– Если найдем. Девчонка прячется не хуже человека-невидимки.

– Я позвоню ее другу Тони, – пообещал Ланс. – Может быть, ему удастся сообщить ей, что опасности больше нет.

– Ну что ж, надеюсь, я тебя хорошо развлек. – Шарп запихнул папку под мышку. – С Морган созванивался?

– Нет.

– Тогда понятно, почему у тебя столь скорбный вид, – покачал головой Шарп. – Позвони бедной женщине. Она же тебе нравится! И с этой дороги тебе не сойти.

– Проехали, Шарп. Серьезные отношения и моя мать несовместимы.

– Прекращай мне тут чушь пороть! – раздраженно сказал Шарп. – Ты просто трусишь. Морган особенная, и я вижу, как ты на нее смотришь. Она та, кого не стоит упускать.

Ланс повернулся к Шарпу – и к правде – спиной:

– Спокойной ночи, Шарп.

Шарп шумно выдохнул и направился к выходу:

– Не будь кретином!

Когда дверь позади него закрылась, Ланс сел за пианино и погрузился в задумчивую мелодию. Затем наступил черед одной из композиций Coldplay, и тут раздался звонок в дверь. Ланс пошел к двери – никто, кроме Шарпа, не приходил к нему.

Через глазок он разглядел высокую фигуру с ирокезом на голове. Ланс распахнул дверь – у порога стоял Тони Аллесси, а рядом с ним – высокая худая девушка.

Джейми Льюис.

– Проходите. – Ланс отошел в сторону.

Джейми споткнулась, и Тони подхватил ее, заведя ее руку себе за шею. Пока Тони тащил Джейми на ярко освещенную кухню, Ланс заметил, что с девушкой что-то не так. Ее кожа была одновременно смертельно бледной и покрасневшей.

– Садись. – Ланс пододвинул ей стул.

Джейми буквально рухнула на него.

– Она заболела. – Тони провел рукой по своему ирокезу. – Я не знал, куда еще ее везти.

Ланс присел на корточки перед Джейми. Было очевидно, что она уже какое-то время обходится без душа: волосы совсем засалились. Глаза выглядели тусклыми, и он потрогал рукой ее лоб:

– Да она вся горит!

– Мне нельзя домой, – пробормотала она.

– Можно. С Кевином покончено.

Она заморгала.

– Кевин – на самом деле не Кевин, а насильник из Флориды, – рассказал Ланс. – Он арестован, так что тебе больше нечего бояться.

– Он говорил, никто не поверит сумасшедшей девчонке… – заплакала она.

– Я знаю. – Ланс взял ключи. – Давай отвезем тебя в больницу и позвоним твоей маме. Все будет хорошо.

Девушка попыталась встать, но ноги не послушались, и Лансу пришлось подхватить ее на руки и отнести к машине. На пути к больнице он позвонил ее матери и рассказал обо всем. Медсестра отвела Джейми в приемное отделение, а Ланс с Тони направились в комнату ожидания.

Через некоторое время в раздвижные двери ворвалась Ванесса Льюис с заплаканным лицом, полным страшных предчувствий:

– Где она? Как она?

Ланс встал ей навстречу:

– Медсестра ее увела. Уверен, вас к ней пустят.

Ванесса бросилась к регистратуре и назвала свое имя.

– Я не могу поверить, что позволила монстру находиться рядом с моим ребенком! – Она порылась в своей сумочке в поисках платка. – Он был так обходителен…

– Он опытный хищник, – сказал Ланс. – Это у него не первый раз. Все ходы продуманы.

Щелкнул электронный замок на двери, и из-за нее выглянула облаченная в медицинский костюм медсестра:

– Миссис Льюис?

Ванесса бросила на Ланса виноватый взгляд и подошла к двери, за которой находилось отделение интенсивной терапии:

– Надеюсь, она сможет меня простить…

Ланс тоже на это надеялся, но за день такие обиды не проходят. Для того, чтобы пережить все это, Джейми и ее маме понадобятся время и помощь медиков и психологов.

Два дня спустя

Поздним утром в пятницу Ланс заехал проведать маму, а потом прибыл в офис. Шарп разговаривал по телефону, а собака дремала, свернувшись калачиком на своей подстилке в углу. Проходя мимо его двери, Ланс приветственно махнул рукой и уселся за скромный столик в своем кабинете. Перед ним лежала одна-единственная папка: дело его отца.

Он пока так и не открывал ее. Конечно же, он хотел знать, что случилось с отцом, но раз Шарп за двадцать три года не смог найти ни зацепки, то какова вероятность, что они вообще существуют в природе?

Какова вероятность, что Ланс с головой не увязнет в прошлом, с которым он вроде бы примирился? Нужно держать в голове и то, каким образом погружение в прошлое может отразиться на маме…

Хлопнула входная дверь, и мимо его кабинета прошла Морган. От удивления Ланс встал из-за стола – он не виделся с ней с тех самых пор, когда вечером во вторник отвез ее домой.

Собака выскочила из кабинета Шарпа поприветствовать ее, и Лансу захотелось сделать то же самое. Он прислушался, как она разговаривает с собакой, смешно повысив голос:

– Это кто у нас тут хорошая девочка? Шарп тебя искупал?

И собачьи коготки зацокали по паркету коридора вслед шагам Морган.

Ланс пошел в ее кабинет. Морган занималась освобождением доски и раскладыванием по папкам материалов дела Ника. На сей раз на ней был не костюм, а джинсы, черный пуловер и коричневые ботинки, а дополнял наряд изящно повязанный вокруг шеи шелковый шарф серо-бирюзового цвета. Из-под рукава пуловера выглядывал краешек белой повязки. Лицо у нее все еще было бледным, но глаза прояснились и были как всегда голубыми и прекрасными.

Она продолжала свою беседу с собакой:

– Какой у тебя новый ошейник с жетоном!

Та сидела у ее ног и слушала, задрав голову. На фиолетовом ошейнике красовался ярко-розовый жетон, на котором было выбито имя «Молния».

Что теперь Морган будет делать? Обвинения против Ника сняты, и адвокат ему больше не нужен. Лансу будет не хватать их каждодневных встреч, но это, наверное, даже к лучшему. Если бы они продолжали работать вместе, ему было бы очень сложно устоять перед ней.

– Как рука? – поинтересовался Ланс, привалившись к дверному косяку.

– Чешется, а так ничего, – обернулась она, выдергивая фотографии из-под удерживающих их магнитов и складывая их в коробку.

– Тебе помочь? – Он занялся фотографиями на другом конце доски. – Что ты со всем этим будешь делать?

– Оставлю пока у себя. – Морган замешкалась, держа в дрогнувшей руке изображение места преступления. – Решу окончательно, когда поговорю с Брайсом.

– Прокурор пока не объявлялся?

– Нет. – Морган почесала руку у края повязки. – Я надеялась, что он сделает официальное заявление до того, как Ника выпишут из больницы. Не хочется больше никаких инцидентов с соседями.