Однако сами олдермены иногда противились подобной практике. В частности, при вступлении в повторный брак женщинам грозила утрата того имущества, которое покойный завещал им в пользование при условии отказа от нового замужества. Суконщик и лондонский олдермен 1336–1343 гг. Ричард Константин записал в своем завещании: «…жена Маргарет назначается опекуном детей, всех их товаров и движимого имущества до тех пор, пока не выйдет замуж вновь…». Подобные завещания могли служить достаточно большим стимулом для отказа от повторного замужества. Видимо, надеясь сохранить для своих наследников приданое их матерей, мужья завещали последним часть своего имущества и выгодные права распоряжения им при условии, что, овдовев, жена останется жить с детьми, будет воспитывать и оберегать их. Заметим попутно, что в таком поведении мужчин просматривается и их отношение к женщине — жене и матери. Будучи уверены в морально-нравственных и деловых качествах своих супруг, они доверяют им и воспитание своих детей, и управление имуществом.

Следует отметить, что в интересующий нас период семья характеризовалась немалым своеобразием, что порождает определенные трудности при выработке ее дефиниций. Самого понятия «семья» в современном его значении (супружеская пара с ее несовершеннолетними детьми) вообще не существовало. Человек означенного времени не ограничивал себя женой/мужем и собственными детьми, не отделял себя и их от своих родителей, близких или дальних родственников, зачастую, но не всегда живших с ними под одной крышей. Средневековая семья была совокупностью людей, связанных не только кровным родством. В это понятие включались и чужие по крови, но жившие в доме постоянно люди: коммерческие партнеры, факторы, ученики, а также слуги.

В наших источниках можно обнаружить много тому подтверждений. Известная в Лондоне XIV в. семья де Абиндонов состояла из отца — сэра Стефена де Абиндона, суконщика и олдермена 1312–1321 гг., сына Ричарда, дочерей — Марджери и Изабеллы, их мужей и двух внуков сэра Стефена. Торговец предметами роскоши и лондонский олдермен 1321–1323 гг. Роберт ле Кэллер упоминает в своем завещании своего отца Ральфа, мать Эгнис, жену Джоанну, братьев — Уильяма, Ричарда и Томаса, сыновей — Уильяма и Генри, дочерей — Маргарет, Айдонию и Марджери и их мужей. Сходной по составу была семья Джона де Оксенфорда, виноторговца, олдермена 1324–1342 гг.: отец Адам, мать Кристина, жена Элис, братья — Ральф и Джильберт, сыновья — Джон, Уильям и Томас, дочери — Екатерина, Джоанна и Маргарет.

Семья купцов Сели в XV в. состояла из отца (Ричарда-ст.), матери и трех сыновей (Роберта, Ричарда-мл. и Джорджа), а также лиц, теснейшим образом связанных с ними. Это — Уильям Марион, Джон Дальтон, Уильям Сели (слуга и однофамилец, ставший после смерти Ричарда-ст. главным действующим лицом в Кале), Роберт Гуд (слуга), Томас Кестен и др. О значимости для Сели некоторых из перечисленных персон свидетельствует одно из писем Ричарда Сели-ст. от 13 октября 1480 г., адресованное сыну Джорджу в Кале: «…Я послал тебе письмо со своим слугой Робертом Гудом, без которого я не могу долго обходиться, так же как и без Уильяма Сели; никто не служит так безупречно мне и твоей матери в течение 20 лет…». Впоследствии, уже после кончины Ричарда-ст., это семейство пополнилось детьми Ричарда Сели-мл. и Анны Роузон (дочери Маргарет, Изабелла и Анна) и Джорджа Сели и Марджери Ригон (сыновья Ричард, Джордж, Джон, Эдмунд и дочь Эйвери).

Довольно большой, с современной точки зрения, представляется семья другого лондонского олдермена (1536–1567 гг.), ювелира сэра Мартина Боувза. Она состояла из него самого, как главы этого семейства, его жены Элизабет, сыновей — Томаса, Уильяма и Мартина, дочерей — Чарити и Сесилии, мужа Сесилии, сыновей Томаса, один из которых, Мартин, уже был женат.

А в состав семейного клана Ишем входили братья Грегори, Джон и Генри; мужья сестер — купцы Генри Беллами, Томас Бакер и Уолтер Мале; агенты (факторы) в Антверпене, Эмдене и Бергене-на-Зуме — Хэмфри Рамсден, Джон Бакер, брат жены Джона Ишема; Эдмунд Балейс, зять Генри Ишема, и некий Дрю Мапессон. Кроме того, в деловых книгах Джона Ишема упомянуты слуги (servants) — 4 человека и 4 ученика.

Что касается общей оценки количества детей в семьях английских горожан, то исследования последних десятилетий показали: 60% женатых мужчин оставляли в среднем по одному сыну, 20% — дочь или только дочерей, 20% были бездетными. В этом контексте представляются интересными факты личной жизни мерсера и олдермена второй половины XIV в. Адама Фрэнси. Известно, что Адам был дважды женат. Первой его избранницей стала девушка, имя которой история не сохранила. Но, очевидно, что этот брак не стал счастливым: появлявшиеся на свет дети (в том числе две дочери — Джоан и Мод) умирали почти сразу после рождения. Видимо, переживания по поводу отсутствия наследников заставили Адама искать утешения вне семьи. Некая Эгнис, дочь и наследница Уильяма Чэмпнеса из Кента, родила ему вне брака троих сыновей. Один из них — Томас — умер в младенчестве, а двое — Роберт и Адам — выжили. К 1359 г., после кончины первой супруги, Адам и Эгнис поженились и произвели на свет дочь Мод, которая оказалась единственным рожденным в законном браке ребенком Фрэнси. Очевидно, что Адама с Эгнис связывали очень теплые чувства. Именно на ней он женился, когда это стало возможным, хотя, как полагают, имел внебрачных детей (около 10) от нескольких женщин, а по завещанию от 26 августа 1374 г. оставил в пожизненное владение супруге все сданные в аренду строения в двух приходах в Паултри и Уэстчипе, обеспечив ей безбедную жизнь вдовы.

Взаимоотношения родственников в рамках широкой — «большой» — семьи не были юридически оформлены и не регламентировались властями, но в разных сферах социальной жизни семейная общность признавалась и осознавалась, не вытесняясь, а взаимодействуя с другими формами общественных связей. В рассматриваемое время первостепенная роль в городе принадлежала малой супружеской семье, наиболее важному и сплоченному элементу социального «мира» купечества, что было неизбежно в условиях города: специфика коммерческого дела требовала мобильности, быстрого принятия решений. Однако абсолютизировать степень индивидуализации отдельных малых семей не следует. В хозяйственно и социально нестабильном обществе, где смертность была весьма высока, семейные и более широкие родственные связи обеспечивали преемственность в делах, гарантировали кредит и его безопасность, открывали возможности для своеобразного «разделения труда»: дальние деловые поездки, мореходство становились функцией одних, чаще всего молодых, неженатых, а руководство делом, контора, кредиты — других членов родственного коллектива: отцов, дядей, старших братьев.

Индикатором внутрисемейных отношений в известной степени является завещание. Оно отражает весьма важный аспект интересующей нас проблемы, который связан с процессом перемещения имущества внутри такой локальной общности как городская семья. Важно, что характер распределения движимого и недвижимого имущества между членами семейства (и теми, кто составлял более широкий круг родства по обеим линиям) отражает и степень привязанности к ним завещателя, и уровень правовой культуры. Интерес к завещаниям важен и с точки зрения той роли, которую они выполняли в гетерогенном правовом поле средневекового Лондона.