Дней через десять после событий на площади Тяньаньмэнь что-то случилось. Утром зазвонил телефон у изголовья кровати. Лоу Чжэнь сняла трубку и изменилась в лице:

— Да. Хмм. И что делать? Мне надо скорее выезжать, наверное.

Положив трубку, она долго не могла успокоиться. Придвинулась ко мне, приобняв за плечи, я взглянул на нее.

— В Пекине заваруха.

— А ты тут при чем?

Не отвечая на мой вопрос, Лоу Чжэнь встала, сунула в рот сигарету.

— Это все Дэн Сяопин! — только и пробормотала она, и я сразу сообразил, почему она напустила вокруг себя столько тумана.

Скорее всего, ее отец — какой-нибудь партийный вождь, и после событий на площади Тяньаньмэнь ему могло не поздоровиться. Весь день Лоу Чжэнь была сама не своя. Звонили еще несколько раз; настроение у нее становилось все хуже, она закипала от злости, что-то кричала в трубку. Я никак не мог понять, о чем речь, и, придя к выводу, что это меня не касается, включил какой-то голливудский фильм.

Лоу Чжэнь прервала это занятие:

— Чжэчжун, мне надо съездить в Пекин. Ты будешь ждать меня здесь.

— Можно, я с тобой? Никогда не был в Пекине.

— Нельзя! — Лоу Чжэнь решительно, по-мужски, тряхнула головой.

— Тогда, может, я хоть гостиницу посмотрю? Погляжу, что здесь есть, а?

— Ладно, уговорил. Но везде будешь ходить вот с ним, — нехотя согласилась Лоу Чжэнь. Им был охранник, доставивший меня к ней. — Не вздумай нигде шляться без моего разрешения. И чтобы никаких других баб. Ни-ни! Узнаю — из тюрьмы не вылезешь.

Запугав меня как следует, Лоу Чжэнь отправилась в Пекин. С собой она взяла ту самую строгую секретаршу, которая жила в гостинице на том же этаже. Я ее не любил, потому что она все время отводила глаза. Презирала меня, что ли? Охранник и шофер оказались не лучше. В отсутствие Лоу Чжэнь они со мной не церемонились, хамили. Понимали, видно, что рано или поздно я ей надоем. Я, конечно, злился, хотелось отмочить что-нибудь им назло.

На следующий день после того, как Лоу Чжэнь с секретаршей уехали в Пекин, под присмотром охранника я вышел побродить по отелю.

— Кто у Лоу Чжэнь отец? — спросил я охранника в лифте.

Когда он притащил меня к Лоу Чжэнь, я не на шутку его испугался, но потом сообразил, что бояться нечего. Это, понятно, ему не нравилось. Он не удостоил меня ответом и отвернулся.

Тогда я решил его припугнуть:

— Ну погоди, вот Лоу Чжэнь вернется, я ей расскажу, как вы с секретаршей таскаете у нее сигареты и выпивку и толкаете на стороне.

Охранник переменился в лице.

— Черт с тобой! Скажу, если тебе так хочется. — Он нахмурился. — Хотя какой толк? Ты все равно не знаешь, кто это. Деревенщина!

— Не твое дело. Может, и знаю.

— Ли Тоуминь.

Я чуть не упал. Ведь Ли Тоуминь был второй человек в компартии Китая. Если слетит председатель Госсовета, Ли Тоуминь тоже не усидит. Выходит, насчет тюрьмы Лоу Чжэнь не пошутила. Угораздило же меня связаться… Я почувствовал, как ноги слабеют от страха.

— Серьезно? — Я схватил охранника за плечо, он резко дернулся, чтобы освободиться.

— Она старшая дочь Ли Тоуминя. Так что как будешь себя вести, то и получишь. До тебя попадались одни козлы. Башню сносило от роскоши, в момент забывали, из какого дерьма вылезли. Вот тут-то Лоу Чжэнь им давала прикурить. Чтобы не забывались.

— То есть можно схлопотать, если не попадешь под настроение?

