предподросткового возраста. Но она, хитрюга, этого избежала. Главным образом потому, что в восемь лет решила каждый день учить три трудных слова из словаря. Поэтому она была из тех редких человеческих существ, что могут истолковать изотелию, одинофагию, филибег, рипиколь, сибиленцию, какохизм, бутирин…

– Когда уже четырнадцать тридцать пять, – сказала Дениза, – а у нас поезд в…

– Есть время только на одну вещь…

– Найти компромисс!.. – заключила Беттина.

– …или еще одну сумку!

Дениза порылась в своих вещах и достала смятый пакет из «Гиперпромо».

– Мои манга в… это? – возмутилась Сюзи.

– Так или никак, – отрезала ее сестра.

В гостиной зазвонил телефон.

– Ответишь, Бео? – крикнул откуда-то голос мадам Пермулле.

Беотэги фыркнула, но повиновалась. Когда она вышла, Сюзи поспешила облегчить ее багаж на полдюжины тюбиков и баночек, протянув их скопом Денизе и Беттине.

– Будьте так добры, – сказала она, – избавьте меня от этого.

Она спокойно заполнила освободившееся пространство восемью плотно уложенными манга. Девочки было запротестовали, но Дениза напомнила, что уже четырнадцать сорок одна. Тогда Беттина открыла свой рюкзак и запихала баночки в запасные кроссовки, Дениза же нафаршировала свою ветровку тюбиками.

Тем временем Беотэги в гостиной положила трубку. Положила очень медленно, потому что была сильно взволнована тем, что ей сообщили. Она задумалась на три минуты, постукивая пальцем по правой ноздре…

Наконец она решила вернуться к остальным как ни в чем не бывало.

– Готовы? – спросила она спокойно, но сердце ее билось немного чаще обычного.

– Четырнадцать часов пятьдесят одна минута, конец военных действий, – объявила Дениза.

Беттина вдруг кое-что вспомнила.

– Эй, – сказала она Сюзи, – что это значило, твое давешнее слово? Гип… гип…

– Не гип-гип. Гипертрихозный.

– Брось, – перебила ее Беотэги.

– А если Беттина хочет обогатить свой лексикон? Гипертрихозный значит…

– Хватит. Бери рюкзак и кончай строить из себя мадемуазель Ларусс!

Однако внизу, пока Беотэги и Дениза вместе с мадам Пермулле суетились, загружая чемоданы в багажник машины, Беттина вернулась к теме.

– Ну? – шепнула она Сюзи. – Гипертрихозный – это значит?..

– Волосатый.

И гадкая девчонка бросила насмешливый взгляд на ноги Беттины.

* * *

Пляж начинал заполняться.

Женевьева поставила коробку с конфетами на низкую ограду и открыла киоск. Разблокировала раздвижные ставни и медленно – они были тяжелые – открыла витрину. В киоск хлынуло солнце, отражаясь от песка, засинело небо, подул ветер с моря.

Она разложила конфеты в витрине. Развернула желтый с белым навес. Воткнула в песок огромный пластмассовый рожок, указывающий, что здесь продают конфеты, мороженое и прохладительные напитки. В последнюю очередь открыла кассу с мелочью, которую месье Мепулед передал ей, как и каждое утро, в булочной.

Подбежал маленький мальчик. Все четыре дня, что она работала в киоске, он был ее первым покупателем. И всегда заказывал фисташковое мороженое. Она заметила, что вчерашние солнечные ожоги у него стали меньше.

– Как обычно?

Мальчик кивнул. На вид ему было лет семь. Он смотрел на мини-гольф, где его брат добрался до пятой лунки.

– Ты сегодня выигрываешь?

Фисташковый мальчик помотал головой, лизнув мороженое, расплатился и убежал.

Из своего окошка Женевьева видела семь первых лунок, а также шестнадцатую, семнадцатую и восемнадцатую. Она смотрела, как он делал первый удар. Мяч улетел за пределы поля. Фисташковый мальчик скорчил гримасу и огляделся. Чтобы не раздражать его, Женевьева быстро отвернулась. У прилавка стояла зеленоглазая девушка и смотрела на нее.

