подполз к телефону, схватил его и снова вскочил на ноги. Он снова направил свет на женщину, но теперь он был готов к этому зрелищу, поэтому не закричал и его не вырвало. Хотя ему очень хотелось сделать то и другое.

Давно она здесь? Сколько понадобилось времени, чтобы эта женщина превратилась в такую мумию, чтобы ее тело ввалилось, а плоть съежилась и ссохлась?

Она была обнажена, поэтому Билли ничего не смог бы понять по одежде, но каркас кровати выглядел старым. Простые листы железа, привинченные друг к другу, составляли платформу, на которой лежал продавленный матрас. Металл проржавел. Кровать казалась достаточно старой: она вполне могла стоять здесь с тех пор, как особняк только-только открылся. Билли снова вспомнил разговор с барменом «У Раффла».

Женщин приковывали цепями и продавали гостям. Их можно было убить, если заплатить кругленькую сумму.

Он выпрямился. Здесь, внизу, было прохладно – почти холодно, и, возможно, поэтому тело не сгнило. Несмотря на это Билли вспотел и ему пришлось вытереть лоб. После свет от телефона выцепил из тьмы нечто по структуре отличающееся от каменной стены. Дерево. Деревянная дверь. Он потянулся к ней.

– Пожалуйста, пожалуйста.

Дверь неплотно прилегала к раме. Билли потянул ее на себя, но дерево было деформировано, и ему пришлось убрать телефон в карман, чтобы освободить обе руки. С открытыми глазами стоять в темноте было невыносимо, поэтому он их закрыл. Разницы почти не было. Билли потянул со всей силы, дерево скрипнуло, и дверь открылась.

За ней оказалась еще одна небольшая комната, тоже с кроватью и цепями, свисающими со стены, но на этот раз тела не было. В дальнем ее конце находилась деревянная дверь, поперек которой лежала тяжелая балка, но, когда он убрал ее, дверь с легкостью открылась. Билли вышел и понял, что снова попал в тоннель. Он посмотрел налево, затем направо, но в свете телефона стало ясно, что с обеих сторон одно и то же: насколько было видно в свете фонарика, везде был грязный пол и прямые каменные стены. А светил он недалеко.

Билли настолько запутался, что ему было без разницы, куда идти, и он решил отправиться направо. Чтобы сохранить спокойствие, он начал считать свои шаги. Десять. Двадцать. Сорок. К тому времени, как Билли насчитал семьдесят шагов, он уже начал паниковать и решил, что, если к сотне шагов ничего не изменится, он развернется и пойдет в другом направлении. Но на восемьдесят втором шаге в одной из стен коридора Билли увидел дверь. Насколько он мог заметить, там было теплее и воздух отдавал сыростью. На этот раз дверь тоже оказалась деревянной и была закрыта с той стороны. Дерево, однако, было гнилым, и дверь треснула, когда Билли пару раз хорошенько ее пнул.

О, долгожданное облегчение! Свет! Освещение было неярким, но наверх вели каменные ступени. Хотя Билли не знал, что его ждет, там уж точно была не тьма. Он быстро поднялся по ступенькам и обнаружил, что оказался в небольшом здании. В нем немного попахивало дымом, и вокруг были явные признаки того, что здесь когда-то случился пожар, но Билли было плевать. В окно пробивалось вечернее солнце, и он находился на уровне первого этажа! Через окна вырисовывались смутные очертания особняка Игл. Билли поспешил пересечь небольшое здание, чтобы добраться до двери, и чуть не расплакался, когда она открылась, стоило ему повернуть ручку. Только сейчас Билли осознал, что был готов к тому, что она окажется заперта. Он сделал шаг навстречу морозному зимнему воздуху, а затем и впрямь расплакался.

Билли поднял руки к лицу и тут же отдернул их. Затем он сквозь слезы внимательно пригляделся к левой ладони и увидел ее – тонкую черную проволоку, показавшуюся на поверхности шрама.

Билли уже не мог сдерживаться. Плач перешел в судорожные рыдания. Он и не пытался остановиться: его все равно никто бы не услышал.

