Бог с ним, с давно ушедшим Гариком, миллиарды пришли и ушли, дурная дорожка оказалась похожей на все остальные – мёду и терниев пополам, но потеря даже не друга, а единственного приемлемого собеседника – это вам не фунт изюму, его не заменит никто!

Однако с чувствами пришлось совладать, закончить деловую беседу с должной любезностью и пообещать, что в иное время я поведаю историю во всех захватывающих подробностях. Кстати, для Паши, кажется, имелось сообщение от Критского быка, но и это могло подождать. Отбыв приличную процедуру прощания, я вышла из особняка на свет Божий. День был в разгаре, и я пошла по тихой обсаженной тополями улице просто куда глаза глядят.

3

По ходу бесцельной прогулки возникали то зелёные шелестящие дворики, то кошмарные строительные помойки, то каменные джунгли прошлого века, иногда я выбредала на магистраль и тогда неизменно возникала строка:

«Брожу ли я вдоль улиц шумных…» (Опять же А.С.Пушкин)

Правда, из городского автомобильного чада и грохота ноги машинально выносили, поскольку голова была занята другим и передвижений не контролировала. Размышления настигли внезапно и накинулись, как стая голодных зверей, скорее всего потому, что доселе я процессом пренебрегала.

Мчалась по временам и пространствам, как былинка, ветром гонимая, не утруждая себя анализом собственных действий и побуждений. Внезапно и сразу надобность в действиях отпала. Вдруг оказалось, что я с налету и бесповоротно всё осуществила, даже сверх программы. Только тогда, а именно вдоль улицы Ордынки, резво сбежались соображения, что я наделала и с чем осталась в результате. Мучительный процесс укладывания в голове пасьянса собственного сочинения пару раз чуть не толкнул меня под колёса мчащихся мимо экипажей, они с визгом тормозили, и водители бранились.

Затем включился инстинкт самосохранения, он повёл вниз к набережной, где в перспективе нестерпимо сверкала река, и подсказал, что мысли должны быть упорядочены немедленно, здесь и сейчас, иначе до дома (или до стационара) мне не добраться живой и невредимой. Я сказала инстинкту «мерси, дяденька», села на лавочку, не доходя до Кадашевской набережной и вынула из рукава замечательное средство, таблицу Робинзона Крузо. Под четвёртую по счёту сигарету, оказавшуюся горькой, как полынь, я начертила в воздухе две графы.

Если, кто-то забыл простейшее средство систематизации проблем и печалей, то отсылаю к замечательной книге времен первоначального накопления мудрости, к «Жизни и приключениям Робинзона Крузо», сочинения Даниэля Дефо. Один из моих любимых литературных персонажей, дворецкий Габриэль Беттеридж, лучший из рассказчиков упоительной истории про «Лунный камень» (сочинения Уилки Коллинза) обращался к данному источнику, как к кладезю мудрости в любых обстоятельствах своей достойной зависти жизни.

Я извлекла из приключений Робинзона Круза лишь одну драгоценность, зато крупную и чистейшей воды. В первые, самые ужасные дни на острове бедный Робин Крузо не сошёл с ума только потому, что нашёл способ упорядочить не столько обстоятельства жизни на острове, сколько свои мысли. Он взял за образец расходно-приходную книгу и постарался уложить мучительные обстоятельства своего бытия в две колонки, одна графа называлась «что хорошо», другая – «что худо». Помнится, что обозрев собственное творчество, Робин Крузо достиг главной цели – стал менее растерян и не так несчастен.

Мой остров, хоть омывался рекой и был плотно заселён, нуждался в подобной живительной процедуре, иначе грозил крушением любому из кораблей, нежданно вставши посреди привычных маршрутов земного странствия.

Итак, «что хорошо» под нумером первым.

Порученное дело я выполнила не только досконально, но с «походом», так говорят в деревне, насыпая сверх стакана маленькую горку ягод. Как бы там ни было, я выяснила, зачем Костя Рыбалов ходил на Веерную улицу. «Поход» оказался весьма ничего себе, я высыпала в мифический стакан не только информацию, но и горку кристаллов ценою в рублевый миллиард. Костина фирма теперь не обанкротится, а вкладчики вовремя въедут в частично оплаченные дома.

Теперь первое «что худо».

Как бы я ни старалась убедить себя в обратном, всё получилось в состоянии полной бессознанки, не долг или добродетель руководили мною, а всплески и импульсы, в чём я своей заслуги не видела. Обстоятельства вертели мною, как хотели, а я реагировала, как собачка учёного дяденьки Павлова. Даже решение вернуть миллиард, а не оставить себе, я приняла под влиянием элементарной доктрины, что чужое брать нехорошо, также по самой обыкновенной лени. Понятное дело, легче было отсыпать камешки чужому дяде – пускай разбирается, чем утруждать себя тяжелой криминальной деятельностью.

Итого. По первому пункту – что хорошо, оно же и худо.

Пункт второй, следующий, финансовый «Что хорошо».

На этой афере с кристаллами я заработала примерно десяток кусков в год – минимальную пенсию американского безработного, прожившего век на «вэлфере», то бишь в рамках социального обеспечения. Следовательно, как и он могу «в надежде славы и добра» смотреть «вперед я без боязни». (Вновь родимый А.С.Пушкин) То, что скромный кусочек я унаследовала от Кости Рыбалова, воспользовавшись отказом прелестной Ирочки, странным образом меня грело и устраивало. То есть, за доблестный труд я получила скромное вознаграждение, как положено добродетели.

Второе «что худо» выглядело так.

Пакет акций, записанный за мной, хоть смотрелся красиво, но имел достоинства журавля в небе. Когда ещё я увижу эти деньги, заработанные личной добродетелью? Обстоятельства жизни в этой стране и в данное время стабильности не сулили. Я, конечно, не верила в самое радикальное «худо», что коммунисты придут к советской власти в один не слишком добрый день и все отберут, но… Здесь вам не тут, здесь от сумы и от тюрьмы не заговорен никто, особливо если деньги в каких-то непонятных акциях. А в результате моей деятельности основной кормилец «Аргус» оказался рядом с зоной «сумы», поскольку Паша вынул финансовые подпорки. Следовательно, по второму пункту – что хорошо, оно и худо.

Далее встал на очереди третий номер, он напрашивался на худое начало по всем законам божеским и человеческим, иначе перед вами не женщина, а чудовище.

Пункт третий, начинаем с того, «что худо».

Данное дело, едва начавшись, привело к катастрофе в моей личной жизни. Гарик ушёл с концами, тут же принял решение жениться, и наших трехлетних отношений как не бывало. Постоянный друг сердца ушёл навсегда, предпочёл другую женщину и собирался жить счастливо без моего участия, хотя и ощущал неловкость. Мне осталась дурная дорожка, по ней я не замедлила последовать при участии первого встречного партнёра. Как ни крути, данная ситуация смотрелась худо, приличной женщине надлежало лить слёзы, рвать на себе волосы и посыпать пеплом то, что осталось.

Однако против всех законов уж не знаю чего, в пункте третьем, личном и было

«Хорошо и чуть более того».

Никогда и ни с кем, теперь и навсегда, несмотря ни на что, наоборот – вопреки всему, мне было – не то что хорошо… Я даже слова такого не знала, мне было как! Мне было как в изумрудном кристалле, где кругом сияло, преломлялось, переливалось и бросало вовне сверкающие искры. И на одну минуту значило навсегда.