— Подождите, вы еще услышите о полудюжине наследников. Придется ехать на Барбадос, улаживать все это. Мне всегда хотелось побывать в Вест-Индии.

Граф легонько пожал ей руку.

— Это уж вы с Алексом… У меня там дочь, которая будет рада вас видеть. Я так и не виделся с ней с тех пор, как уехал с Барбадоса. Все дела мешали…

— Как только вы поправитесь, я заставлю Алекса начать приготовления к поездке… Или чуть позже. Может, у Элисон к тому времени родится дочка…

Граф понимающе улыбнулся, прощая ей ложь, и прикрыл глаза. Он прожил долгую жизнь. Было о чем сожалеть, но не настолько, чтобы через силу оставаться. В конце концов, он сможет слышать их всех и там, где его давно ждала та первая женщина, которую он любил. Если уж он и отправится в путешествие, то только туда, к ней. Граф чувствовал, что ждать осталось недолго.

Эверетт Хэмптон, четвертый граф Грэнвилл, мирно скончался во сне в первую неделю января. Вьюжная ночь крутилась в бешеной пляске над городом, дико завывая в каминных дымоходах огромного дома.

Эвелин проснулась от громкого стука в дверь. Сначала она не поняла звука, хотела покрепче прижаться к мужу и опять заснуть, но Алекс уже проснулся. Он потянулся к ней, поцеловал в волосы и прислушался.

— Лорд Грэнвилл, пожалуйста! — донеслось из-за двери. — Хозяйка вас зовет!.. Пожалуйста!

Эвелин приподняла голову, еще не веря, но что-то жуткое толкнулось внутри. И тут раздался стук в другую дверь.

— Леди, проснитесь! — послышался голос ее служанки. — Графине нужна ваша помощь! Поспешите, пожалуйста!..

Алекс сел на кровати. Лицо его сделалось серым, словно окаменело. Эвелин глянула на него и все поняла.

— Алекс?

Он посмотрел в испуганные глаза жены и, словно не веря сам себе, медленно покачал головой. Потом потянулся к ней и поцеловал.

— Иду! — крикнул он и, подав руку, помог Эвелин выбраться из кровати. Оба сразу ощутили, как невыносимо холодно в комнате, во всем доме.

Алекс взял со стула халат и протянул ей.

— Иди к себе. Оденься и поспеши к Дейдре. Ты ей будешь нужна, — Он запнулся и добавил: — Прости, пожалуйста…

В будуаре ее встретила служанка, вся в слезах. Эвелин сдержала раздражение, вдруг возникшее при виде ее заплаканного лица. И тут же поняла, что ей самой хочется расплакаться.

— Вам сегодня понадобится серое, леди. — Слова служанки падали, словно камни. — Уже послали за швеями. Как только откроются магазины, купят все необходимое… Графиня не в себе. Она никого не хочет слушать. Поспешите, пожалуйста.

Наконец до нее дошло. Тело будто сжали и обшарили ледяные пальцы. Словно в тумане, Эвелин позволила служанке одеть себя, чего никогда прежде не разрешала. Почувствовала, что сейчас это нужно обеим. Служанку привычные движения несколько успокоили, а у Эвелин было время подумать.

Волосы закололи наспех. Эвелин, взглянув на себя в зеркало, вздохнула. Пальцы торопливо подправляли что-то, но времени не было. Она и так давно должна быть рядом с Дейдрой, а почему-то до сих пор возится здесь.

До противоположного крыла, где располагались покои графа, путь оказался неблизкий. По всему дому шелестели юбки, стучали по ступеням тяжелые башмаки. Все лица встречных казались ей какими-то размытыми пятнами, и все время изумляло, откуда их вдруг столько взялось.

Дверь открыла заплаканная горничная в накрахмаленном белом переднике и черном платье. Гостиная у Грэнвиллов была точно такая же, как у Алекса, только как бы разделенная воспоминаниями на две части. На одной стене висел портрет заморской дочери графа, на другой — портрет Дейдры, какой она была еще в родительском доме, среди шотландских холмов. Под одним — коллекция причудливых тропических ракушек, под другим — несколько огромных шотландских палашей, которые подарил графу отец Дейдры. Эвелин разыскала взглядом крохотную женскую фигурку на диванчике в углу. В руках Дейдра держала зеленый атласный халат.

Она взглянула на Эвелин и опять залилась слезами. Эвелин понятия не имела, сколько графине лет — та всегда казалась легкой, воздушной, лишенной возраста, — но теперь вдруг увидела перед собой пожилую, убитую горем женщину. Когда Эвелин подошла, Дейдра лишь крепче прижала к себе роскошный халат.

— Он даже примерить его не успел, — пробормотала она, когда Эвелин присела рядом.

Потом, словно о чем-то вспомнив, принялась нежно гладить инициалы графа и его герб, вышитые золотом на изумрудном атласе. Гладкая прохлада ткани коснулась руки Эвелин, и она вздрогнула.

— Но он нравился Эверетту. Он приказал повесить его у себя в комнате и смотрел на него… Он очень вас любил, Дейдра, и гордился вами. Ведь это самое главное?

Дейдра опять начала рыдать. Эвелин обхватила ее за плечи, стараясь возвратить хотя бы часть того тепла, которым всегда делилась с ней эта добрая женщина. Она не знала, что сказать. Так обе и плакали молча.

Из комнаты графа появился Алекс. Эвелин быстро утерла слезы. Все ее проблемы могли подождать до завтра, а сегодня она должна во всем помогать мужу, которому тоже нелегко. Она дала Дейдре носовой платок и помогла привести себя в порядок.

— Мы послали за Элисон и за врачом, но в такую погоду они не скоро явятся. — Алекс вытащил свой носовой платок и протянул Эвелин. — Нужно оповестить юристов, дать объявления в газеты и сделать еще множество всего… Вы тут сами справитесь?

Эвелин кивнула.

— Нужно послать за моей матерью. У нее есть хорошее успокоительное, которое может понадобиться. И вообще, лучше ей быть здесь.

Алекс рассеянно кивнул. Потом подошел к Дейдре и начал неуклюже выражать свое сочувствие.

— Ты знала его так же долго, как я, Дейдра… Хотел бы я, чтобы он был моим отцом. Он был самым близким для меня человеком. И тебя очень любил. Ему наверняка не понравилось бы, что ты так огорчаешься…

— Я знаю, знаю, Алекс, — кивала Дейдра, то и дело прикладывая к глазам платок. — Я сейчас… Сейчас справлюсь с собой. Я совсем не ожидала. Я сейча… — последнее слово было уже рыданием. Эвелин торопливо обняла Дейдру и прижала к себе.

— Я тоже не ожидал, — пробормотал Алекс внезапно севшим голосом, словно обвиняя графа за неуместное поведение. Потом, резко развернувшись, вышел из комнаты.

— Я только расстраиваю его, — пролепетала Дейдра в платок. — Он не хочет этого показать, но я знаю, что он по-своему очень любил Эверетта. Они, бывало, вздорили, но Эверетт всегда гордился тем, как Алекс ведет дела… И ваша женитьба. Он всегда говорил, что Алексу повезло.

Эвелин не перебивала. Знала, что так лучше всего. Ей самой словно холодный камень клали на грудь, стоило ей вспомнить, что графа больше нет. А что чувствует Дейдра, она и представить не пыталась. Ей вдруг пришло в голову, что Алекса больше нет… Но она тут же отогнала эту невозможную мысль.