– Капитан, – подсказал сержант Имидж. – Капитан Лузли.

Полицейские, не снимая головных уборов, вошли в дом.

– Итак, что вам конкретно нужно? – спросил Шонни.

– Занятно, – пробормотал сержант Имидж, качнув ногой самодельную колыбель. – Если ножка подломится, колыбель упадет. Вместе с ребенком.

– Так вот, – начал капитан Лузли. – У нас есть основания полагать, что миссис Фокс жила у вас в течение всего периода своей незаконной беременности. «Ребенок» – вот наш пароль.

В комнату вошла Мейвис.

– Эт-то… это не миссис Фокс, – раздраженно проговорил капитан Лузли, словно ему хотели всучить подделку. – Эта женщина похожа на миссис Фокс, но она не миссис Фокс.

Капитан отвесил Мейвис иронический поклон, словно извиняя понятную попытку обмана.

– Мне нужна миссис Фокс.

– Эта колыбель – для поросят, – соврал Шонни. – Самый маленький поросеночек из помета обычно требует особого ухода.

– Может, приказать Оксенфорду побить его немного? – спросил сержант Имидж.

– Пусть попробует! – угрожающе прорычал Шонни. Краска так быстро заливала его лицо, что казалось, кто-то крутит ручку реостата. – Черта с два это у кого-нибудь получится. Я бы попросил всю вашу компанию удалиться.

– Вы не можете нас просить об этом, – надменно проговорил капитан Лузли. – Мы выполняем свой долг, понимаете ли. Нам нужна миссис Фокс и ее незаконный отпрыск!

– «Незаконный отпрыск», – повторил, как попугай, Ллуэлин. – «Незаконный отпрыск…» – твердил он поразившие его слова.

– Я должен уведомить вас о том, что миссис Фокс здесь нет, – проговорил Шонни. – Она приезжала к нам как раз перед Рождеством, а потом уехала. Куда – не знаю.

– Что за рождество такое? – спросил сержант Имидж.

– Это к делу не относится! – оборвал его капитан Лузли.

– Если миссис Фокс здесь нет, то я думаю, что у вас нет оснований возражать против того, чтобы мы убедились в этом сами. Имеющийся у меня ордер, – он опустил руку в боковой карман кителя, – дает нам любые полномочия. Включая обыск и все такое прочее, понимаете ли.

– И право избивать людей, – вставила Мейвис.

– Совершенно верно.

– Убирайтесь! Все убирайтесь! – приказал Шонни. – Я не позволю наймитам Государства рыться в моем доме!

– Вы тоже у Государства в наемниках, – спокойно проговорил капитан Лузли. – Мы все слуги Государства. Послушайте, пожалуйста, будьте благоразумны, понимаете ли. Мы не хотим прибегать к крайним мерам, но… – Он слабо улыбнулся. – Всем нам приходится выполнять свой долг, если все средства исчерпаны.

– «… понимаете ли», – добавила Димфна и хихикнула.

– Иди сюда, малышка! – заискивающе засюсюкал сержант Имидж. – Ты ведь хорошая девочка, да?

Он присел на корточки и стал звать Димфну, прищелкивая пальцами.

– Стойте здесь! – приказала детям Мейвис, прижимая к себе обоих.

– Ах-х т… – коротко рыкнул сержант Имидж на Мейвис, но, выпрямляясь, придал своему лицу идиотски-сладкое выражение.

– У вас в доме есть маленький ребеночек. Ведь есть? – вкрадчиво спросил он Димфну. – Такой маленький хорошенький ребеночек, да?

Димфна хихикнула. Ллуэлин твердо ответил: – Нет!

– И это правда, – подтвердил Шонни. – Малец говорит чистую правду. Может быть, теперь вы уйдете и перестанете тратить свое время и отнимать мое? Я занятой человек.

– В мои намерения не входит предъявлять обвинение вам и вашей жене, – вздохнул капитан Лузли. – Выдайте мне миссис Фокс и ее отпрыска, и вас больше не потревожат. Даю слово.

