Дом, в подъезде которого мы укрылись, уцелел наполовину. Снаряд снес верхние этажи, разбросав обломки по округе. Остальная часть устояла, не обвалилась. Подниматься тяжело, ноги гудят, но я упорно иду наверх. Брюннер следует за мной. Один пролет, еще один. Спина липкая от пота, дыхание учащенное. «Странно, – думаю я, – вроде и курить бросил, и не пью, а чувствую себя столетним дедом».

Наконец, мы достигаем последнего этажа, заходим в разрушенную квартиру. В ней, судя по обстановке, люди жили богатые. Все вещи из тех, что уцелели, выглядят дорогими. Окна большие, почти во всю стену. Подхожу к одному из них и смотрю наружу. Мне хорошо виден проход, который обследовал Вонючка и где он обнаружил чужаков. Да, там точно не пройти. Перехожу в другую комнату, окна которой выходят на соседнее здание. Дом напротив тоже пострадал частично.

– Чего ты все высматриваешь? – удивляется Брюннер, разглядывая висящие на стене фотографии. – Смотри, какая красивая фройляйн. Как думаешь, она спаслась?

– Ты лучше не баб разглядывай, а сюда подойди.

– И чего такого ты тут усмотрел? – оглядывает местность Курт. – Сплошные развалины. Мне этот пейзаж давно оскомину набил.

– Посмотри на тот дом. Как думаешь, сколько метров до него?

– Кхм, – задумывается Брюннер, – метров десять или чуть больше. Что с того?

– По земле нам не пройти, под землей тоже. А если попробовать поверху махнуть?

– То есть как махнуть? – изумляется Брюннер.

– На тросах от дома к дому. Мы уже совсем рядом от цели, а чужаки ждут нападения только с земли. Им в головы не придет, что мы, как обезьяны, будем карабкаться.

– А что… – задумывается Курт, – может и сработать.

По связи излагаю идею Дронову, ему она нравится. Все поднимаются к нам.

– План неплох, – резюмирует Дронов. – От этого здания до нашей цели всего ничего. Сначала пойдет основная группа, за ней вторая. Остальные, как уже ранее оговорено, осуществляют прикрытие. Возможно, потребуются отвлекающие действия. Старший – Семецкий. Если все пройдет гладко, то, следуя основному плану, выберемся вот здесь.

Дронов еще раз показывает парням место на карте. «Если все пройдет гладко…» Дрын произнес эти слова будничным тоном, но меня аж передергивает, по спине пробегают мурашки.

– Все ясно?

Мы киваем. А чего тут может быть не ясного? Две группы по шесть человек отправляются к логову белесого. Остальные остаются здесь, контролируют место нашего прибытия и в случае чего постараются оттянуть огонь на себя, устроить заварушку, имитируя серьезный прорыв. «Игрушек» для этого у нас два полных ящика.

В нашем снаряжении имеются миниатюрные арбалеты с катушками, на которые намотана сверхпрочная нить. Достаточно нажать на кнопку, и стрела пулей летит вперед, вгрызаясь в стену. Остается только закрепить арбалет, и канат готов. Стрелять можно и в потолок, а после нажать другую кнопку, и нить снова намотается на катушку, поднимая тебя вверх: здоровяка Кузю с полной выкладкой выдерживает без проблем. Запас нити – двадцать метров, но нам больше и не надо. В этом районе дома стоят близко друг к другу.

Время поджимает, и мы готовимся к броску. Остальные расположились около окон по периметру, готовые в случае надобности прикрыть нас.

– Первая тройка! – командует Дронов.

Я, Брюннер и Вонючка готовим арбалеты и одновременно выстреливаем. Нити, тихо шурша, стремительно летят вслед за стрелами. Цок! Цок! Цок! Три стрелы вонзились в противоположное здание прямо над окнами. Закрепляем арбалеты и замираем в ожидании отмашки. Пока все тихо, наша «проделка» осталась незамеченной. Чужаки по-прежнему копошатся внизу, занимаясь своими делами.

– Пошел! – машет рукой командир, и мы, оттолкнувшись, устремляемся вперед.

У меня перехватывает дыхание. Нить закреплена чуть под наклоном, и кажется, что я несусь с бешеной скоростью. Еще немного и меня размажет о стенку. Но секунду спустя я разжимаю руки, и попадаю прямиком в черный провал окна. Группируюсь, моментально выхватывая пистолет на случай, если мы окажемся здесь не одни. Вонючка и Брюннер спрыгивают рядом. На этаже тихо, никого кроме нас нет. Рапортую Дронову:

– Мы на месте. Чисто.

Вонючка остается встречать вторую тройку, а мы с Куртом осматриваем помещение и выглядываем в окна. Пока нас не заметили. Надеюсь, что и дальше все пройдет как по маслу.

Мы в просторной квартире, тут на удивление чисто и прибрано. Если бы не выбитые окна, толстенный слой пыли да засохшие, словно окаменевшие, цветы в вазе, можно было бы подумать, что и нет никакой ужасной войны с инопланетянами, и жильцы вернутся с минуты на минуту. Легонько дотрагиваюсь до коричневых бутонов, они рассыпаются в прах.

– У меня аж дух захватило от полета, – восторгается Брюннер. – Как в детстве на тарзанке.

Лица его за забралом не видно, но я по голосу представляю его улыбку. Сам я радости не испытываю, на душе тревожно. Что нас ожидает впереди, никто не знает. Данных разведки нет.

В окна влетает вторая тройка. Дронова среди них нет, он будет прыгать последним. Я тем временем высматриваю место для следующего прыжка. Соседнее здание также близко. Ждем, пока переберутся остальные и смотают нити.

Вонючка первым делом лезет во вмонтированный в стену квартиры холодильник.

– Чего ты там хочешь увидеть? Червей?

– Просто интересуюсь, – обиженно бубнит Сашка, – как жили люди будущего до войны. Интересно же.

– И для этого тебе понадобился именно холодильник.

– По тому, что человек ест, можно многое о нем сказать, – огрызается Вонючка.

– И что ты обо мне скажешь? – ухмыляюсь я.

– Лучше промолчу.

– Ну-ну.

– Отставить треп! – раздается голос Дронова. Мы оборачиваемся. Он стоит за нашими спинами. – Пошли!

Снова полет на огромной высоте и прыжок в окно. Все проходит гладко, пока не начинает спуск Кузя. В тот момент, когда он почти вплотную приближается к окну, нить со звоном лопнувшей струны обрывается. Кузя успевает вытянуть вперед руки, с силой бухается грудью на подоконник и начинает сползать вниз с внешней стороны здания.

Мы кидаемся к нему и хватаем его за руки, но он с перепугу так вцепился в разбитый осколками давней бомбежки подоконник, что не хочет отпускать. Под его весом крепкий на вид материал начинает хрустеть, вот-вот переломится, и тогда Кузе не позавидуешь.

– Давай! – кричу я, и Кузя, наконец, освобождает правую руку.

Я вцепляюсь в нее, упираясь ногой в стену.

– Вторую! – орет рядом со мной Вонючка, пытаясь оторвать держащуюся мертвой хваткой левую руку.

Мы тянем Кузю на себя за руки, а Дронов тащит его за шкирку. Грузный Кузя, как может, помогает, перебирая ногами. Вниз сыплются мелкие камешки.