– Привет!

– Привет.

Женевьева знала ее в лицо. Ее звали Дария. Каждое лето ее родители снимали бледно-желтую виллу, самую большую и самую красивую в Бель-Анс. Они были из Монтобана. Женевьева решила, что Дария еще красивее, чем прошлым летом.

– Ты работаешь в этом году?

– Да, – ответила Женевьева. – А ты? Опять на вилле Банана?

По-настоящему вилла называлась Элиана, но все называли ее Бананой из-за цвета и формы. Женевьева хотела сказать еще что-нибудь забавное или приятное, но в голову ничего не приходило. Впрочем, Дария уже махала своим партнерам по пляжному волейболу, которых оставила у кромки воды. Вскоре подошел парень, потом еще один.

– Я хочу пить… – сказала им Дария.

– Интересный это, должно быть, опыт, – усмехнулся первый, сдвинув солнечные очки на лоб.

– …а у меня при себе ни цента, – продолжала она.

– Ха, этот опыт я часто над собой ставлю! – фыркнул второй, высокий, с облезшими плечами.

– Не смешно.

Она состроила гримаску. Оба расхохотались, подталкивая ее локтями. Наконец парень в очках купил три содовых, и они окружили Дарию, утешая. Что-то яркое вдруг возникло в поле зрения Женевьевы, но она это не сразу осознала. Она проводила взглядом Дарию, полюбовалась ее купальником – сама она никогда бы не решилась надеть такой. Трое приятелей вернулись к пляжному волейболу.

На прилавке пчела присосалась к капле растаявшего сорбета. Женевьева понаблюдала за ней немного, потом снова замаячил знакомый цвет, заставив ее поднять голову. Там, у выстроившихся в ряд яхт, спиной к ней стоял парень в красной матросской шапочке. Она смотрела на него так пристально, что он обернулся и помахал ей рукой. Она помахала в ответ.

– Привет, Тристан!

Тристан был сыном Андре, рыбака, который иногда одалживал Верделенам свой катер на причале Понтон-Суфлан. И правда… Он носил красную шапочку. Тоже. Раньше она никогда этого не замечала.

* * *

Погода стояла прекрасная, киоск брали штурмом. После трех, когда кончилось мороженое, она позвонила месье Мепуледу, и тот обещал прислать своего помощника. Воспользовавшись случаем, Женевьева сделала перерыв, опустила навес и пошла прогуляться по набережной. Когда она вернулась, помощник месье Мепуледа уже ждал ее с коробками.

– Добрый день, Жюлиус, – поздоровалась она. – Что у тебя за сорта?

– Сегодня? Аромат «Толл Мен», новинка от Прадуччи. Только для тебя. Тебе нравится?

Женевьева улыбнулась ему. Они были ровесниками, его прическа напоминала Тинтина или рыбу-меч, уголки глаз были приподняты, как и уголки губ, даже когда он не смеялся. Она находила его симпатичным.

– Да, ты говорила о сорбетах? – продолжал он. – У меня есть черная смородина, манго, маракуйя…

– Фисташковое?

– До четверга не будет. Месье Мепуледу надо сделать новый заказ.

Тьфу ты. Завтра ее верный маленький покупатель не получит своего любимого мороженого.

– Спасибо, Жюлиус.

Он поколебался, потеребил прядь волос и наконец выпалил:

– Ты занята сегодня вечером?

– Надо помочь сестренке собрать чемодан. Она завтра уезжает в Париж.

– А-а.

Женевьева догадывалась, что за этим последует. А завтра? А послезавтра? Она посмотрела Жюлиусу в глаза и мягко пресекла дальнейшие попытки:

– И я не могу оставить старшую сестру. Я чувствую, что ей одиноко после разрыва с парнем.

Женевьева вовсе не собиралась этого говорить и удивилась, поняв, что это не ложь. Да, сколько