Когда они собрались уходить, миссис Мортимер решила подарить Саксон сборник «Из архивов прошлого», но молодая женщина покачала головой и взяла у Билла деньги.

— Там указано, что сборник стоит два доллара, — сказала она. — Не можете ли вы купить мне такую книгу и оставить ее у себя? Когда мы устроимся, я напишу вам, и вы мне перешлете.

— Ох уж эти американцы! — пожурила ее миссис Мортимер, принимая деньги. — Но обещайте мне писать время от времени, как у вас идут дела.

Она проводила их до большой дороги.

— Вы молодчины, — сказала она, прощаясь. — Как бы и мне хотелось пойти вместе с вами, — вот так, с мешком за спиной. Вы оба чудесные ребята. Если я смогу чем-нибудь вам помочь — дайте мне знать. Я уверена, что вас ждет удача, и мне хотелось бы приложить к этому руку. Напишите, если у вас выйдет с казенной землей, хотя, предупреждаю, я не очень-то в это верю. Как бы она не оказалась слишком далеко от рынков сбыта.

Миссис Мортимер пожала руку Биллу, крепко обняла и поцеловала Саксон.

— Ничего не бойтесь, — серьезно сказала она на ухо Саксон. — Вы победите. Вы стоите на верном пути, и вы были совершенно правы, отказавшись от моего предложения. Но помните, что это предложение, а может быть, и более заманчивое, никуда от вас не уйдет. Вы оба еще очень молоды. Не спешите. Где бы вы ни остановились, хотя на время, давайте мне знать, и я вам пришлю всякие сельскохозяйственные отчеты и материалы. До свидания. Желаю вам больших, больших, больших успехов!

В этот вечер Билл неподвижно сидел на краю кровати в маленьком номере гостиницы; он глубоко задумался.

— Что ж, — заметил он, наконец, с протяжным вздохом. — Можно сказать одно: на свете еще есть хорошие люди. Возьмем миссис Мортимер. Чудесный человек, настоящая американка старого закала.

— Умная, образованная женщина, — согласилась Саксон, — и ничуть не стыдится такой работы. Все наладила сама, своими силами.

— На двадцати акрах — нет, на десяти! И заплатила за них, и ввела всякие усовершенствования, и себя кормит, и четырех работников, кухарку-шведку с дочерью, своего племянника! Просто не верится. Десять акров! Мой отец не признавал участка меньше ста шестидесяти акров. Даже твой братец Том и тот все на мили мерит… А ведь она женщина, и притом совершенно одинокая! Нам повезло, что мы с ней встретились.

— Чем не приключение! — воскликнула Саксон. — В пути именно так и бывает. Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Мы встретились с ней как раз в то время, когда ужасно устали, и все спрашивали себя, скоро ли будет этот Сан-Хосе. Мы и не мечтали с такой встрече. И обошлась она с нами вовсе не как с бродягами. А какой дом у нее — чистый, красивый. На полу ни пылинки. Я и не думала, что комнаты могут быть обставлены так уютно и изящно.

— И пахнет в них так хорошо, — добавил Билл.

— Да-да! В журнале для женщин это называется «создать атмосферу». Я раньше не понимала, что это значит. А про дом миссис Мортимер действительно скажешь, что в нем царит атмосфера красоты и уюта.

— Это вроде твоих вышитых вещиц, — сказал Билл.

— И это следующий шаг после того, как человек научился держать свое тело чистым, свежим и красивым; нужно, чтобы и его дом был свежим, чистым и красивым.

— Но так не может быть в помещении, которое сдается жильцам, а только в собственном доме, Саксон. Для сдачи внаем таких домов не строят. Одно мне ясно: дом миссис Мортимер в конце концов стоил недорого. Дело не в цене, — дело в том, как он построен. Лес-то самый обыкновенный, его можно купить на любом лесном складе. И наш домик на Пайн-стрит из такого же точно леса, но построен он совсем по-другому. Я не умею объяснить, но ты сама понимаешь, что я хочу сказать.

