В-четвертых, Мальта находилась рядом с Сицилией, которая в то время принадлежала Испании. Там правил Филипп II, сын Карла, которому не нравилось, что турецкая армия появилась на территории, граничащей с его собственной. Как только Османская империя решила захватить Мальту, Великий магистр обратился к испанскому королю с просьбой о помощи. Король пообещал прислать 16 000 человек. Ла Валетт сказал, что поверит королю только тогда, когда увидит солдат: в случае победы турок на Мальте самые большие потери понес бы испанский король.

Сражение началось в середине мая, после того как турки высадили на остров последние части своей армии. Они атаковали с яростью, какой иоанниты не видели даже на Родосе. Однако главное преимущество защитников заключалось в том, что в крепости не было ни одного местного жителя — только воины, которые забаррикадировались изнутри. Как бы ни складывалась ситуация для защитников, им не надо было думать о перемене настроения мирных жителей. Удержатся ли защитники вместе или нет, зависело только от воли Великого магистра. А он отличался железной силой воли.

Конечно, играло роль и то, что, если бы Мальта была потеряна, рыцарям некуда было бы идти. Ла Валетт проигнорировал предложение Мустафа-паши о заключении мира на условиях, которые были даже выгоднее, чем предложенные на Родосе. Несомненно, «виперы», потерявшие свое огромное гнездо на острове Родос, хотели отомстить тем, кто их его лишил. Они были готовы защищать свое новое логово до конца, даже если бы им пришлось погибнуть. Когда Мустафа-паша отрезал голову схваченного рыцаря и использовал ее в качестве пушечного ядра, то в ответ Ла Валетт послал вместо ядер головы нескольких турецких солдат.

Шестого сентября, когда наступил четвертый месяц осады, прибыло восьмитысячное войско, отправленное губернатором Сицилии. Это была только половина обещанного Филиппом II, но поскольку осада ни к чему не привела, а турецкие войска несли тяжелые потери, этого было достаточно, чтобы подорвать боевой дух турок и заставить их подумать о прекращении осады. Говорят, что турки увезли с собой в три раза меньше людей, чем прибыло их на Мальту. Мустафа-паша, на котором лежала ответственность за поражение, ужасался при мысли о том, какое наказание готовит ему Сулейман, но султан отнесся к этому исходу дела с удивительным спокойствием. Возможно, сказывался возраст Сулеймана и Мустафы.

Неизвестно, знал ли Сулейман, что человеком, заслуживавшим наибольших похвал при защите Мальты, был французский рыцарь, которого он дважды встречал во время осады Родоса. Если знал, то, возможно, пожалел о своем благородном поведении в прошлом. Сулейман Великолепный умер спустя всего год после этого.

Ла Валетт прожил еще три года. Он умер в 1568 году, проведя остаток жизни в занятиях по восстановлению и укреплению крепостных стен, получивших серьезные повреждения. Великий магистр подготавливал их к следующему нападению турок.

С течением времени крепость около гавани стала столицей Мальты. Ее назвали Валетта, и она до сих пор носит это имя, хотя орден рыцарей-иоаннитов покинул остров, когда его захватил Наполеон. Мальта стала собственностью Франции, а позже — Англии. Сейчас это независимая республика, но название столицы так и не изменилось.

Антонио дель Каретто не стал членом Мальтийского ордена, как стали именовать орден Святого Иоанна. После отъезда с Родоса он разделил с рыцарями тяготы скитаний, но потом ушел из ордена. Так же поступили несколько других рыцарей; кроме того, оправданием Антонио служила хромота. В подобных случаях в ордене не задавали много вопросов.

Спустя шесть лет после того, как Антонио покинул Родос, умер его отец, маркиз. Вскоре та же участь постигла старшего брата Антонио, Джованни, а его мать Перетта снова вышла замуж. К тому времени Антонио уже отрекся от рыцарского звания и ушел в монастырь. Он выбрал судьбу простого монаха. О его жизни в монастыре сохранились лишь обрывочные сведения, но, кажется, он описал защиту Родоса. Эти документы сохранились в монастыре рядом с Генуей. Позже Антонио покинул монастырь и больше туда не вернулся.

Второй брак его матери широко обсуждался не только в семье покойного маркиза дель Каретто, но и по всей Генуе, потому что ее новым мужем стал известный адмирал Андреа Дориа. Генуэзский аристократ Дориа был не адмиралом флота, а скорее капитаном группы наемников-мореплавателей. Вместе со своей командой он зарабатывал на жизнь, сражаясь за любого правителя, у которого было достаточно денег, чтобы нанять их. В те времена командиры-наемники на суше не были редкостью, но он был лучшим капитаном на море. То он выступал за папу римского, то за короля Франции. Когда его перестали устраивать условия службы у короля Франции, он перешел к его сопернику, королю Испании. Когда он женился на Перетте, ему было за шестьдесят, но он был крепким мужчиной и дожил до девяноста четырех лет. Испанцы и французы, которым не хватало опыта ведения сражений на море, прозвали его «волком-одиночкой» и — более уничижительно — «акулой». Дориа выполнял их задания и получал доход, предоставляя услугу, которая пользовалась большим спросом. Он был проницательным человеком и по-настоящему сведущим в вопросе зарабатывания денег, даже если это подразумевало сделки с мусульманскими пиратами.

За годы службы наемником он сколотил огромное состояние. Его связи с влиятельными людьми позволили ему достичь такого политического влияния, которого не удавалось достичь ни одному генуэзцу. Другими словами, Перетта, мать Антонио, выбрала себе в качестве второго мужа высокопоставленного человека. Их брак вызвал много слухов, но сам Антонио не был склонен плохо думать о выборе своей матери. Чувственные женщины любят мужчин, обладающих властью. Сам Антонио не стал выбирать для себя тропу благосостояния и власти, но он обладал достаточной широтой взглядов, чтобы не осуждать тех, кто пошел этой тропой. Его мать была женщиной, которая получала удовольствие от жизни. Антонио не составляло труда поверить, что его мать на самом деле любила эту старую ловкую средиземноморскую акулу, и эта мысль вызывала у него усмешку.

Антонио пошел по другому жизненному пути, нежели его брат Марко, который стал приемным сыном Андреа Дориа и выбрал дорогу военного капитана. Покинув монастырь, Антонио направился в мусульманские страны Северной Африки. Сначала он поехал в Тунис в качестве простого монаха, имея при себе лишь рясу.

В его миссию не входило распространение учения Христа. Он просто хотел заботиться о благополучии христианских пленников в мусульманских землях. Крепости пиратов находились в Тунисе и Алжире; они держали своих пленников в лагерях, которые назывались «банями». Пленников отпускали на волю за выкуп; в противном случае их продавали в рабство. Те, для кого не находился покупатель, доживали свою жизнь в этих «банях». Антонио вступил в европейский религиозный орден, организованный для того, чтобы доставлять выкуп, собирать средства для тех, кто не мог заплатить, а также ухаживать за больными и ранеными среди содержавшихся под стражей.

Дата смерти Антонио неизвестна. Став монахом, он отказался от своего имени и умер безымянным. На закате его дней Антонио звали просто «хромым монахом».