– В общем, болтают, что вы не настоящая королева, – набравшись храбрости, произнес, наконец, свое сообщение Губа. – Мы всячески пресекаем эти слухи. Только за них мы четвертовали сто пятьдесят негодяев. Вся площадь перед дворцом завалена мясом. Оно уже гнить начинает.

– И что? – спросила Лже-Офигильда.

– Но… Мы должны как-то прекратить распространение слухов… Нельзя забывать, что у нас в Корпусе еще не все проверены, не все беззаветно преданы Делу Революции. Корпус – наша опора. А если там найдутся сторонники этой идеи?

– Вы их уничтожите.

– Уничтожим?

Лже-Офигильда улыбнулась, по мнению Шлепа, уж очень паскудно. Теперь ее было не узнать.

– Ты не понял, дружок? Пути нет для нас назад! Идем мы к Светлому Будущему или не идем. Мы должны очистить наши ряды от сомневающихся. Тех, кого нельзя перековать, уничтожить надо. Только видя, что мы топим в очистительной крови подрывные элементы, убоятся враги наши. Пусть все знают, что Революция не остановится ни перед чем! И неважно, товарищ Губа, что еще вчера ты сидел рядом с предателем и хлебал даже с ним похлебку из котелка одного! Будь готов сегодня прилюдно отрезать ему голову! Ты понял?

– Да.

Шлеп считал себя кровожадным, готовым на все, что и доказал успешно не один раз, выполняя самые эксцентричные приказы товарища Офигильды, но вдруг ему показали границу, которую он перейти вряд ли бы смог.

Не то чтобы у него куча друзей, за которых он опасался, просто сама мысль об этом вдруг внушила отвращение.

«Да она сумасшедшая! Рехнулась! Теперь ясно!»

Вождь Бултыхаев чувствовал, как пот стекает у него отовсюду, где только можно.

«А вдруг эти брехуны, которых мы режем, не такие уж и брехуны?»

– Утопить в крови! – крикнула Дрянелла. – Утопить! И пусть Диккария вся превратится в кладбище сплошное, плевать мне!.. То есть… Это пойдет на благо только Делу Революции. Тут дело в качестве, а не количестве. Пусть все погибнут, но останется горстка преданных, во всем послушных, с которых мы начнем строить новый мир! Там нас ждет Светлое Будущее!

Лже-Офигильда уставилась на Шлепа.

Вождь стоял ни жив ни мертв. Ничего подобного он еще не видел. Во время зажигательного монолога сквозь королеву проглянуло на мгновение какое-то страшное всклокоченное создание в лохмотьях. И тут же исчезло, а облик Офигильды пошел рябью.

Впрочем, это быстро ушло, и могло быть просто игрой теней, ведь в тронном зале только и было света, что от большого пылающего камина.

Вот именно – игра теней. Когда Лже-Офигильда слезла с трона, ее отпечаток на стене, дергающийся и нереально огромный, внушил Шлепу самый настоящий ужас.

– Я понял, – сказал он, понимая, что сумасшедшая ждет от него ответа.

Глаза королевы потухли. Он села обратно на трон.

– Итак, у тебя есть еще что-нибудь? Где донесения об активности мятежников?

– Разведчики вот-вот должны вернуться.

Колдунья постучала пальцами по подлокотнику трона:

– В скором времени, как мы и предполагали, армия вражеская подойдет к городу. Мы к обороне готовы?

– Да. Частично…

– Частично? – взревела Лже-Офигильда.

– Да… То есть, я ведь уже сказал, что трудовые армии сейчас восстанавливают стену и ворота, но нужно время. А Корпус занимается зачистками и охраной революционно значимых объектов. К тому же у нас проблема с трупами. Куда их девать? Мертвецы множатся по мере нашего продвижения к Светлому Будущему. Если мертвечина начнет массово гнить, а уже завтра мы все это почувствуем, может вспыхнуть эпидемия. Да и просто в столице невозможно станет находиться. Опять же в воду нельзя – во фьорде и так достаточно тел. Рыба погибнет.

Лже-Офигильда скривила губы:

– Ты – паршивый слюнтяй!

– Не понял?..

– Сейчас поймешь! – Колдунья плюнула в вождя Бултыхаев и сделала это достаточно метко. Слюна попала Шлепу на штанину, и та задымилась. В плотной ткани образовалась дырка. – Делай со жмуриками что хочешь! Хоть сожри! Очисти от них город, и армию подготовь к отражению атаки. Если этого не будет сделано в ближайшие два часа – а я лично проверю! – я отрублю сама тебе башку на площади, контра недобитая!

Губа начал отступать к двери.

– Ты персонально отвечаешь за все! – крикнула Лже-Офигильда, брызнув слюной, словно сильно и резво сжатая клизма. – Берегись обмануть! Готовь свою шею! У-га-га-га-га!..

Тут Шлеп Губа выскочил из тронного зала и, не обратив внимания на удивленных охранников, бросился бежать.

Теперь он знал, как себя чувствуют контрреволюционные элементы, на которых сыплются все шишки и которые не имеют ни малейшей возможности оправдаться.

Прямо скажем, неважно.

«Два часа? Два?! Да она рехнулась, эта тварь рехнулась! Как можно успеть навести порядок в городе за это время?»

Увлекшись своими весьма невеселыми мыслями, Шлеп не заметил, что дверь в комнату для заседаний правительства закрыта, и врезался в нее на всем скаку. Дверь слетела с петель, и вместе с варваром они ввалились внутрь, перепугав участников очередного совещания, закусывающих солониной первого сорта.

Наступила тишина, в которой медленно оседали клубы пыли, поднятые падением Шлепа.

Вожди кланов, они же Стражи Диккарийской Революции, они же командиры Революционной Армии, они же Кабинет Министров, взирали на Губу с выжидающим удивлением.

Наконец Шлеп встал и отряхнулся.

– Ты чего? Чего принял на грудь? – спросил державший кружку с вином Перхун Длинный Язык.

– Сейчас узнаете… – отозвался Шлеп, подходя к столу. – У нас на все про все два часа. Если мы не уложимся, а мы не уложимся… В общем, слушайте и запоминайте!..

Талиесин долгое время считал, что уже умер, но почему-то никак не может преодолеть границу между двумя мирами и уйти в страну духов.

Все голоса, что он слышал, все запахи, звуки, плеск волн, скрип уключин и хлопанье паруса – это, по его мнению, были только посмертные иллюзии.

А потом кто-то плеснул ему в физиономию ледяной воды.

– Ну, и хилые герои пошли! – прогрохотал голов Кровожадного Чтеца. – Ты в полном порядке, дружок, просыпайся! Хватит дрыхнуть, не то проспишь собственный триумф!

– Чего? – спросил голосом умирающего лебедя Талиесин, пытаясь заслонить глаза от солнца. Оно вовсю клонилось к закату, но не отказало себе в удовольствии пощекотать виконту глазные нервы. – О! А-а…

– Господин, просыпайтесь, – сказал сидевший рядом Черныш.

– Ы?

Тут виконт открыл глаза во всю ширь и увидел, что лежит на самой чистой скамье драккара, а вокруг него с благостными рожами толпятся дружинники. Вся честная компания собралась, включая Пнилла и Говоруна.