— Я никогда не вдыхала более приятного запаха, чем тот, что исходит от тебя.

Ее дыхание у самого моего уха заставило меня содрогнуться.

— Ты пахнешь божественно, просто бесподобно.

Она продолжала ласкать и целовать мою шею, не переставая при этом тереться своей киской о мою ногу. Затем она приложила ухо к моей груди.

— Должна сказать, доктор Козак, ваше сердце бешено бьется. Вам лучше успокоиться, пока с вами не случился сердечный приступ.

Она поцеловала кончик своего пальца и коснулась им моего носа.

— Ночь только началась.

— Что ты собираешься со мной делать, дорогая? Ты же не оставишь меня привязанным на всю ночь?

Она рассмеялась.

— Перестань скулить, слабак! Еще и пяти минут не прошло!

— А по мне, так целый час.

— Тебе нужно время, чтобы успокоиться. Я не хочу, чтобы ты кончил в ту же секунду, как мы начнем наши забавы.

Она протянула руку и погладила мои яички, чтобы ее слова звучали еще убедительнее.

— Ты хочешь моей смерти, я прав? Облизывать мои яйца, пока я лежу тут, связанный по рукам и ногам? Пэш, это же бесчеловечно.

— Я знаю. И я хочу, чтобы ты подумал об этом, пока я сбегаю вниз.

— Что, черт возьми, ты задумала?

— Я собираюсь принести сюда мою коробку с игрушками. Я знаю, где они. Милый, я скоро вернусь.

Она оставила меня одного, связанного по рукам и ногам, с твердым как камень членом. И я ничего не мог с этим поделать. Поэтому я закрыл глаза и стал представлять себе, что она будет делать.

Конечно, за последние несколько недель она открыла мне достаточное количество своих фантазий. Наша игра в Разбойника доводила нас обоих до экстаза. Но я не думал, что сегодня у нее подходящее настроение для таких забав.

По крайней мере, связывание не входило в наш перечень игр. Очевидно, ей хотелось применить ко мне мою же тактику. За последний месяц мы пополнили ее набор игрушек несколькими новинками. Я не ожидал, что мне придется испытать их на себе, когда покупал их для нее.

Я посмотрел на свои ноги и с удивлением заметил, что они связаны чисто символически — на бантик. Повернув голову, я увидел на своих запястьях то же самое. Вот оно что! Она оставила мне путь к побегу, не стянув путы накрепко. Поработав пальцами как следует, я мог дотянуться до краешка галстука и потянуть за него. Я улыбнулся, подумав, что с легкостью смогу освободиться, если почувствую такую необходимость.

Пэш вернулась, держа в руках коробку и стакан со льдом.

— Нам нужно приглушенное освещение, как считаешь?

Она закрыла все окна и потянулась к лампе, стоявшей около кровати.

— Какая прелесть! — воскликнула она игриво, переключая лампу с яркого света на приглушенный. — Ну разве не чудесно то, что ты додумался поставить здесь лампу с регулятором яркости?

— Я еще здесь. Помнишь, тот бедняга, которого ты привязала к кровати?

— Я не забыла, спасибо.

Она приглушила свет до яркости свечи и приступила к делу.

— Посмотрим, что у нас тут есть.

Открыв коробку, она достала оттуда несколько предметов. Я наблюдал за ней, пока она раскладывала на кровати повязку на глаза, прищепки, метелку из перьев, вибратор и черный пояс с чулками. Затем она отпила ледяной воды из стакана, удостоверившись при этом, что кубик льда оказался у нее во рту.

— Дорогая, ты играешь с огнем.

Выплюнув кубик льда на ладонь, она ответила:

— О нет, Иван, я играю со льдом.

Она встала на колени на кровати и провела кусочком льда по моим соскам.

— Боже, Пэш! Это же чертовски холодно!

Все мое тело покрылось гусиной кожей, настолько сильно было ощущение холода.

— Успокойся, Иван, мы только начали. Надеюсь, ты думал, что говорил, когда пообещал не останавливать меня.

Она вызывающе посмотрела на меня, из чего я сделал вывод, что мне следует вести себя хорошо, иначе мне грозят бесконечные пытки.

— Я уже успокоился. Просто постарайся проявить ко мне хоть чуточку сострадания.

— Возможно, но не сейчас.

Она провела кубиком льда по головке моего члена.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Я сжал зубы, чтобы как-то перебороть ощущение сильного холода в паху. После такой ледяной ванны член потерял былую твердость.

— Мы должны остудить тебя немного, а то ты и минуты не выдержишь. — Зажав мои яички в своей холодной руке, она добавила: — Мой Ваня, может, ты сам меня выгонишь после сегодняшней ночи.

— Это маловероятно, Рыжик. Просто ты решила поквитаться со мной, вот и все. Но и я в долгу не останусь, запомни это!

— Значит, око за око, зуб за зуб, мой дорогой.

Она взяла пояс и чулки. Проведя шелковой тканью по моему животу, а затем и в паху, она сказала:

— Я не причиню вам зла, доктор Козак. Я даю вам право выбора. Кем вы хотите видеть меня сегодня, девственницей или шлюхой?

Стараясь не терять контроля над собой, я сделал глубокий вдох.

— По-моему, ответ очевиден. Ни одна девственница не решилась бы на такое, а вот продажная женщина вполне могла бы.

— Значит, шлюха.

С этими словами она опустилась на колени и застегнула на себе пояс. Затем она села возле меня и уперлась ногой мне в бок. Она натянула черные чулки поочередно на обе ноги. Когда она подняла ногу, чтобы натянуть чулок на бедро, я уловил аромат, исходивший от ее лона.

— От тебя пахнет публичным домом в самый разгар ночи.

— Это потому, что я ужасно мокрая. У меня по ногам течет, видишь?

Она развела ноги так, чтобы я смог увидеть тонкую струйку, стекавшую по внутренней поверхности ее бедра. Увидев ее в этом поясе и чулках, с киской, жаждущей соития, я почувствовал, что мой член обрел былую твердость.

— Доктор Козак, моя пизда была такой же мокрой каждый день с тех пор, как я встретила вас.

Пэш редко пользовалась такими выражениями. Но когда она это делала, ее слова доводили меня до безумия.

— Мне нравится, когда ты сквернословишь. Сделай это еще раз, милая, я хочу это слышать.

— Мой Ваня, что именно ты хочешь услышать? Ты хочешь, чтобы я рассказала, что я буду делать с твоим членом или, быть может, с твоими яйцами?

— Нет, я хочу, чтобы ты говорила о своей киске. Расскажи мне, какая она мокрая.

Мой член набух и задрожал.

— Я хочу, чтобы ты позировала для меня, как в моих журналах.

Пристегнув чулки к поясу, она встала на колени и широко развела ноги.