– Мне что, выбросить вас силой?! – закричал Шонни. – Клянусь Богом, у меня сильное желание задать вам перцу!

– Врежьте ему малость, Оксенфорд, – приказал сержант Имидж. – Все это бред какой-то.

– Мы приступаем к обыску! – объявил капитан Лузли. – Мне очень жаль, что вы оказались так несговорчивы, понимаете ли.

– Иди наверх, Мейвис, и уведи детей! – скомандовал Шонни. – Я сам здесь разберусь!

Он попытался вытолкнуть жену из комнаты.

– Дети останутся здесь! – повысил голос сержант Имидж.

– Им придется немного повизжать. Я люблю слушать, как визжат дети.

– Ах ты мерзкий, нечестивый ублюдок! – закричал Шонни и бросился на сержанта, но Оксенфорд успел вклиниться между ними и несильно ударил Шонни в пах. Тот вскрикнул от боли и принялся бешено размахивать кулаками.

– Стойте! Я не хочу быть причиной несчастья! – В дверях кухни стояла Беатриса-Джоанна. Шонни опустил кулаки.

– Вот это миссис Фокс, – проговорил капитан Лузли. – Вот это подлинник.

Весь вид его излучал сдерживаемую радость. Беатриса– Джоанна была одета по-дорожному.

– Что вы собираетесь сделать с моими детьми? – спросила она.

– Ты не должна была этого делать! – простонал Шонни. – Тебе нужно было сидеть там, где ты сидела! Все, может быть, кончилось бы хорошо, да простит тебя Бог!

– Я могу заверить вас, – проговорил капитан Лузли, – что ни вам, ни вашим детям не будет причинено ни малейшего вреда. – Неожиданно он вздрогнул. – С детьми? Детям? А-а, понимаю… Значит, не один. Как-то я не принял в расчет такую возможность. Тем лучше, тем лучше… Конечно же, лучше, понимаете ли!

– Вы можете назначить мне любое наказание, но ведь дети не сделали ничего дурного! – молила Беатриса-Джоанна.

– Конечно, ничего, – с готовностью подтвердил капитан Лузли. – Ничего дурного! Мы считаем, что виноват только отец. Я просто хочу представить Столичному Комиссару плоды его преступления, только и всего, понимаете ли.

– Что такое? О чем он говорит? – удивленно воскликнул Шонни.

– А! Долгая история, – отмахнулась Беатриса-Джоанна. – А сейчас слишком поздно ее рассказывать. Ну, – обратилась она к сестре, – похоже, что о моем будущем позаботились. Кажется, мне теперь есть куда идти.

ЧАСТЬ IV

Глава 1

Тристрам был готов начать свой анабасис. Как стрелка компаса, он был устремлен на север, к своей жене. Тристрам жаждал покаяния и примирения так же сильно, как шахтер ванны. Ему хотелось успокоения, ее объятий, ее теплого тела, совместных слез и отдохновения. Мысль о мести посещала его теперь все реже.

В столице царил хаос, но поначалу этот хаос казался Тристраму отражением собственного, нового для него чувства свободы. Именно этот господствовавший повсюду, шумевший и хохотавший, как гигантская вакханка, беспорядок и подтолкнул его к тому, чтобы неподалеку от Пентонвилля тюкнуть по голове дубинкой одинокого безобидного прохожего и воспользоваться его одеждой.

Это произошло в садовой аллее после наступления темноты, вдали от общественных жаровен для приготовления пищи, угли которых вспыхивали и шипели от капавшего на них человеческого жира. Похоже, что с электричеством, как и с другими коммунальными услугами, было плохо. Ночь стояла темная, как в джунглях, но вместо сучьев под ногами хрустело битое стекло. Теперь Тристрама удивляло то, что в тюрьме, которую он покинул, удавалось поддерживать хоть какой-то цивилизованный порядок. Интересно, как долго им удастся продержаться? Размышляя подобным образом, Тристрам заметил в конце аллеи пошатывающуюся фигуру. Человек что-то напевал в одиночестве