Она тут же воскресила в памяти несколько благосклонных деяний, которые ее муж свершал для горничной, деяний, кои в то время прошли незамеченными, но теперь в ее голове поселилась сия мучительница, ревность, которая множила доказательства их близости; другим обстоятельством, усугубившим все остальное, было то, что муж ее знал, что она должна была в тот день прибыть домой, и не входил с ней в сношения четыре месяца до последних родов, и все же воспользовался случаем уехать в то утро из города под каким-то незначительным предлогом. Все эти факты, взятые вместе, утвердили ее в ее ревности.

Поскольку женщины редко прощают оскорбления такого рода, она замыслила выместить зло на горничной. Для этого она оставляет ложки там, где нашла, и приказывает горничной постелить чистые простыни на кровать, сказав ей, что намерена сама здесь спать этой ночью, потому что ее свекровь будет спать на ее кровати, и что она (горничная) должна ночевать в другой части дома; горничная, готовя постель, была удивлена, завидев ложки, но у нее были весьма веские причины, по которым ей не подобало говорить, где она их нашла, посему она забирает их и кладет к себе в сундук, намереваясь оставить затем в каком-нибудь месте, где бы их можно было случайно найти.

Хозяйка, дабы все выглядело так, как будто делалось без умысла, ложится этою ночью в постель горничной, едва ли воображая, какое приключение из того выйдет. После того как она какое-то время провела в постели, думая о том, что произошло, ибо ревность не давала ей заснуть, она услышала, как кто-то входит в комнату; вначале она подумала, что это воры, и была так испугана, что не осмеливалась даже вскрикнуть; но когда она услышала слова: „Мэри, ты не спишь?“ – то поняла, что это голос ее мужа. Тут страх ее прошел, но она не стала отвечать, ибо он узнал бы ее с первого слова, и решила притвориться спящей – а там будь что будет.

Муж лег в постель и в ту ночь разыграл неутомимого любовника; и удовольствие жене портило лишь то соображение, что все это предназначалось не для нее; однако она покорилась и сносила это как подобает христианке. Перед рассветом она выскользнула из кровати, оставив его спящим, пошла к свекрови и рассказала той, что произошло, не в силах забыть, как он обращался с нею, принимая за горничную; муж тоже украдкою вышел, полагая, что негоже ему быть застигнутым в этой комнате. Тем временем хозяйка, горя желанием отомстить горничной и не принимая во внимание, что обязана той развлечением прошедшей ночи и что одна добрая услуга должна бы стоить другой, послала за констеблем и обвинила ее в краже ложек. Сундук горничной взломали и нашли ложки, после чего она была отведена к мировому судье и приговорена оным к заключению в тюрьму.

Муж прослонялся до двенадцати часов дня и затем пришел домой, делая вид, будто только что вернулся в город. Лишь только он услышал, что случилось с горничной, как разъярился на жену; сие еще подлило масла в огонь, мать воспротивилась сыну и приняла сторону жены, и наконец ссора разгорелась с такою силою, что мать и жена, взявши лошадей, тут же вернулись в дом матери, а муж с женою никогда после того не спали вместе.

Горничная провела в тюрьме около полугода, все это время дожидаясь приговора; но, прежде чем произошло разбирательство, обнаружилось, что она носит ребенка; и, когда суд состоялся, она была освобождена по желанию свидетельницы: сердце жены смягчилось, и поскольку она сама не верила, что горничная виновна в какой-либо краже, кроме кражи любви, то не выступила против нее. Вскоре после своего оправдания та разрешилась дочерью.

Но что больше всего встревожило мужа, так это то, что жена его, как оказалось, тоже носит ребенка, и он, считая очевидным, что не имел близости с нею со времени ее последних родов, в свою очередь возревновал и ныне оправдывал тем свое обращение с нею, делая вид, что давно подозревал ее, а то, что она тяжела, и есть доказательство; она разрешилась двойней, мальчиком и девочкой.

Мать заболела и послала за сыном, дабы примирить его с женою, но он не хотел о том и слышать; посему она составила завещание, передав все свое имение через доверенных лиц в пользу жены и двух новорожденных, и через несколько дней умерла.

Это был для него скверный оборот, ибо он сильнейшим образом зависел от матери; однако жена была к нему добрее, нежели он заслуживал, ибо выплачивала ему ежегодное содержание из полученного наследства, хотя они и продолжали жить раздельно; так продолжалось лет пять. В это время, питая большую привязанность к девочке, которую имел от горничной, он надумал взять ее к себе жить; но так как весь город знал о его дочке, то, дабы получше скрыть дело и от горожан, и от жены, он нарядил ее в бриджи, будто мальчика, и выдавал за сына некоего родственника, коего он задумал воспитать и сделать своим клерком.

Жена прознала, что в его доме появился малыш, коего он очень любит, но так как не знала ни единого родственника мужа, который бы имел такого сына, то поручила своему другу получше разузнать обо всем; тот, поговорив с ребенком, выведал, что это девочка, и раскрыл, что ее мать – та служанка-горничная и что муж все еще поддерживает с нею связь.

Получив таковые сведения, жена, не желая, чтобы деньги ее детей шли на содержание ублюдка, прекратила выплату. Муж, взъярившись, в отместку берет горничную в свой дом и живет с нею в открытую, к великому возмущению соседей; однако вскоре он обнаружил дурные последствия сего поступка, ибо стал понемногу терять практику, и, осознав, что долее не сможет здесь жить, задумался об отъезде. И, обратив свое имущество в чистые деньги, едет в Корк, а оттуда со своею горничной и дочерью отплывает в Каролину.

Первое время он продолжал в той провинции адвокатскую практику, но затем увлекся торговлей, в коей преуспел гораздо больше, ибо заработал на ней достаточно, чтобы купить обширную плантацию. Его горничная, которую он выдал за жену, внезапно умерла, после чего хозяйство стала вести подросшая дочь – наша Красотка Энн.

Она была горячего и смелого нрава, отчего, когда она предстала пред судом, про нее рассказывали вещи, представлявшие ее в весьма невыгодном свете, – например, что однажды она в приступе ярости убила ножом англичанку-служанку, которая прибирала в доме ее отца; но по мере изучения вопроса я нашел, что сия история безосновательна. Определенно известно, что она была так сильна и вспыльчива, что однажды, когда некий юноша захотел с ней переспать против ее воли, она так его избила, что он надолго слег в постель.

Пока она жила с отцом, то считалась богатою наследницей, отчего можно было думать, что отец рассчитывает на хорошую партию для нее; однако же она расстроила сии планы, ибо без его согласия вышла замуж за молодого человека, который был моряком и не имел ни гроша за душою, чем разгневала отца до такой степени, что он выставил ее за дверь; после чего молодой человек, взявший ее замуж, разочарованный в своих ожиданиях, сел с женою на корабль, идущий на остров Провиденс, надеясь поступить там на службу.

Там она свела знакомство с пиратом Рэкхемом, который, ухаживая за нею, вскорости нашел средства отвлечь ее чувства от мужа, так что она согласилась бежать от него и уйти с Рэкхемом в море, одевшись в мужское платье. Выполнив сие намерение и пробыв на его судне какое-то время, она понесла, когда же полнота ее стала заметна, Рэкхем высадил ее на остров Куба и там препоручил ее своим друзьям, каковые заботились о ней, пока не приспела пора рожать. Когда она оправилась и снова встала, он послал за нею, дабы составить ему компанию.