— А вы не сказали бы, что эта женщина — будем называть ее пока «миссис Доннер», — эта женщина как-то заигрывала с вами? Она смотрела на вас или в вашу сторону, но смотрела и на других мужчин тоже?

— Там толклось много парней — черных, да и несколько белых тоже… Мне нравилось, как там все было. Хорошо. Я-то не был пьяный, но…

— Нет, вы были пьяны.

— Не-а, просто я был веселый сам по себе, а выпил я всею ничего.

— Вы были пьяны — это, как ни крути, факт. И факт важный. Не забудьте об этом.

— Я был пьяный?..

— Да. вы были пьяны. И белая женщина улыбнулась вам в баре на Грэтпоте — допустим, это была «миссис Доннер», обвиняющая вас в изнасиловании. Вы что-нибудь о ней знаете? Нет. Так я вам скажу: она замужем, с мужем не живет, местонахождение мужа неизвестно, с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года она периодически получает пособие, некоторое время работала в центральном универсальном магазине фирмы «Леонард» и была уволена, так как, видимо, прихватывала домой товары… С сентября прошлого года она без работы и без каких-либо средств к существованию — никакого пособия. Так что, если дело дойдет до суда, она не сможет показать, на что она существовала с сентября месяца.

— Хм… Значит, вы все-таки выгородите меня, да?

— Мне не придется вас выгораживать. Я же сказал вам: предоставьте мне волноваться по поводу нее. Ей ведь надо будет давать против вас показания и надо будет убедить присяжных, что у вас не было никаких оснований пойти за ней, что она не завлекала вас, не улыбалась вам. Ей надо будет убедить присяжных, что она не виновата в том, что с ней произошло… Так она вам все-таки улыбалась?

— Ну, хм, вы же знаете, как оно бывает… Парни толкутся, переходят с места на место… Я не знаю, которая из женщин точно смотрела на меня — их ведь было три, может, все они смотрели, а может, она одна или… Путаное это дело. Какие-то парни угощали их выпивкой, а я и близко-то не мог подойти — я же никого там не знал. Мне нравилось, как там хорошо, но я-то ведь был пришлый, понимаете? Сидел себе и пировал сам с собой. А потом я увидел, как одна из этих женщин чего-то рассердилась и стала натягивать пальто.

— Светлое пальто? Из искусственного меха?

— Господи, да я-то откуда знаю! Просто видел, как она всовывает руку в рукав.

— И вышла? Одна?

— Угу. И тогда я… в меня точно бес вселился… Я подумал — пойду за ней, понимаете, просто посмотрю, что будет.

— Но вы пошли за ней вовсе не с намерением ее изнасиловать?

— Я…

— Вы, может, хотели поговорить с ней? Она улыбнулась вам, и вы захотели с ней поговорить?

— Я и сам не знаю…

— Эта белая женщина, имени которой вы не знали, улыбнулась вам. А потом вышла из бара — то есть из «Таверны Карсона» — около полуночи, совсем одна, без провожатого, и пошла по улице. Так?

— Да.

— Когда она заметила, что вы идете за ней?

— Сразу же.

— И что тогда случилось?

— Она пошла быстрее.

— Она не останавливалась, не подавала вам никаких знаков? Вы ведь упоминали, что она все время оглядывалась на вас через плечо?..

— Угу.

— А потом она побежала?

— Угу.

— Она пыталась кого-то остановить, просила впустить ее в машину, но тот человек не захотел. Он уехал. Она была пьяная, верно, и кричала на него?

— Она кричала…

— И была к тому же пьяная. Это, как ни крути, факт. Вы оба были пьяны — таковы факты. Эта «миссис Доннер», которая обвиняет вас в изнасиловании, была тогда пьяна. Так что… Тот человек в «понтиаке» укатил, и вы подошли к ней. Это была та же самая женщина, которая улыбалась вам в таверне?

— По-моему… хм… не знаю.

— Это была женщина из таверны?

— Та, что разозлилась и стала надевать пальто? Конечно. Она вышла…

— Все три женщины вели себя примерно одинаково? Говорили очень громко, пили, так что вы не могли бы отличить одну от другой?..

— Не знаю я.

— Когда вы подбежали к женщине, что она вам сказала?

— Сказала? Ничего, ни единого слова.

— А закричала?

— О да.

— А вы что ей сказали?

— Ничего.

— Могли бы вы ее опознать?

— Я… хм… Вот тут все у меня и мешается.

— Почему?

— Да я лица-то ее не помню.

— Почему не помните?

— Наверное, не смотрел на нее.

— И там, в баре, тоже не смотрели?

— Ну, в общем-то да… только я… Оно было вроде как пятно. Расплывалось.

— Эта миссис Доннер говорит, что вы грозились убить ее. Это правда?

— Раз она так говорит…

— Да нет, черт бы вас подрал. Не думайте вы о том, что она говорит. Вы мне скажите!

— Не помню я.

— «Лежи смирно, не то убью». Вы это говорили?

— А у них так записано?

— Вы это говорили? «Лежи смирно, не то убью»?

— Что-то на меня непохоже.

— Вы ей ничего не сказали, верно?

— Когда? Когда она вырывалась?

— Когда бы то ни было.

— Не помню я.

— Когда она вырывалась, в такой сумятице, едва ли вы могли ей что-нибудь говорить, верно? Да еще так четко? Или, может, совсем другой мужчина, другой черный напал на эту «миссис Доннер», и она путает вас с ним?..

— Хм…

— Вы намеревались ее убить?

— Нет.

— А что было у вас на уме, когда вы следом за ней вышли из таверны?

— Ох, даже и не знаю. Я ведь был на таком взводе…

— Она улыбнулась вам, и вы подумали, что, может, она это из дружеских чувств? Такая хорошенькая белая женщина, всего двадцати девяти лет от роду, с красивой прической, в этаком шикарном пальто из искусственного меха, улыбнулась вам, незнакомому человеку в баре! Вы подумали, что, может, она это из дружеских чувств, верно?

— Из дружеских чувств?! Господи Иисусе! Да в жизни я не ждал от нее никаких дружеских чувств — это уж точно.

— Ну, постарайтесь припомнить, как все было. И подумайте хорошенько. Если белая женщина улыбнулась вам и вы следом за ней вышли на улицу, вполне логично предположить, что вы рассчитывали на ее расположение. Вспомните все хорошенько. Вам вовсе не обязательно верить тому, что говорят про вас другие люди; вам вовсе не обязательно верить, что вы напали на ту женщину, только потому, что она так говорит. Все совсем не просто. Вы ожидали, что она будет сопротивляться?