Пять долгих минут – и приступ отступил, оставив после себя слабость и опустошение.

И тут я вспомнила.

Крис.

Если я жива и попала в больницу, то он… он должен был быть где-то…

Тут. Он точно должен быть где-то тут. Без вариантов. Нельзя допускать даже мысли об обратном.

Во второй раз я решила действовать осторожнее. Медленно поднялась, стараясь двигать головой как можно меньше, села, спустив ноги с кровати. Встать удалось лишь с четвертой попытки – колени ослабли, отказываясь удерживать тело в вертикальном положении. Пришлось опереться на стену и шаг за шагом, волоча ноги, словно прабабушка Фелтон, доковылять до двери.

Крис. Крис. Он должен быть… должен…

Коридор выглядел оживленным. Медсестры и врачи ходили между палатами, негромко переговариваясь – хотя на мой воспаленный мозг каждый звук обрушивался с грохотом сходящей с гор лавины. Но я не заметила в их движениях ни суеты, ни паники. Просто обычная рутина. Без извергающихся вулканов, срочной эвакуации, тысяч раненых и погибших…

Но разве это имело значение, если Крис…

Нет.

Я остановила первого же подвернувшегося под руку врача, вцепившись в белый рукав халата.

– Где Кристер? – выпалила я, не дав мужчине опомниться. – Кристер Хаксли Росс, двадцать три года, студент, рыжий…

– Росс проходит интенсивную терапию, – отчитался эйр. А потом разглядел меня внимательнее, покачал головой и уже сам перехватил мою руку.

– Эйра, у вас трещина в ребре и сотрясение мозга. Вам еще рано вставать. Прошу, вернитесь в…

Я с возмущением вырвалась. Организм отомстил головокружением и вспышкой боли, но я проигнорировала намек. Главным было то, что Крис жив. Жив, пусть и проходит какую-то интенсивную терапию.

Жив!

– Где Кристер? Отведите меня к нему!

– Но…

– Прямо сейчас!

Он посмотрел на меня как на… ну да, головой ударившуюся. Раза три, не меньше – из тех, что я запомнила.

– Позвольте спросить, кем вы ему приходитесь, – подозрительно сощурился врач.

– Я его жена! Жена! Рианнон Росс! Пожалуйста, скорее!

– Такая молодая, а уже жена, – покачал головой эйр. Но спорить не стал, быстро осознав, что вступать в переговоры с на голову ушибленными себе дороже. Предложив мне руку, он повел меня по коридору вдоль одинаковых дверей с табличками имен пациентов. – Вашему супругу очень повезло, эйра Росс. Эйр Лерген оплатил ему продвинутое лечение. Мы отправили всех пострадавших от магического воздействия в ходе… э-э-э… инцидента в медицинский сон, чтобы не допустить необратимого повреждения мозга. Но можете не волноваться, – заметив ужас в моих глазах, добавил врач. – В отношении вашего супруга прогноз благоприятный.

Мы остановились в конце коридора у белой двери. «Палата 203. Кристер Х. Росс», – гласила закрепленная в нише табличка.

Сердце замерло.

– Мужа не беспокоить и ни в коем случае не будить, – строго предупредил врач. – Руками ничего не трогать.

И, дождавшись кивка, впустил меня внутрь.

* * *

Я думала, что готова ко всему. И ошиблась. В белом свете, на белых простынях муж казался безжизненным автоматоном с лицом из едва подкрашенного фарфора, а бегущие по телу слабые токи, очищавшие организм от разрушительного воздействия стазиса, лишь усиливали сходство и воскрешали болезненные воспоминания о пещере Дер-Эйка. Хотелось разодрать потоки, вытащить нить за нитью, снять с головы и груди датчики, вырвать гнусные трубки, а потом вдохнуть жизнь в полураскрытые губы тем самым известным с детства способом, которым в сказках пробуждались объятые сном принцессы, чтобы потом жить с любимыми долго и счастливо.

Жаль, в реальном мире так не бывает.

Я сдержалась. Сжала зубы, стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и молча прошла к свободному стулу, где чинно села, положив руки на колени, как положено смирной пациентке и хорошей жене. Врач посмотрел с подозрением, но бурных сцен не дождался.

Тихо закрылась дверь.

Видеть Криса, неподвижного, непривычно беспомощного, опутанного трубками и проводами, было по-настоящему жутко. Я потянулась к его щеке, отчаянно желая ощутить живое тепло, но пальцы замерли в воздухе, так и не коснувшись бледной кожи. Я боялась – боялась, как никогда в жизни – больше не увидеть ласковый взгляд синих глаз и широкую улыбку, от которой сладко сжималось сердце. Даже в центре Флейде, когда все вокруг рушилось, мне не было так страшно – ведь тогда со мной рядом был Крис, живой и здоровый.

А сейчас…

Из груди вырвался придушенный всхлип. Жгучая соленая капля сорвалась с ресниц – одна, вторая – а потом, словно прорвав невидимую плотину, слезы хлынули неудержимым потоком. Я захлебывалась от еле сдерживаемых рыданий, зажимала руками рот, чтобы не взвыть в голос. Нельзя, чтобы врачи услышали и прогнали меня, и самое главное, нельзя было тревожить Криса. Но стоило лишь представить… как открываются его глаза, как тянутся ко мне заботливые руки, утешая и прижимая к груди – и слезы начинали литься с новой силой.

Что, если я никогда больше этого не увижу?

Что, если…

Будьте вы прокляты, профессор Корд, за все зло, что причинили мне, Крису, Авелинн и другим эйрам!

– Не умирай, – всхлипнула я. – Только не умирай, любимый.

За ожесточенной и временами безуспешной борьбой с истерикой я не услышала, как открылась дверь. Заметила лишь тогда, когда вошедший несколько раз громко театрально прокашлялся, привлекая мое внимание. Из-за пелены слез его лица было не разглядеть, но модные клетчатые штаны и цветную рубашку, выглядывавшие из-под небрежно наброшенного белого халата, я узнала.

Шелтон Лерген. Собственной персоной

– Что… – я торопливо вытерла слезы. – Что ты тут делаешь?

– Маленькая птичка сказала, что ты пришла в себя, и я сразу понял, где тебя искать. Может, что-то нужно, Росси-Росс? Готов оказывать посильную мужскую помощь, пока Крис в несознанке.

За его словами чувствовался едва прикрытый непристойный намек, заставивший меня вскинуться, запахивая ворот широкой больничной рубашки.

– Да нужен ты мне! Сгинь, нечисть морская!

Шелтон укоризненно покачал головой – как будто это я, а не он, все неправильно понимаю и кидаюсь на приличных эйров, толком ни в чем не разобравшись. Хотя… если уж честно, так оно и было.

Но что мог сделать Лерген-младший, если мое единственное желание было невыполнимо и зависело лишь от плана лечения и самого Криса, его воли к жизни?

– Его нельзя беспокоить, – ответила я невпопад то, что целиком занимало мои мысли.

– Да, я в курсе, – кивнул Шелтон. – Будить нельзя, трогать нельзя. Но разговаривать, как утверждают местные медицинские светила, можно и нужно. Типа положительные мысли, эмоции и все такое. Так что не реви тут, Росси-Росс, Крису от этого точно лучше не станет. Хочешь,