Сумерки совсем сгустились, когда они наконец добрались до укрепленного замка благородного Варника. Ворота в стене широко распахнулись, чтобы пропустить телеги, которые с тарахтением покатились по булыжнику во дворе и наконец остановились.

— С нами паренек, который ищет одного из гостей хозяина, — сказал возчик управляющему, который вышел, чтобы распорядиться разгрузкой.

— Я ищу Микама Кавиша из Уотермида, — объяснил Алек. — Мне нужно немедленно с ним поговорить.

Управляющий оглядел его с ног до головы, потом поманил мальчишку— конюха.

— Портус, найди благородного Микама и скажи ему, что его милости во дворе дожидается мальчишка-посыльный.

Алек сдержал улыбку, потом попрощался с возчиком и его женой. Посередине двора стояла большая жаровня, и вокруг нее собрались стражники и слуги. Алек присоединился к ним. Сидя в телеге в мокрой одежде, он промерз до костей. Пододвигаясь к огню, он постарался не замечать любопытных взглядов, которые собравшиеся кидали на его грязную одежду и рапиру в ножнах.

Через несколько минут Алек заметил, как во двор вышел Микам. Он был в нарядном кафтане, отделанном мехом, и казался раздраженным.

— Кто тут меня ищет? — окликнул он собравшихся у жаровни.

— Я, господин, — ответил Алек, с сожалением отходя от огня.

— Так что тебе нужно? — нетерпеливо бросил Микам, но тут же замер на месте, узнав Алека. — Клянусь Пламенем!..

— Приветствую тебя, благородный Микам, — сказал Алек, кланяясь и незаметно делая предостерегающий знак. — Есть тут местечко, где мы могли бы поговорить наедине?

Схватив Алека за руку, Микам увлек его в конюшню, сдернул со стены попону и протянул юноше.

— Что с тобой приключилось? — прошептал Микам. — И как ты здесь очутился? Алек с благодарностью завернулся в пахнущую конским потом попону и сел на опрокинутое ведро, привалившись к столбу.

— Это долгая история, — вздохнул он. — На меня напал грабитель, когда я ехал через холмы…

— Через холмы! Что на тебя нашло, что ты отправился туда в это время года?

Алек устало махнул рукой.

— Поверь, больше я этого не сделаю.

— Так, значит, на тебя напали грабители. Ты шел пешком?

— На самом-то деле нет. Я одолжил в Уотермиде свежую лошадь, да только они ее забрали. То есть ее забрала женщина. Мужчину я убил… Ладно, за кобылу я тебе заплачу, только мне нужен еще конь, чтобы уехать отсюда. Но это все не то. Приехал я ради другого. Серегил и Нисандер думают, что мы четверо имеем какое-то касательство к тому, о чем было пророчество: насчет Пожирателя Смерти и того деревянного кругляша, что мы нашли в Вольде.

Микам казался менее удивлен услышанным, чем ожидал Алек.

— После того, что я видел в топях, так и должно быть. Но что мы тут можем сделать?

Алек рассказал ему о предсказании, известном Нисандеру, о собственных снах и о возможной связи между деревянным диском и действиями пленимарцев.

Микам слушал не перебивая. Когда Алек закончил, он лишь медленно покачал головой.

— Эти мне последователи Иллиора и их видения! Ты хочешь сказать, что Серегил послал тебя сюда в одиночку, да еще в такую погоду, просто чтобы сообщить мне, что может случиться что-то плохое, о чем он даже ничего определенного не знает?

— Ну да Но Серегил говорит, он думает, что Нисандер пока не все нам рассказывает и что он чем-то очень обеспокоен.

— Если Нисандер обеспокоен, нам следует держать ухо востро. Но первым делом нужно переодеть тебя в сухую одежду. И держу пари, ты ничего целый день не ел. Пошли.

— Лучше не стоит, — ответил Алек. — Серегил не хотел, чтобы Кари или кто-нибудь еще видел меня, а уж в таком виде и подавно мне лучше никому на глаза не попадаться.

— Что ж, ладно Жди меня здесь, я все принесу. Ты никуда не уходи.

Микам вскоре вернулся с узлом одежды, кружкой горячего бульона и ломтем свежего хлеба.

— Снимай свои мокрые тряпки, — распорядился он. Алек стащил с себя кафтан и рубашку; ему не терпелось переодеться в сухое. Он уже собрался натянуть теплую тунику, которую принес Микам, когда тот, присвистнув, коснулся огромного лилового синяка на левом плече юноши.

— Здорово он тебя огрел, ничего не скажешь!

— Мне еще повезло: он целил в голову Рука в порядке, так что это ерунда. — Алек натянул наконец тунику и штаны, обхватил ладонями горячую кружку и отхлебнул крепкого бульона. — Хвала Создателю, до чего же вкусно! Так вот, насчет коня. Я собираюсь вернуться сегодня же ночью.

Мохнатые рыжие брови Микама грозно нахмурились.

— Ну-ка послушай меня, Алек. Ты избит, устал, промерз до костей; к тому же уже стемнело. Переночуй здесь, а завтра пораньше отправишься

— Я знаю, так и следовало бы, но не могу. Серегил пытается выследить пленимарских шпионов, и ему может понадобиться моя помощь. — «Даже если он сам так не думает», — добавил он мысленно. Он ведь не обманывал Микама на самом деле.

Судя по выражению лица, Микам готов был начать спорить; но, покачав головой, только ворчливо сказал:

— Ну что с тобой поделаешь. Не могу же я удерживать тебя здесь насильно У меня есть для тебя конь, только обещай не съезжать с дороги и не искать приключений в лесу ночью.

Алек ухмыльнулся и сжал руку друга.

— Даю тебе слово.

Алек быстро оседлал вороного ауренфэйского жеребца Микама, чтобы не дать тому времени передумать.

— Я буду дома еще до полуночи, — заверил он Микама, вскакивая в седло и поправляя рапиру под одолженным плащом.

— Может быть, — с сомнением протянул тот. — Не мчись сломя голову, чтобы выиграть лишний час, не то окажешься в канаве, слышишь?

— Слышу.

Микам подошел вплотную и снова сжал руку Алека; по его лицу скользнула тень тревоги.

— Удачного тебе путешествия, Алек, и да сопутствует тебе удача в сумерках.

Алек ответил на его пожатие и направил вороного к воротам. Он уже совсем собрался пустить коня в галоп, когда подумал о том, что забыл кое— что Вернувшись туда, где у конюшни все еще стоял Микам, он спросил:

— Кстати, Серегил велел мне узнать, не видел ли ты в последнее время странных снов.

Микам пожал плечами и усмехнулся:

— Ни единого. Передай ему, что эти развлечения я оставляю вам с ним. Я лучше всего сражаюсь, когда проснусь.

Этим вечером Триис и остальные только ковыряли в своих тарелках за ужином. Известие о том, что война началась и пленимарцы напали на Майсену, было получено еще утром, и весь город взволновался и закипел.

На улицах появилось множество патрулей городской стражи; они хватали нищих и бродяг, стараясь поддержать порядок. В гавани военные корабли, всю зиму прокачавшиеся на якоре, словно не улетевшие на юг утки, поднимали флаги и маневрировали между молами, чтобы присоединиться к судам, пришедшим из других портов на побережье. На Жатвенном рынке лотки и прилавки раздвигали в стороны, чтобы освободить место для баллист и катапульт.