Охранник только ухмыльнулся в ответ. Чего он выпендривается? Я уж собрался было врезать ему как следует, но почувствовал легкий толчок. Двери лифта открылись в вестибюле, и в этом, другом, мире я сразу забыл о Лоу Чжэнь.

Мимо не спеша плыло семейство в майках с короткими рукавами, деловой походкой торопились бизнесмены, тут же вежливо расшаркивались перед гостями швейцары и коридорные. Я сидел в номере Лоу Чжэнь, как заключенный, не выходил из него уже две недели. Европейка или американка в платье с низким вырезом на спине улыбнулась, поймав мой взгляд. Огромный мир! Я не отрываясь смотрел на людей в просторном вестибюле. Их было много — спокойных, умиротворенных, наслаждавшихся роскошью и богатством. «Хочу стать одним из них. Я обязательно должен стать таким же, как эти люди!» Как же мне захотелось богатства и свободы! Помню это горькое чувство, когда нет ни того ни другого. Я с удовольствием пользовался всем, что мне давала Лоу Чжэнь, но после того, что я увидел, на меня напала тоска от мысли, что надо возвращаться в ее номер. Страшно захотелось сбежать. Словно читая у меня в голове, охранник шепнул мне в ухо:

— Смотри не забывайся! Не вздумай дурить! На тебе своего ничего нет. Все она тебе купила. Попробуешь смыться — поймают и посадят за воровство.

— Заткнулся бы ты, а?

— Да ладно тебе, деревня!

— А сам-то кто?

— Я-то как раз из Пекина.

Тихо переругиваясь и одновременно делая вид, что заняты мирной беседой, мы мерили шагами вестибюль взад-вперед.

Охранник был прав: белую рубашку поло, джинсы я получил от Лоу Чжэнь. Рубашка — английская, фирма «Фред Перри», джинсы «Ливайс». Кроссовки «Найк» из черной кожи с белой полосой. Интересно, кто из китайцев мог в то время носить «Найк»? Получив эти кроссовки, я был на седьмом небе от счастья. Каждый день пылинки с них сдувал. Именно потому, что я был одет с иголочки, люди бросали на меня уважительные взгляды: «Совсем юнец, молоко на губах не обсохло, но, видать, из богатеньких». Я заметил, что стоявший в дверях коридорный — примерно одного со мной возраста — с завистью поглядывает на мои кроссовки. Роскошь, в которой жила Лоу Чжэнь, меня сразила, и я старался взять все от этой шикарной жизни. Но блеск богатства еще ярче, когда им восхищаются. Если же никто его не видит, оно вполовину теряет в цене. Сделав это открытие, я понял, что должен сбежать от Лоу Чжэнь, вырваться из ее плена.

Чтобы видеть себя во всей красе, я присел на диван в углу вестибюля и принялся разглядывать свое отражение. Заметив, как я любуюсь собой, охранник насмешливо улыбнулся:

— Видок что надо! Хотя на парне, что до тебя эти тряпки таскал, тоже неплохо смотрелось.

Меня всего передернуло. Вещи, правда, того… Мне сразу показалось, что они не совсем новые. Обноски, значит…

— Что с ним стало? С парнем?

— Этот тип приехал из Хэйлунцзяна. Его застукали, когда он оттягивался по чайку. Тем самым, с плантации Лоу Чжэнь. А до него был мальчишка из Внутренней Монголии. Он надел ее перстень с рубином и полез в бассейн. Камень выпал, его так и не нашли. Ему, видишь ли, было интересно, как красный камень смотрится под водой. Что еще такой дурак мог придумать? Вот народ! Только дотронулся до богатства, и готово — спекся. Сейчас оба в тюрьме клопов кормят.

Я не на шутку испугался. Так, глядишь, и со мной то же будет. Прошло всего две недели, как я познакомился с Лоу Чжэнь. Она была от меня без ума, а я ее не выносил. Теперь я только и думал, как бы от нее сбежать да прихватить кое-какие вещички.