глажу… всех их мертвых ублажаю утешаю провожаю материнскими перстами… я гряду гряду гряду в телах усопших неоглядных я ступаю провожаю я одна одна одна средь них живая… я одна средь них и матерь и жена и дщерь сестра и плакальщица… плакальщица плакальщица плакальщица… и шепчет Азраил устами сизыми считает неоглядные лежащие стада стада стада отары и считает и сбивается и меркнет и уходит и уходит и уходит не! не! не! сосчитавши… и уходит не не не сосчитавши а я знаю…

Да!.. И будет весна избитых зеленых незрелых неполных листьев и плодов и не будет осени напоенных благодатных спадающих ленных златотелых божьих урожаев… И сыны не будут знать могил своих ранних отцов и имен дедов своих! Да!.. И властители будут одной кровью покрывать глушить забивать другую раннюю кровь… малую — большой… малую — большой… И не прорастет? И не прорастет?.. И не взовет? И не поднимется? и не! не! не! не прорастет?.. Но не покроют… по не заглушат… и прорастет… И прорастет!.. И кровь невинных прорастет… и возопит… и позовет…

Но!.. И будете пахать и сеять на святых родных мазарах-кладбищах развалинах… И мечеть оскудеет опустеет и будут шуметь прибывать ярые базары живота и слюны полны полны пыльны пыльны, а храмы заброшены и пусты и там будет плесень одичалая сырая и гнезда липких летучих мышей и ворон гадящих… да.

Да! да! да! Низам аль-Мульк, Вазир Империи Страж горящих дымящихся дальпых тревожных рубежей, сторожевой святой пес Халифата Халифата Халифата бессонная скользкая озверелая неоглядная необъятная чуящая ноздря Халифата, око Имперьи недреманное… Да!.. И! и твоя мать умерла в родах… и отец твой ходил по балхским кормилицам с младенцем па руках… и ты знаешь цену чужого доброго открытого молока и ты знаешь цену чужого открытого доброго соска… и ты до крови сосал брал теребил сосцы чужих матерей и засыпал упоенный у чужих грудей и ты засыпал упоенный у чужих сосков и во сне не отпускал их… И ты знаешь цену чужих открытых невинных сосков и ты охранял пригнетенные малые поверженные безвинные народы разъятые разрушенные разворошенные! да!.. И ты засыпал младенец у чужих сливовых виноградных сосков, а теперь твой Халифат твоя Империя — Усыпальница Народов Младенцев!.. да!.. И они спят у чуждых сосков Имперьи и они спят вялые и они не проснутся?..

И они не проснутся?..

Но!

Но будут страждущие мучимые бессонницей среди спящих народов!..

Но будут будут (будут!) страдающие бессонницей средь спящих народов!..

Блаженны мучимые бессонницей средь спящих народов! да! они видят, они знают… Да!..

Гляди, Вазир, твой Халифат — без границ, без концов, твоя Империя — без берегов, дальная пыльная бесконечная, а люди — без родного берега, а они маются тычутся сонные о чужие соски!.. и не знают слепые малые!.. Гляди — Имперья безбрежная неохватная бескрайняя, Имперья Халифат — без берегов, а человеки блуждают сонные слепые рыщут страждут маются о бреге! о бреге отцов дедов! о сосках исконных исходных кровной матери матери матери!.. да!.. А ты младенец а ты сосал балхских кормилиц благодатных а ты искал матерь кровную а ты искал берег а ты искал берег?.. А ты искал Берег!.. Так и народы младенцы твоего Халифата! Так и народы твоей кормилицы твоей Имперьи! да! да да да!.. Да. Вазир! Да… Да. Спящие ищут— и не находят… Но блаженны мучимые бессонницей средь спящих народов. Они знают…

…Ты держащий хранящий лелеющий в очах сливовых слезы слезы росы росы хрустали блескучие текучие падучие слезы обо мне, ты отвернувшийся к стволу садовой отцветающей груши ты Имам ты Поэт Омар Хайям ты не спиши! ты мучим бессонницей средн спящих! Ты — поэт — и ты не спишь!.. да!..

Но грядут времена, когда бодрствующий прикроет очи хранящие слезы (о земле своей о народе своем о языке своем о бреге отцов своих) и предстанет спящим, чтоб не быть убитым забытым зарытым без имени! без мазара! без могилы!.. да!..

Но грядут времена когда бодрствующий притворится спящим! но грядут времена Спящих у чужих ненавистных сосков!.. времена Спящих у Чужих беспробудных беспутных Сосков, и они близки, эти времена… И они уже наступили!.. да!..

…И вы со страхом говорите о таких временах грядущих, а а они уже пришли… да!

И вы со страхом говорите о таких временах а они уже наступили а вы младенцы а вы народы младенцы а вы уже не младенцы а вы спите а вы не знаете слепцы слепцы слепцы!..

Но ты поэт ты знаешь ты имам Омар Хайям!.. Ты не держи ты осуши слезы в очах!.. Иль нет!.. Иль плачь плачь плачь блажен обо мне… мне скоро скоро… мне мало мало осталось… я-то знаю… (Азраил рядом хладный!) я-то знаю… плачь плачь один единый обо мне поэт плачь обо мне плачь мучимый бессонницей средь спящих замертво народов средь народов сонных!.. И будут плакать о плакальщицах! и будут о пророчицах пророчествовать!.. И будут плакать о плакальщицах-пророчицах и нет иных в имперьях сонных сонных сонных!.. Плачь плачь поэт умученный бессонницей среди народов сонных сонных! И смерть имам имам имам поэт поэт и смерть не уведет не избавит тебя смерть от этой божией бессонницы бессонницы бессонницы!.. И смерть не избавит! да! да!.. не уповай на смерть поэт бессонный!

Да!

Да Фаррах Фаррах гадалка святая люди цыганка пророчица лепетная пьяная бредовая, да! я не сплю средь спящей средь Имперьи Халифата… я и на последней грушевой Доске Омовенья не усну не оглохну не сойду в глиняную затхлую удушливую тьму мазара… да! я не сплю средь спящих спящих спящих среди Халифата спящего… средь Халифата Спящих Спящих…

Да! да Фаррах все мне в Ночи Имперьи чудятся мнятся слышатся слышатся доносятся глухие крики… голоса… и шепоты… и стоны… и стоны!.. стоны!.. стоны смертные в Ночи Имперьи… вскрики!.. всхлипы!.. голоса… рыданья душные за темными дувалами… оградами… за паранджами рубежами… за стенами за стенами за стенами… все мне слышатся стенанья за стенами за стенами за стенами… Все мне Фаррах Фаррах и со Доски Омовенья последней слышатся чудятся (не чудятся! нет! нет! Империя… Ночь… стенает!) все чудятся… все чудится… ночные тайные копыта раздирают разбивают лунную нетронутую сокровенную заповедную азиатскую пахучую затихшую пыль… все уносят кони кого-то… все уносят… все уносят… все все вынимают птенцов из гнезд божьих окропленных звездною предутренней росою… все все вынимают сонных беспомощных прилипших жемчужной невинной