Глава 31. Рождественские покупки

Эмили всерьез задумывалась о том, чтобы бросить все. Вместо того чтобы возвращаться в Уиски Ран, она могла поймать такси, поехать в аэропорт и купить билет до Чикаго. Что, если она перезимует у сестры? За это время Билли закончит работу в этом жутком особняке без нее, и когда все останется позади, они воссоединятся в любом месте, где не будет ощущения, что за ними постоянно кто-то наблюдает. Жить с Нелли было замечательно за исключением моментов, когда у Эмили возникало чувство, что она живет в доме с привидениями.

Но если она отправится жить к Бет, появится проблема… и этой проблемой была сама Бет. Она никогда и ни за что не поверит, что Эмили сбежала из Уиски Ран не из-за Билли. Что бы она ни говорила, что бы ни произошло в будущем, если Эмили сбежит, это вновь и теперь уже навсегда откроет брешь в отношениях Бет и Билли. Уехать в Чикаго – все равно что разорвать отношения с одним из них: либо с сестрой, либо с Билли.

Но была и еще одна проблема: даже если ей каким-то образом удастся объяснить Бет, почему она уехала, сестра решит, что Эмили спятила.

Она могла себе представить этот разговор: «Она все время следит за мной. – Но это же компьютер, верно? Она не живая. – И мне кажется, что она ревнует. – Эмили, это компьютерная программа. – Ты не понимаешь, она настоящая. Ее можно почувствовать. Мне кажется, она хочет вселиться в меня. Я боюсь однажды проснуться и обнаружить, что навсегда застряла в этой ловушке. – Так что, по-твоему, это дом с привидениями? И ты подумала, что будет хорошей идеей пригласить туда всю нашу семью на Рождество?»

М-да… Эмили подумала, что этот разговор прошел бы гладко, если бы Бет с Ротко и детьми провели пару дней в особняке Игл. Может, тогда Бет сумеет ее понять, но объяснить, каково это, словами было невозможно. Бет не почувствует тот странный зуд, который испытывала Эмили, и не осознает, почему мысль о возвращении в Уиски Ран вызывает у сестры приступ паники. В итоге, как бы ни чувствовала себя Эмили, ей придется вернуться, и другого выхода нет. Так что, проведя три ночи в пятизвездочном отеле от щедрот мистера Игла, или всего лишь Венди, Эмили погрузила рождественские подарки в «хонду» и вернулась в Уиски Ран.

И как только она вошла в особняк, то поняла, что все стало еще хуже. Нелли словно знала, что Эмили подумывала о бегстве. Она как будто смогла заглянуть ей в душу, смогла прочесть ее мысли, смогла…

Думаю, девочкам понравятся подарки.

– Я тоже так считаю, – отозвалась Эмили. Она судорожно сглотнула. Голос Нелли казался… натянутым? Эмили изо всех сил старалась вести себя легко и непринужденно. – Вот только я не знала, что купить Ротко. Невозможно выбрать для него подарок, ведь он будет радоваться чему угодно.

С бутылкой хорошего скотча вряд ли можно попасть впросак. ГЛАВНОЕ, СПРЯТАТЬ ЕЕ ОТ БИЛЛИ.

– Что?

Эмили упаковывала подарки на кухонном столе. До Рождества оставалась еще неделя, до приезда сестры – четыре дня, но пока Эмили не было, кто-то из работников Шона принес в Гнездо новогоднюю ель, украсил ее и повесил на стену чулки для каждого их них, на которых было аккуратно вышито: Билли, Эмили, Бет, Ротко, Рут, Роуз, Венди, Шон.

С бутылкой хорошего скотча вряд ли можно попасть впросак. Ротко понравится.

– А. Ага, – сказала она. Эмили опустила глаза на свои руки. Она была уверена, что слышала это. Слышала ведь? У нее затряслись руки. Эмили заставила себя успокоиться и снова начала запаковывать подарки.

Ты нервничаешь?

– С чего бы мне нервничать?

Эмили обернула коробку бумагой. Это были новые часы для Билли. Приятно ходить по магазинам, не слишком волнуясь о деньгах. Шон продолжал платить Билли зарплату: деньги за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь потихоньку копились на их банковском счете. Однако она понимала, что это, возможно, не будет продолжаться вечно. Билли был уверен, что сможет запустить Нелли и они разбогатеют, но Эмили все равно нервничала, поэтому, когда ей