– Как на исповеди…

– Почему – "как"? – На лице кардиналапоявилась мимолетная усмешка. – Вы сами только что вспомнили, что я нетолько министр, но и духовное лицо… Так вот, дорогой д’Артаньян, ничто немешало вам и далее оставаться в заговоре. То, что вы не Арамис, не имелоникакого значения. Предположим, им удалось бы сместить меня, заточить вмонастырь – и, несомненно, тут же убить – короля, претворить в жизнь всезадуманное… И тут выясняется, что никакой вы не Арамис, а д’Артаньян. Неужелиони прогнали бы вас и отдали все причитающиеся вам блага настоящему Арамисутолько потому, что именно за него себя выдавали вы? Действовал-то человек, а неимя! Я думаю, вас не только не прогнали бы с позором, но, наоборот, приблизили– ведь вы показали бы себя крайне ловким человеком, какие людям вроде герцогаАнжуйского и принца Конде необходимы, и чем они бессовестнее, тем лучше. Однимсловом, то, что вы приняли на себя чужое имя, нисколько вам не помешало бы напути к преуспеянию. И вы не могли об этом не думать…

– Я думал, монсеньёр, – честно призналсяд’Артаньян. – Примерно то же самое приходило мне в голову.

– Но вы пришли ко мне… Почему? До сих пор ничто в вашемповедении не показывает, что вы ждете от меня золота, почестей, иной награды.Отчего же? Простите за назойливость, но в таких делах необходима полнаяясность…

– Так просто и не объяснишь, монсеньёр, надо подумать… –сказал д’Артаньян, ожесточенно скребя в затылке в надежде, что это старое ииспытанное средство поможет побыстрее постичь истину. – Понимаете ли… То,что они задумали, – неправильно. Так не полагается. Это против законовбожеских и человеческих. Простите, что я подхожу с нашими провинциальнымимерками, но это все равно, как если бы я или кто-то из моих братьев, уставдожидаться наследства, заточил отца в подвале… И потом… Знаете, я до того, каквыбрался из захолустья, плохо представлял себе, что такое государство. Мнеказалось, что жизнь в нем налаживается сама собой, что страна живет, будторучей течет – по проторенному руслу… Ну вот, а потом я немного присмотрелся.Оказалось, государством необходимо управлять, словно нашей рейтарской ротой. Иочень много тут зависит от того, какой командир. У плохого не будет порядка,шеренги не научатся держать строй, каптенармус пропьет доверенное емуимущество, солдаты разболтаются… А у хорошего командира – о, у него наоборот.Так вот, сдается мне, вы – хороший командир. У Франции не было денег – вынаполнили казну. У Франции не было флота – вы его создали. В провинциях властьсеньоров была выше любого закона – уж я-то знаю, кое-кто из наших родственникови знакомых оттого и пострадал, что они были правы, но бедны, а сеньоры техземель – неправы, но сильны… Вы назначили в провинции интендантов игубернаторов, которые приструнили самодуров… И, наконец, вы – сущий гасконец,монсеньёр! Вас ненавидит столько влиятельных и могущественных особ, против васплетут столько козней и заговоров – а вы невозмутимо возвышаетесь, как утес, окоторый разбиваются волны! Это совершенно по-гасконски! Пусть даже весь миридет войной – плечо вперед, навстречу пулям!

– Иными словами, я – образец добродетели? – стонкой усмешкой закончил за него Ришелье.

– Ну что вы, монсеньёр! – с тем же простодушиемвоскликнул д’Артаньян. – Есть кое-что, чего я не могу понять и принять,хоть в Бастилию сажайте… Ну как это можно, простите на дерзком слове, запрещатьдуэли? Дворянин и дуэль – это… это… это нечто изначальное, как небо надголовой! Черт побери, если так пойдет и дальше, то… Мне поневоле приходят вголову вовсе уж идиотские, ни с чем не сообразные вещи… Если так и дальшепойдет, чего доброго, дворяне когда-нибудь будут ходить без шпаг, а если ихобидят, они побегут к судейским с жалобой… Видите, какая чушь лезет в голову!Нет, с дуэлями вы определенно дали маху…

Он спохватился и умолк, страшась собственной дерзости.Однако кардинал задумчиво смотрел на него без видимых признаков гнева.

– Любезный д’Артаньян, – сказал он мягко. –Известно ли вам, например, сколько дворян погибло от дуэлей в царствованиеГенриха Четвертого?

– Ну, человек двести… Или целых триста…

– Четыре тысячи.

– Черт побери меня… о, простите, монсеньёр! А тут нетникакой ошибки?

– Нет. Разве что число преуменьшено. Оно впечатляет?

– Да конечно, ясное дело… – протянул д’Артаньянрастерянно. – И все же дуэль есть дуэль, испокон веку так заведено…

Он чуть-чуть не ляпнул: "Но вы-то, монсеньёр, вы-тоничего не имеете против, когда ваши мушкетеры задают трепку королевским!"– но вовремя опомнился. У всякой непринужденной беседы есть свои границы, вособенности если ваш собеседник – лицо, обладающее большей властью, чем самкороль…

– Итак… – задумчиво сказал Ришелье. – Высделали выбор меж мною и теми господами…

– Так уж получилось, монсеньёр. Случайно… а может, и неслучайно. Вы знаете, меня по-доброму принимали в доме капитана де Кавуа – аграф Рошфор выручил из нешуточной передряги, когда неисчислимые толпынеотесанного мужичья набросились на меня с лопатами и вилами… Я вдруг понял:все те, кого я уважаю, кому обязан, находятся по одну сторону, а эти господа –по другую… Вот так я и оказался на кардинальской службе…

– Прекрасно, что вы сами это признали, не дожидаясьмоего предложения, – сказал кардинал. – Правда, у вас еще естьвозможность отказаться. Прежде всего потому, что люди на моей службе далеко невсегда сходятся в честном бою с противником. Увы, моя служба – это еще илицедейство, коварство, игра, притворство, чужая личина… Насколько было быпросто, наступай наши враги открыто, со шпагами наголо… К сожалению, чаще всегообстоит как раз наоборот. Подумайте хорошенько, если вы ищете моей службы.Кое-что может показаться вам несовместимым с дворянской честью…

– А мне наплевать, – упрямо сказалд’Артаньян. – Мы, гасконцы, не любим шараханий в симпатиях и антипатиях…да и потом, вы, монсеньёр, надо полагать, не заставите своих слуг губитьхорошего человека… А там, бог даст, выдастся и случай позвенеть шпагой.

– Он может настать быстрее, чем вы думаете, –сказал Ришелье. – Видите карту?

– Это, по-моему, Ла-Рошель…

– Именно. Но у гугенотов в руках не одна Ла-Рошель.Катр, Мильго, Прива, Але, Андюз – во всех этих превращенных в крепости городах,исконно французских, французский король, посмотрим правде в глаза, совершенноне волен распоряжаться. Чем и пользуются враги. Английское золото потоком течетв ту же Ла-Рошель… – Бледное лицо кардинала на миг исказилось гримасойнепритворного гнева. – Видит бог, с этим необходимо покончить… Гугеноты –вечный источник раздора. Бедненькие, ущемляемые гугеноты… До сих пор, черезполвека, слышен плач по безвинным гугенотам, убитым в Варфоломеевскуюночь, – и мало кто помнит, что сами гугеноты до того трижды устраивалирезню католиков, не щадя ни старых, ни малых… Да и Варфоломеевская ночь… Вамизвестно, что это гугеноты готовили заговор с целью убить короля и захватитьвласть?