поймёт тебя.

— Сонь, умом понимаю, что ты права, но как только пытаюсь сделать шаг навстречу, меня вновь окутывает страх быть отвергнутой. Если он оттолкнёт, моё сердце разделится на атомы, после этого я вряд ли соберу его вновь. Я так сильно его люблю, что сердце от восторга замирает, он стал для меня воздухом, без которого я погибну. Всё, что у меня есть хорошего — это его заслуга, и если бы не он, у меня и Алисы бы не было. Да я живу только благодаря Марату. Понимаешь, он словно дар небес, а я из-за своей трусости всё испортила! Ладно, если бы я была девчонкой сопливой, но ведь я взрослая женщина…

— Юль, ты молодая женщина, тебе всего двадцать пять лет, так что не строй из себя умудрённую жизненным опытом даму. Я вообще удивляюсь, как ты, живя со своей матерью, не стала подобием её. И ничего ты не испортила, а просто запуталась. А Марат не юнец какой-то, он всё поймёт. Наберись смелости и расскажи ему о своих страхах, о том, что ты страшно боишься рожать — да обо всём, что тебя волнует.

* * *

Когда слушал, о чём говорила Юля, я прошёл все круги ада, хотелось выть от боли и отчаянья, потому что меня не было рядом, когда она нуждалась в защите и заботе, она все тяготы судьбы преодолевала одна. После услышанного понял причину осторожности моей девочки — страх был у неё в крови, словно яд. Надеюсь, её мать горит в аду, и я рад, что с таким человеком мои дети не будут общаться. Но когда услышал рассказ о том, что она пережила со своим мужем… Я не знаю, как сумел сдержаться и не рванул к нему, чтобы разорвать его на куски. Мне хотелось это делать медленно, чтобы эта тварь корчилась от боли, расплачиваясь за каждую слезинку моей женщины, за каждый удар. Но это слишком мягкое наказание. Я превращу его жизнь в ад, эта сука будет мечтать о смерти!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как только Юля завершила рассказ, я отдал наушники Кириллу, а сам вышел на улицу — мне срочно нужен был свежий воздух, грудь словно тисками сдавило, дышать стало трудно. А ещё было желание крушить всё вокруг, ярость заполняла каждую клеточку, и только то, что скоро приедет моя девочка, заставило взять эмоции под контроль.

Вскоре вышел Кирилл — белый как мел, видать, и у него новости ошеломляющие, никогда не видел его в таком состоянии.

— Кирилл, что случилось?

— Что? — словно очнувшись, переспросил он.

— Я спросил, что случилось, на тебе лица нет.

— Случилось… Я понял, какой я идиот.

— И только?

— Нет, конечно, не только, — он прикрыл глаза, сделала глубокий вдох: — Убью суку! Марат, я поехал, мне нужно побыть одному, немного прийти в себя, не хочу, чтобы Соня меня видела в таком состоянии. — Увидев вопрос в моём взгляде, он продолжил: — Я всё завтра расскажу, сейчас не готов.

Глеб тоже не стал задерживаться, чему я был рад — не до разговоров, нужно подготовиться к разговору с Юлей.

Вернувшись, она застала меня в кабинете, в этот момент я тупо смотрел в окно, но ничего не видел — старался переварить услышанное, для меня стало настоящим шоком, что мужчина смог поднять руку на беременную женщину. Да и сам я был хорош — унижал её, запугивал, мерзко стало.

— Марат, — чуть слышно позвала она дрожащим от волнения голосом, я резко развернулся и замер, не зная что сказать, предательский ком образовался в горле. — Прости… — попросила вновь, и её прекрасные глаза наполнились слезами.

Это меня привело в чувство, я, молниеносно преодолев расстояние между нами, заключил её в объятия.

— Это ты прости меня, маленькая, — отстранившись, взял её лицо в ладони и стал покрывать поцелуями. Моя девочка растерялась и замерла, не понимая, что происходит. — Юль, сейчас я тебе кое-что скажу, но постарайся понять. Я это сделал в отчаянье, не знал, что происходит, мне были нужны ответы.

— Понятно, опять прослушивал, — тяжело вздохнув, сразу догадалась она. Да и не хотел я, чтобы она, рассказывая о прошлом, вновь переживала этот кошмар.

— Да.

Она судорожно вздохнула, уткнувшись носом мне в грудь.

— Может, это и к лучшему, я больше не могу говорить об этом, хочу забыть. Марат… — посмотрела она на меня, — прости, что не верила в тебя.

— Юль, если по справедливости, я это заслужил, так что тебе извинятся не за что. А вот мне есть за что.

— А давай забудем плохое, а? — с надежной посмотрела она на меня.

Разумеется, я пообещал, но мысленно добавил: накажу твоих обидчиков и забуду.

* * *

Сегодня Марат невероятно ласков, его прикосновения были нежные как шёлк. Я купалась в его любви и была счастлива как никогда, понимая, что любовь Марата — не иллюзия, а мои страхи — это пыль. В ту ночь я поклялась себе, что больше никогда не поддамся им и не буду ничего скрывать от своего мужчины. Он тоже меня удивил, признавшись, что он обучается принимать роды, это и были причины его внезапного исчезновения иногда. Он боялся — вдруг начнутся преждевременные роды, а он ничем помочь не сможет. Видать, он из-за трагического происшествия с мамой так переживает. Смешно, я ещё не беременная, а он роды принимать учится. Ну да ладно, если ему так легче — пусть.



* * *

Как и обещал, я жизнь этого ублюдка превратил в ад, натравил на него всех его кредиторов, так что теперь он ходил и оглядывался, ведь почти каждая встреча с ними для него заканчивалось телесным повреждением. Завтра его ждёт очередной удар — Тимуру доложат, что он крыса. Даже представить страшно, что с ним сделают, учитывая тягу Тимура к пыткам. Жаль ли мне его? Нет. Он ведь не только Юлю бил, но и свою новую жену постоянно избивает, только старается не оставлять следов. Так что Катя тоже рассчитывается за свои грехи, но это не предел: я прекрасно помню, что она мою русалку хотела утопить, потом сжечь. А также она причастна к приступу мой дочери, так что её агония только начинается.