Изначально всё пошло не так: Дэйррин опередил меня, рассказав ей о нашей сделке. То ли не поверила, то ли захотела услышать это от меня. Переспросила. И пока я выдавливал из себя какие-то жалкие оправдания, мог наблюдать, как меняется выражение её глаз, тускнеет яркий огонёк, блестевший там совсем недавно, а взамен появляется нечто иное, то, что мне не доводилось видеть ранее.

Один грёбаный шанс увидеть её вживую был использован, и отныне мне приходилось довольствоваться редким выходом на связь с Дэйррином. Краткий обмен информацией и согласование пунктов плана, в котором было отведено не больше минуты на то, чтобы увидеть её и успеть вымолвить хотя бы одно-два предложения.

Я удивлялся разительной перемене в ней, заглядывал в её глаза, понимая, что не было её там. Не было моей Тайры, что я знал. Моя птичка никогда не стала бы желать боли кому бы то ни было так сильно, как хотела причинить её мне. Своими словами и действиями, нарочно выводя меня из себя, зная, как меня корёжит от ревности и душит от злобы.

Тайра это прекрасно знала, но продолжала своими маленькими пальчиками нажимать на кнопочки внутри меня, заставляя бесноваться даже на расстоянии. Та, что я видел перед собой, была мне отчасти незнакомой, и я разрывался от желания вернуть привычную мне птичку, что была со мной ранее, и узнать новую, занявшую достаточно много места. И я не знал, что произошло бы, если бы у меня был шанс остаться с ней наедине. Не осмелился бы прикоснуться или наоборот едва бы не задушил в объятиях эту хрупкую фигурку.

Я опасался, что сломал её, уничтожил изнутри, вновь погрузив с головой в топкую трясину насилия, но сейчас понимал, что мне не удалось бы этого сделать никогда. Что бы ни произошло, останется в ней нечто неподвластное ни мне, ни кому-либо другому, отряхнётся от налипшей грязи и вновь засверкает, подобно манящему свету звёзд, которые не удержать в руках. Далеко-далеко и так желанно, что выворачивает мясом наизнанку, превращая в оголённый комок нервов, жалко протягивающий руки вверх, чтобы поймать в ладони хотя бы немного этого недоступного света и прижать к груди, обжигаясь его льдом. Но хотя бы так, пусть рвёт и мечет, пусть ударяет больнее и режет ещё глубже, пусть топчется по истерзанному в клочья телу. Что угодно, но только не настоящее равнодушие. Его бы я не вынес.

И Тайра ошибалась, говоря, что больше я не смогу играть по своим правилам. Потому что я уже давно не играл, а проигрывал эту битву, с каждым ходом сдавая свои позиции перед ней, не приложившей для этого никаких особенных усилий, просто остававшейся самой собой в нашем мире иллюзий, прекрасных снаружи, но гнилых изнутри.

Выгодная сделка была тут ни при чём. Мне на хрен не сдалась моя свобода, если бы я не надеялся, что смогу разделить её с ней. И не появись она в моей опостылевшей жизни, я бы вовсе не мечтал о недоступном, словно одичавший пёс, задирая морду кверху и воя от тоски.

Бравируй, сколько угодно, птичка, ставь заслоны и преграды, зарекайся поддержкой и могуществом Дэйррина, обещавшего тебе покровительство и защиту. Это не поможет, лишь отсрочит неизбежное. Я переверну кверху дном эту сраную планетку и смету всё на своём пути, чтобы добраться к тебе, выгрызу зубами тебя у себя самой так, чтобы в тебе не осталось ни малейшего сомнения во мне.

Дело за малым… Осталось только довести план до логического завершения, поставив ярко-кровавую точку в родственных связях. Ту самую, что надлежало поставить ещё давным-давно, но отчего-то я этого не сделал, день изо дня презирая себя и взращивая ненависть к себе и всем остальным, отравлявшую моё существование. А Ларс активно подпитывал её и направлял в выгодном ему направлении. Просто нажимал на спусковой крючок, заводя механизм борьбы с неугодными, действовавший без осечки до сих пор.

Утро обещало быть совершенно обыкновенным, мало чем отличающимся от десятков других, проведённых в убежище. Если бы не одно «но»… Настойчивое пиликанье передатчика, призывающее меня немедленно явиться к Советнику.

Я решила не испытывать его терпение и поспешила явиться в указанное помещение. Я едва успела вступить в комнату, служившую своеобразным центром управления, как внезапно раздался оглушительный грохот, под ногами мелко затряслась земля и на пару мгновений изображение с экранов, вмонтированных в стену, замигав, пропало. За первым взрывом раздались ещё несколько мелких, более отдалённых.

– Что это значит? – взволнованно спросила я, едва заглохли отголоски взрывов. Дэйррин на миг оторвался от сенсорной панели, поглядев на меня, и продолжил набирать текст. Я успела выхватить окончание фразы: «…нас атаковали!»

– Всего лишь то, что нам пришлось действовать гораздо раньше намеченного времени. Выяснилось, что среди нас затесался шпион. Его обезвредили, но неизвестно, успел ли он слить информацию кому-нибудь ещё, и сколько времени у нас осталось. Либо сейчас, либо никогда, – Дэйррин прохаживался мимо панели с экранами, передающими изображения с подконтрольных ему объектов.

– А как же Сид? Вы успели предупредить его?

– Нет, уже слишком поздно. Это выдаст нас. Придётся ему действовать по обстановке, а нам лишь ждать и надеяться, что всё может закончиться благополучно.

– Вот так просто? Сидеть, сложа руки и наблюдать за всем этим хаосом? – я красноречиво указала рукой на экраны, транслирующими видео боевых действий.

– Да, именно так, Тайра. Сидеть, контролировать ситуацию и пытаться ею управлять. Больше ничего.

– Нас раскрыли? Эти взрывы…

– Нет, это отвлекающий манёвр. Я сам лично отдал приказ.

– Зачем было взрывать один из своих же комплексов, Советник? Он не пустовал, там велись работы и находились живые…

– Садись, – толкнул меня он в кресло. – Неужели ты думаешь, что я настолько самонадеян, что поставлю разом на карту всё имеющееся у меня? Всегда нужно продумать пути отхода. Если дело не выгорит, то…

– То всё будет выглядеть так, будто вы пострадали от действий повстанцев не меньше других, – закончила я за него фразу, одновременно признавая его правоту и возмущаясь его хладнокровностью. —Но как же жертвы?

– Жертвы, случайные или намеренные, неизбежны. Возможно, ты считаешь меня чудовищем, способным единым нажатием кнопки уничтожить сотни несчастных. Но по-другому не выйдет, Тайра. Нельзя совершить переворот, не пролив ни одной капли крови. Я лишь могу надеяться, что жертвы будут не напрасны.

– Возможно, ты прав. Проклятая логика утверждает, что так оно и есть, но я не могу свыкнуться с мыслью, что приходится одной рукой уничтожать, чтобы другой рукой возвести что-то новое.

– К этому невозможно привыкнуть, – грустно улыбнулся Дэйррин и повернулся лицом к экранам.

В комнате нас находилось только двое. Со всеми остальными Советник общался через переговорные устройства. Я могла сколько угодно сомневаться в нём и его намерениях, но в одном он неукоснительно соблюдал свои обещания. О том, что Палач задействован в его планах, знали только трое: я, он и сам Сид. Больше никто. По крайней мере, так мне хотелось думать.