Саксон, занятая воспоминаниями о только что оставленных уютных комнатах, рассеянно повторила:

— Да, все дело в том — как…

На следующее утро они рано двинулись в путь и принялись отыскивать в предместье Сан-Хосе дорогу на Сан-Хуан и Монтери. Саксон хромала все сильнее. Началось с водяной мозоли на пятке, затем волдырь лопнул, и теперь башмак мучительно натирал ногу. Билл вспомнил советы отца относительно ухода за ногами и зашел в мясную лавку, чтобы купить на пять центов бараньего сала.

— Вот что тебе нужно, — сказал он Саксон: — иметь удобную обувь и хорошенько смазывать ноги салом. Как только мы выберемся из города, мы все это наладим. Хорошо бы прервать наше путешествие. Хорошо бы мне раздобыть работу и дать тебе несколько дней передохнуть. Уж я постараюсь.

Когда они достигли городской окраины, он оставил Саксон на шоссе и, свернув в длинную подъездную аллею, направился к видневшейся вдали большой ферме. Он возвратился сияющий.

— Все в порядке! — воскликнул он, подходя ближе. — Дойдем вон до тех деревьев — там есть ручеек, и мы раскинем лагерь. Я начну работать завтра с утра. Два доллара в день на моих харчах. А если на его харчах, так полтора. Я ему сказал, что предпочитаю первое и что все мое хозяйство при мне. Погода прекрасная, и мы тут отлично перебудем несколько дней, пока твоя нога не заживет. Идем. Устроим настоящий, заправский лагерь.

— Как ты достал работу? — спросила Саксон, когда они бродили по берегу ручья, выбирая место для лагеря.

— Подожди, устроимся, тогда и расскажу. Все это было прямо как сон.

Только когда были сделаны постели, разведен костер и в котелке закипели бобы, Билл, бросив у костра последнюю охапку хвороста, начал:

— Во-первых, Бенсон — отнюдь не старозаветный старикашка. По виду и не скажешь, что фермер. Современный тип, крепкой хватки, говорит и действует как настоящий делец. Я понял это сразу, когда попал на ферму, хотя еще не видел его самого. А он меня в пятнадцать секунд раскусил.

— Пахать умеете? — спрашивает.

— Конечно, — отвечаю.

— А насчет лошадей как?

— Я вырос в конюшне, говорю. И тогда — помнишь, за мной ехала фура с машинами, запряженная четверкой? Только я это сказал, она как раз во двор и въехала.

— И с четверкой справитесь? — роняет будто так, мимоходом.

— Еще бы! Можете их запрячь хоть в плуг, хоть в швейную машину, хоть в карусель.

— Ну-ка, садитесь на козлы, берите вожжи, — говорит он тут же, не теряя ни секунды. — Видите сарай! Объезжайте-ка его справа и станьте задом для разгрузки. А надо тебе сказать, что не так просто объехать этот сарай. Я сразу по следам колес заметил, что все объезжают его слева. Ну, а мне предстояло сделать двойной поворот, вроде восьмерки — с одной стороны угол загона, с другой — угол сарая. Вот тут и обогни! Да еще кучи навоза набросаны на самой дороге, их не успели убрать. Но я стою себе как ни в чем не бывало. Возчик передал мне вожжи, и я вижу, что он про себя ухмыляется: думает, где уж ему! Пари держу, что сам он бы с этим не справился! Я и виду не подал, когда поехали, а ведь я и лошадей-то хорошенько не разглядел. Ты бы посмотрела, как я погнал их прямехонько на кучу навоза: левая чуть не задела стенку сарая, а ступица правого колеса прошла дюймов на шесть от углового столба загона! Иначе никак не получалось. А лошади у него — красота! Передние чуть наземь не сели, когда я их осадил, дал тормоз и остановился как раз там, где было велено.